Теперь моя очередь смеяться.

– Откуда ты знаешь?

– Дорогое дитя, я долго жила в Париже, и мимо арабов никто не проходит. Но утешься, не все такие. Тебе попался первобытный. Бывают получше. У меня когда-то был очень милый тунисец, отличный в постели. Правда, тот был не кондитером, а учителем.

– Почему вы расстались?

– Он был чересчур ревнивым. Но я не поэтому звоню. Послушай, Офелия, у тебя ведь есть опыт с масс-медиа. Ты уже была на телевидении? Я имею в виду перед камерой.

– Конечно. У меня ведь была собственная передача. Разве я тебе не рассказывала?

– Нет. Или я забыла. Во всяком случае, это весьма удачно. Ты волнуешься перед выступлением?

– Ни секунды. В тот момент, когда на меня направляют юпитеры, меня осеняют самые лучшие идеи.

– Отлично, девочка! У тебя есть желание слетать в июле в Лондон? На ток-шоу о способах похудения. Вместо меня. Я бы сама с радостью полетела, но не могу сейчас вырваться.

– Конечно! С удовольствием! Если хочешь, хоть завтра. Или прямо сейчас.

Нелли хохочет.

– Сейчас ты еще недостаточно худа. В июле, детка! К тому времени все должно быть нормально. Но ты мне нужна действительно стройная, как тростинка, чтобы люди поверили в мою диету. Кстати, диета. Ты сегодня уже взвешивалась?

Бог ты мой, от волнения совсем забыла об этом.

– Еще нет, – говорю я смущенно, – подожди секунду, сейчас я это сделаю.

– Нет, это займет слишком много времени. Скажешь на следующей неделе или напиши. Ты все равно должна мне одно письмо. А как дела с рукописью?

– Нет проблем. Завтра вечером пошлю тебе две готовые главы. Получилось очень хорошо.

– Прилежная девочка. Я тоже не ленилась. На пути к тебе уже пятьдесят новых страниц. А теперь заканчиваем разговор – я приглашена на ужин и должна еще переодеться. Пока, крошка! На той неделе опять позвоню. И не расстраивайся из-за сегодняшней ночи. Скоро наверняка появится кое-что получше!

Нелли вешает трубку, и я довольная иду в ванную. Перспектива выступления по телевидению, да еще в Лондоне, заглушает страх перед излишним весом, который сегодня покажут мои весы. Хлеб, вино, водка, финики, инжир, марципан и плюс полторы тарелки жирного кускуса – я вешу как минимум на два кило больше.

Но что это?

Смотрю на стрелку и не верю. Вчера утром я весила шестьдесят четыре килограмма, а сейчас не шестьдесят шесть или шестьдесят семь, а всего лишь шестьдесят три. Это, наверное, ошибка!

Схожу с весов, немного трясу их и аккуратно становлюсь снова – в самом деле! Шестьдесят три кило! Ура! Я вешу на целый килограмм меньше, чем вчера утром. Кто бы мог подумать?

Нелли все же не всеведуща! Арабы – не яд для фигуры, они очень даже полезны, потому что так разочаровывают, что от злости потом бежишь через пол-Парижа. И при этом худеешь!

Я с гордостью крупно вывожу «63» в своей таблице и наконец с радостью и облегчением ложусь спать. Я не навредила своей диете, я лечу в Лондон, выступаю по телевидению – и наверняка буду жить в отеле-люкс.

А на следующий день я не улечу сразу назад в Париж. Нет, я пойду в галерею Тейт к своим любимым художникам. А потом в Британский музей. И наконец к Диллонсу, в мой любимый книжный магазин. Если повезет, достану билеты в Ковент-Гарден или на какую-нибудь шекспировскую постановку в Олдвич-театре. Это будет грандиозный праздник!

В полудреме еще решаю съездить в «Либертиз», самый элегантный универмаг в Лондоне, конечно, после «Харродз». Я предвкушаю удовольствие как ребенок!

И, не подозревая о последствиях, которые еще будет иметь ночь с Нури, я поворачиваюсь на бок, чтобы блаженно заснуть.

Следующий день начинается безобидно, зато заканчивается катастрофой. Случается нечто ужасное, без предупреждения и без малейшей вины с моей стороны.

