– Мисс Платт! – громко крикнула миссис Блум.

Мисс Платт встрепенулась:

– Ох, совсем забыла! Мне надо раздобыть немного воды! Извините меня, мисс Уэст.

Она понеслась вниз по лестнице.

Покачав головой, Венеция вошла к себе в комнату и разделась. Ей хотелось подумать об ошеломительном поцелуе Грегора, но как только она легла в постель, веки ее смежились, и она уснула крепким, глубоким сном. Снились ей рыцари в сверкающих доспехах с зелеными глазами и греховными ухмылками.

Венеция просыпалась медленно и неохотно. Она ворочалась, натягивала на себя одеяло, закутываясь в теплый кокон. Но тут ей с почти болезненной ясностью вспомнился поцелуй Грегора, и сон как рукой сняло.

Губы стало покалывать, словно они жаждали еще одного поцелуя.

Венеция потерла их тыльной стороной руки… Так это и вправду было. Грегор ее поцеловал. Это значило…

Ничего это не значило, мысленно сказала она себе. Потом повторила вслух:

– Ничего это не значит. Грегор то и дело целует женщин. Это всего лишь результат ужасного дня.

Когда они встретятся сегодня, оба сделают вид, будто никакого поцелуя не было. Вначале они, возможно, почувствуют себя неловко, но это скоро пройдет, и все станет на свои места.

Венеция выбралась из постели и, ступив босыми ногами на холодный деревянный пол, вздрогнула. Ох, а куда подевалось ее платье? Венеция растерянно огляделась вокруг и наконец увидела, что краешек подола торчит из-под кровати. Она схватила платье и поспешила натянуть на себя, от души желая, чтобы в нем было поменьше кружев и побольше материи. Затем подошла к окну и отодвинула занавеску.

Солнечный свет заливал двор гостиницы, снег под яркими лучами ослепительно сверкал. Впервые за последние два дня на небе не было ни единого облачка. Мало того, с толстых сосулек на конюшенной крыше лилась обильная капель.

Венеция с облегчением улыбнулась и снова задернула занавеску. Бог даст, они не задержатся здесь надолго, а это хорошо не только само по себе, а еще и потому, что их отношения с Грегором резко изменились.

Венеции не хотелось еще до завтрака перебирать в памяти события прошедшего вечера. Она подошла к умывальнику, взяла свой серебряный гребень и принялась расчесывать волосы. Венеция распутывала одну за другой сбившиеся за ночь пряди, жалея о том, что не взяла с собой ручное зеркало. То, что висело над рукомойником, было настолько тусклым и запятнанным, что и лица толком не разглядишь, не говоря уже о волосах.

Удрученно вздохнув, она принялась укладывать в прическу и закалывать шпильками локон за локоном. Наконец она воткнула последнюю шпильку, и тут услышала, как отворилась дверь комнаты напротив. Затем до Венеции донесся голос мисс Платт, которая произнесла:

– Да, мэм, я сию минуту спущусь вниз и узнаю, почему до сих пор не принесли горячую воду.

За этим последовали громкие, пронзительные жалобы миссис Блум.

Наконец хозяйка сделала паузу, и компаньонка воспользовалась этим, чтобы заверить ее:

– Да-да, разумеется, дорогая миссис Блум, это позор и стыд. Я иду немедленно и не вернусь до тех пор, пока не раздобуду воду.

Венеция подошла к двери и чуть-чуть приоткрыла ее. Мисс Платт поспешила затворить дверь в комнату миссис Блум.

– Мисс Платт! – окликнула ее Венеция шепотом. Мисс Платт, и на сей раз облаченная в нечто серое, подчеркивающее подчиненность ее положения, первым долгом бросила опасливый взгляд через плечо и лишь после этого решилась заговорить:

– Мисс Уэст…

– Ш-ш-ш, – перебила ее Венеция и зашептала: – У вас есть время поговорить? Всего несколько минут?

Мисс Платт еще раз посмотрела на дверь комнаты миссис Блум и проговорила:

– Я, право, не знаю…

– Ну пожалуйста, очень вас прошу.

