Рыжий поднялся, подошел к колодцу и зачерпнул воды.

Человек в красном молча смотрел на то, как он пьет из ведра, а затем вдруг лукаво прищурился и сказал:

— Ну, если бы он похитил мою гарпию, я бы на него не обиделся…

— Предложите ее вместо этих дам, может быть, виконта удовлетворит эта замена, — посоветовал утирающий губы рыжий.

Посланец опять принял замкнутый, официальный вид.

— Мы уже вели переговоры с господином виконтом и кое-чего достигли, — важно заявил он.

— Так, интересно, что он там вам сказал? — Рыжий вылил остатки воды из ведра на землю и поставил его на колодец.

— Господин виконт предлагает разрешить это затянувшееся дело честным поединком. Кто побеждает, тому и достаются дамы.

— Из самых глупых вещей, существующих в мире, глупее всего драки из-за женщин, — хмыкнул рыжий. — Господин виконт перечитал романов на ночь. А где гарантии, что в случае благоприятного исхода поединка нам удастся покинуть эти места? Вдруг он передумает и решит, что решение вопроса через поединок его не устраивает?

— Слóва господина виконта вам недостаточно? — возмутился представитель магистрата.

— У меня нет никаких причин верить его слову, — сказал рыжий. — Я более склонен думать, что это лишь попытка выманить нас из убежища.

Человек в красном понимающе улыбнулся. Было видно, что в слова виконта он тоже не верит.

— Магистрат в силу своих возможностей постарается обеспечить соблюдение условий поединка, — сказал он. — В случае вашего согласия мы устроим турнир за городом, а отряд городской стражи при благополучном для вас исходе, по вашему желанию может сопроводить дам до безопасного места. Кроме того, турниру будет дана широкая огласка, это послужит еще одной гарантией того, что господин виконт не станет открыто нарушать свое слово.

— Хорошо, я подумаю над этим, — сказал рыжий. — Завтра утром я дам ответ.

— Вот такие дела, милые дамы… — закончил рассказ о предложении виконта рыжий. — Надо решать, принимать вызов или нет.

— А нельзя по-другому? — тоскливо сказала Жаккетта. — Я не хочу, чтобы ты дрался с Волчьим Солнышком, он тебя выше!

— И насколько же? — поинтересовался рыжий.

— Я тебе по плечо, а ему макушкой в подмышку попадаю… — буркнула Жаккетта. — Вот и считай! Нет, правда, давай не будет поединка!

— Маленькая моя, но выйти-то из города Волчье Солнышко нам не дает! И сидеть здесь бесконечно мы не можем. Пока нас бережет только нахальство и нежелание горожан лезть в дела виконта, но четыре человека долго этот дом не удержат. Нам надо выбираться.

Жанна смущенно молчала: ей было стыдно за глупую утреннюю ссору. Но вдруг ей отчетливо представилось, как поединок оканчивается поражением рыжего и их увозят обратно в черный Волчий замок. К нехорошо улыбающемуся виконту.

— А если вы проиграете? — воскликнула она.

— Не так уж все трагично и в этом случае, — усмехнулся рыжий. — В запасе остается Жерар. Когда страсти улягутся, он вам опять устроит побег из замка, уже с учетом наших ошибок.

Холодный ужас сжал сердце Жаккетты.

Она тоже представила такой исход поединка и, зажимая рот руками, молча выбежала из комнаты. Слетев вниз по крутой лестнице, Жаккетта выбежала во дворик и там уже, возле конюшни, горько разревелась.

Рыжий догнал ее.

— Маленькая, что с тобой?

— Я не хочу, я не хочу!!! — рыдала Жаккетта, уткнувшись ему в грудь. — Мало мне шейха! Мне все равно, где ты и с кем ты, лишь бы живой был! Я не хочу видеть тебя мертвым! Я больше не хочу!!!

— Успокойся, маленькая, не бери в голову, — уговаривал ее рыжий. — Не хорони меня заранее. Все будет хорошо! Не плачь.

— Пусть он только попробует победить… — прошипела Жаккетта, утирая кулаком слезы. — Я ему горло перегрызу!

Рыжий принял вызов Волчьего Солнышка.