Это обрушивается на меня, как гром среди ясного неба. Еще бы немного – и я обратилась бы в бегство, все бросив, покинула Париж, забыв о карьере и поставив на карту свое будущее. К счастью, я сильная, и до крайности не доходит. Но без преувеличения могу сказать, что в это майское воскресенье моя жизнь была направлена по другому руслу.

Я просыпаюсь в полдень от какого-то смутного беспокойства и, хотя шесть часов сна для меня слишком мало, решаю тут же встать и пойти за покупками. В Париже магазины открыты и по воскресеньям, за углом на площади Монж с утра бывает даже крестьянский рынок. Если я поспешу, то еще успею.

Через четверть часа я готова, длинные волосы заколоты, на ногах удобные туфли, в руках корзинка для покупок. Выхожу на теплое весеннее солнышко без плаща, шарфа и перчаток. На улицах полно народу, все легко одеты, и, когда я вспоминаю, что дома у нас наверняка еще идет снег, я начинаю радостно мурлыкать себе под нос и представляю, что я на Ривьере. В самом деле, день начинается заманчиво!

В Париже просто невозможно грустить. Особенно, когда идешь покупать продукты. Ведь именно здесь начинается знаменитая французская культура питания. Продукты, которые в Новом Свете один раз в месяц наглухо заделанными в пластик, запаянными в консервные банки, засушенными или замороженными тащат из супермаркета, равнодушно закидывают в машину, равнодушно готовят и так же равнодушно поглощают, здесь покупают свежими и сочными и всегда столько, сколько нужно на два дня.

У нас дома приобретение продуктов – труд. Здесь, в Париже, это чувственное удовольствие. Помимо всего прочего, к обязательным условиям покупки относится флирт с продавцами. Французы – в моем вкусе. Они смешливы, обаятельны, красноречивы и славятся своим юмором. Их комплименты по-детски наивны и ни к чему не обязывают. Вас никогда не попросят о свидании и не встретят в следующий раз пошлостями. Нет, здесь играют в игру, и обе стороны это знают. Люди развлекаются, и этого достаточно.

– Бонжур, месье, – здороваюсь я со своим продавцом газет. Я его лучшая клиентка, потому что иностранные газеты дорогие. – Сегодня по-настоящему весенний день. Вы это уже заметили? – Он длинный, костлявый, с обворожительной улыбкой.

– Ну разумеется! Бонжур, мадам. Вы выглядите сегодня очень довольной. – Он восхищенно смотрит на меня сверху вниз.

– Мерси, месье! Вы тоже!

– Я? Мне очень плохо! О-ля-ля! Думаю, я повешусь! – Он закрывает глаза и жалобно вздыхает.

– Бога ради! Что случилось?

– Все, мадам! Все! Я не могу иначе. Я повешусь, и немедленно.

– Но где? Где вы хотите вешаться?

– На вашем доме, разумеется! Очаровательная, сладкая малютка!

Мы вместе хохочем, и я покупаю свою субботнюю «Таймс» с литературным приложением, «Монд» и «Уолл-Стрит джорнал». Да, это Париж. Почему у нас дома невозможно такое? Кокетство ничего не стоит, но украшает жизнь. К тому же смех полезен!

Итак, что вкусненького позволю я себе сегодня из еды? Выбор дается мне нелегко. Я с трудом прокладываю себе путь через толпу, мимо людей, стоящих в очередях у рыночных прилавков, мимо душистых гор свежей клубники, вишни, персиков, папайи, манго и прохожу к овощам. Вот они. Толстая белая спаржа в деревянных ящичках. Это то, что надо. Полезно, выводит жидкость, почти без калорий. Немного салата. И семь травок, без которых не обойтись: петрушка, укроп, лук, кервель, мелисса, базилик, эстрагон. В Париже это не проблема, зелень можно купить свежей, связанной в маленькие пучки. Они не дешевы! Но если их поставить в воду и держать в холодильнике, они неделю сохраняют свежесть. Еще немного картошки? Прекрасно!

Осторожно складываю все в свою корзинку. Быстро проскочить мимо рыбы, отвернув голову. Мне жалко на них смотреть, лежащих на льду с разинутыми ртами и открытыми глазами. От мяса мне тоже не по себе, частенько рядом с котлетами лежат кровавые отрубленные головы. Заячьи, козьи, свиные. Нет, это не для меня. Но сегодня я покупаю большую дорогую отбивную и направляюсь на улицу Муффетар, мимо гор масла, замков из сыра, яичных пирамид, паштетов в керамических горшочках и искусно сплетенных кос из чеснока.