На физиономии тощей компаньонки появилась нервическая улыбка, но она все-таки вошла в комнату Венеции, и та, взяв руки мисс Платт в свои, подвела ее к единственному стулу.

– Присядьте, пожалуйста. Простите, что не могу предложить вам ничего более удобного, но приходится мириться с тем, что имеется.

Мисс Платт помотала головой:

– Как это возможно, чтобы я заняла единственный стул?

Венеция настояла на своем. Венеции не хотелось смотреть на нее снизу вверх. Яркий свет из окна был немилосерден по отношению к наружности мисс Платт и подчеркивал внешние недостатки немолодой женщины: угловатые черты лица, его землистый цвет, слишком тонкие губы и почти полное отсутствие ресниц. На привлекательность могли претендовать лишь необычайно яркие голубые глаза.

Из бесчисленных наставлений своего папеньки Венеция усвоила, что лицо далеко не всегда является истинным зеркалом души, как это принято считать. В реальной действительности найдется немало подтверждений тому, что за приятной наружностью порой скрывается не слишком приятная душа.

Но, глядя на непрезентабельные черты лица мисс Платт, легко было представить, что на них лежит отсвет истинно доброй души.

– Мисс Платт, надеюсь, вы не сочтете меня бесцеремонной, но все же я позволю себе сказать, что миссис Блум кажется… то есть она не всегда… короче, каким образом, почему вы поступили к ней в услужение?

Мисс Платт густо покраснела.

– Это очень сложная история.

Венеция так и думала.

– Вчера за обедом, в присутствии нескольких человек, я не могла себе позволить хоть как-то выразить свое удивление, но, признаться, оно было достаточно велико.

Мисс Платт стиснула руки и снова бросила нервический взгляд на дверь.

– Миссис Блум отнеслась бы к моему рассказу неодобрительно, если бы узнала о нем.

– Потому что он рисует ее в неприглядном свете?

– О нет, это не такая уж страшная история, но миссис Блум сочла бы, что люди могут истолковать ее роль превратно.

Жаркое возмущение обожгло сердце Венеции. Ее догадки оказались верными: мисс Платт отчаянно нуждалась в защите!

– Умоляю вас, расскажите мне, что случилось!

– История эта не такая уж значительная. Она касается… моего брата Бертрана. – Это имя мисс Платт произнесла с застенчивой улыбкой, и выражение ее лица смягчилось. – Мой брат – чудесный человек, красивый и обходительный, хотя немного…

Мисс Платт запнулась, явно не желая сказать о своем брате что-нибудь плохое.

– Наивный? – подсказала Венеция.

– Да, именно так! – подхватила мисс Платт. – Он на несколько лет моложе меня. По странному стечению обстоятельств он оказался в Лондоне. – Мисс Платт подалась вперед и произнесла трепетным шепотом: – С более чем тысячей фунтов в кармане!

– Солидная сумма, ничего не скажешь.

– Он унаследовал эти деньги от нашего дяди. Мы выросли в глуши, в графстве Кент, недалеко от Дувра. Ничего особенного не произошло бы, если бы Бертрану не взбрело в голову уехать в Лондон с деньгами. На него нашло какое-то помрачение. Он вообще чрезвычайно импульсивен. – Голос у мисс Платт дрогнул, она стиснула руки, на щеках у нее проступили красные пятна. – Это у него наследственная черта. Отец тоже был таким.

Венеция положила руку на плечо мисс Платт и проговорила сочувственно:

– Кажется, я понимаю, что произошло. Кто-то обманул вашего брата, воспользовавшись его беспомощностью.

– Ода! – Мисс Платт сжала в ладонях руку Венеции, в глазах у нее была невыразимая тоска. – Мисс Уэст, вы не можете представить, какое это мучение – оказаться оторванной от единственного родного человека!

– Ваш брат – последний из ваших живых родственников?

– Да, если не считать миссис Блум.

– Вы с ней родственницы?

– Свойственницы, она вышла замуж за брата моей матери и считается моей теткой. Мой дядя мистер Блум был очень богатым человеком. Он и миссис Блум заботились обо мне и о Бертране до тех пор, пока дядя не умер несколько лет назад. Он завещал нам обоим некоторую сумму денег.