Этревиль, втянутый в эту историю, приготовился хорошенько повеселиться.

Как по мановению волшебной палочки, неподалеку от городских стен, на месте, где летом выращивали репу, возникло ристалищное поле.

Добрые горожане даже пожертвовали урожаем будущего лета, самоотверженно не думая, что на утоптанной во время турнира земле репа, пожалуй, и не уродится.

Все было как положено, не хуже чем на настоящих турнирах. И шатры для участников по торцам огороженного канатами пространства; и главная, сделанная в виде трехступенчатой пирамиды трибуна для дам, ради которых будут сражаться рыцари; и громадное количество скамей для публики.

Тут же рядышком раскинули палатки торговцы, образовалась ярмарка, жизнь закипела. Вились по ветру флаги города и флаги виконта, ветер трепал фестоны полосатых шатров. Лилась музыка, радостно гомонила толпа.

Виконт решил устроить бой честь по чести. Поединок один на один. На конях, в доспехах, с копьями наперевес и мечами наготове.

Оружейники города предоставили рыжему право одолжить в мастерских любые понравившиеся латы и оружие для турнира. Нашелся и конь.

Рыжий со знанием дела выбрал простой, но прочный доспех, который ему отполировали так, что своими крутыми боками латы дюжинами пускали солнечных зайчиков. Нашлось и тяжелое турнирное копье, которое запроливные сэры рыцари именуют лэнс, длиной в два человеческих роста, с внушительным трехгранным наконечником. На скорую руку противнику виконта, которого город как бы взял под крыло, соорудили роскошные кот д’арм[17].

Рыжий, ценя усилия горожан сделать это событие ярким и выдающимся, немного раскрылся и позволил нанести свой герб на щит и на флаг у шатра.

Как оказалось, герб его представлял собой щит, рассеченный наискось от правого верхнего угла к левому нижнему[18] извилистым листовидным делением: то есть делящая его на две равные части линия прихотливо извивалась, образовывая контур двух листьев. Половина шита была белой, половина красной. Красный лист заходил на белую половину щита, белый лист — на красную.

Герб виконта на флаге в противоположном конце поля поражал количеством деталей: пестрые гербы земель его дома теснились на щите, пихая друг друга боками, накладывались один на другой. Наиболее зорким удалось насчитать двадцать восемь маленьких гербов.

Городской совет решил денег максимально не жалеть, и беглецам (за муниципальный счет!) были выстираны и выглажены одежды. Жанна, захваченная этими приготовлениями, даже достала из нижней юбки новые украшения, дабы не ударить перед публикой в грязь лицом.

В общем, каждый старался как мог, не за страх, а за совесть…

И вот весь город от мала до велика собрался вокруг турнирного поля.

Помост для сбежавших от виконта дам был сделан такой вышины, чтобы их, как виновниц праздника, было хорошо видно с любой точки.

Под гул толпы, сопровождаемые отрядом городской стражи, в роскошном экипаже, безвозмездно предоставленном для этой церемонии человеком в красном, Жанна и Жаккетта прибыли к своей ложе. Со стороны поля три громадные ступеньки помоста-пьедестала прорезала устланная ковром лестница. Они медленно поднялись по ней и уселись в кресла.

Жанна в своем роскошном платье цвета южной ночи была спокойна и надменна. Волосы ее вызывающе золотились, горели огоньки самоцветов в ушах, на шее, на руках. Ей доставляло какую-то горькую радость быть сейчас в центре внимания и знать, что очень много молодых девушек в толпе охотно поменялись бы с ней местами.

Жаккетта назло всем отказалась от красивого платья, которое передал (как он объяснил, для «сбежавшей голышом» госпожи Нарджис) виконт, и надела свой парадный восточный наряд, предназначенный для интимного услаждения взоров кавалеров, но никак не для показа на публике.

Ярче пламени алели красные шелковые шальвары. Раскрыв рот, народ смотрел на ее голый живот под индийскими футлярами для грудей, прекрасно видный сквозь прозрачную вуаль, покрывающую «восточную красавицу» с головы до пят. Подвески, браслеты, цепочки украшали ее звенящим водопадом.