– Я это и делаю. Я тебя веду прямо к ней. Нам нужен фонарь. Я с собой не взял.

– Я достану фонарь, – сказал Сэм. Они проходили мимо гостиницы. Бачер вбежал в холл, схватил фонарь, висевший на стене, и тут же выскочил обратно, не обращая внимания на крики портье.

Они шли молча. Добравшись до окраины города, они свернули на узкую тропу, извивавшуюся среди кактусов и полыни.

– Отсюда не очень далеко, – сказал Тейт, слегка успокоившись. – Только ты помни, что обещал. Все было так, как я рассказал. Она как бы сдалась. Вела себя, словно была не в себе.

Люк остановился, чтобы перевести дух, и указал на кладбище. Деревянные кресты освещала луна.

– Она просто легла и умерла, – неровным голосом прошептал Тейт.

Ночную тишину пронзил дикий крик Тревиса:

– Ты врешь! Она не умерла! Она не могла умереть! – Крик перешел в рыдания.

Сэм шагнул к Тейту.

– Если ты врешь, Тейт, то пусть поможет мне Бог… – угрожающе произнес он.

– Да не вру я, не вру! – завопил Тейт. – Это точно здесь. Смотри. – Он побежал вперед и показал на небольшой холм перед грубо сколоченным деревянным крестом. – Видишь? Именно тут.

Сэм шел за ним следом, держа над головой фонарь. Он прочел вырезанные на деревянном кресте слова: «Китти Райт. Умерла 1 сентября 1869 г. Почивай в мире». Сэм рухнул на колени и безутешно зарыдал:

– О Боже! Только не Китти! О нет, нет, нет! – Он закрыл лицо руками, выронив фонарь.

Из темноты тихо вышел Тревис. Он двигался как лунатик, не спуская глаз с могилы.

– Ты только не сходи с ума, – пытаясь говорить как можно бодрее, предупредил Тейт. – Мне не надо было ее увозить. Я это понимаю. Но все было так, как я рассказал. Мне за это заплатила Нэнси. Она Китти всегда ненавидела. А я не скрываю, что всегда ее очень желал. Но я не имею никакого отношения к тому, что она умерла. И ни к чему тебе пытаться меня убить. Это Китти не вернет.

Тревис ударил Тейта по лицу с такой силой, что тот растянулся в грязи.

Люк поднял руки:

– Подожди-ка, Колтрейн. Ты ведь обещал, что, если я покажу тебе, где Китти, ты меня отпустишь.

– Я всегда держу свое слово, Тейт. – Тревис резко оттолкнул Люка и поставил ногу в сапоге ему на горло. – Я собираюсь тебя отпустить. Отпустить прямо в преисподнюю!

Сапог Колтрейна все сильнее и сильнее нажимал на горло Тейта. Люк, извиваясь, кричал, но его крик становился все слабее, пока не превратился в писк. Жизнь покидала тело Люка вместе с воздухом, который выдавливал из его горла Тревис.

В желтом свете фонаря эта сцена выглядела зловеще. Сэм Бачер молча наблюдал за всем происходившим, не дрогнув ни единым мускулом. Ему вспомнилось событие, которое случилось много раньше. Тогда Тревис убил Натана Коллинза, застрелившего Джона Райта, отца Китти. В тот раз Сэм оттащил Тревиса, но было уже слишком поздно. Теперь же у него подобного желания не возникало. Сожалел Сэм лишь об одном: что этого ничтожного ублюдка убивает Тревис, а не он.

Бачер с изумлением почувствовал на щеках горячие слезы. Ему еще ни разу не приходилось плакать. Смерть Китти потрясла его. Взглянув на Тревиса, Сэм увидел в его серых глазах полыхавшее пламя ярости.

– Подыхай, проклятый! – прошептал Колтрейн и еще сильнее вдавил сапог. – Подыхай именно так, потому что ты – последний подонок!

Сэм отвел взгляд и стал всматриваться в отдаленные огни города. Наконец проклятия Тревиса прекратились. Словно саван, над ними нависло молчание. Наверное, прошла вечность, прежде чем Тревис пробормотал:

– Он мертв. Он умер, и Китти тоже умерла. Мы не сумели приехать вовремя, Сэм.

Сэм кивнул. Он все так же смотрел вдаль.

– Все кончено. Мы можем ехать домой.

– Домой? – Тревис присел возле Сэма, обвил руками колени и горько засмеялся. – Где же у меня дом, Сэм? Мой дом похоронен здесь, вместе с Китти.

– У тебя есть сын. Он твой и Китти, – сурово произнес Сэм. – Ты ведь не можешь действовать сгоряча, друг. Она бы этого не одобрила.

Тревис долго молчал, и Сэм его не тревожил. Наконец Колтрейн глубоко вздохнул и поднял лицо к небу.

– Я ее всегда любил. И буду любить всю жизнь. Мне бы только хотелось… – Голос его дрогнул, голова упала на колени, а плечи ссутулились.

Сэм молча отошел в сторону и двинулся в направлении города. Нет, он ни разу не видел, как плачет Тревис. И не увидит никогда! Вот так быть рядом и молча наблюдать, как страдает друг, не будучи в силах помочь ему, он не мог.

Сейчас Тревис погружен в ад своих переживаний. Ему надо побыть одному. Только Господь знает, сколько времени продлится это испытание.

Голос доносился сквозь густой туман.

Тревис поднял голову и прищурился. Плечи у него дрогнули, он громко икнул, с трудом вглядываясь в говорившего. Голос был явно Тревису знаком. Кто же это? Он никак не мог сообразить.

– Тревис! Будь ты проклят, но из этого состояния надо выбираться. Ты же себя убиваешь!

Голос был очень сердитый. Тревис попытался улыбнуться. Но тут перед его глазами опять появился знакомый образ. Тот самый, при виде которого он каждый раз терял рассудок. Этот образ непрерывно плясал где-то в его мозгу, отчего Колтрейн сходил с ума. Это был образ Китти. Ее чувственные губы улыбались, а синие глаза сверкали. Кружась в танце, она протягивала к Тревису руки.

– О нет! – простонал Колтрейн. – Это дьявол хочет лишить меня рассудка. – Слова его звучали глухо. Тревис вглядывался в пространство, пытаясь сосредоточиться на каком-то одном предмете. Неожиданно его руки что-то нащупали, и на свет появилась бутылка виски.

– Тревис, не надо! – Бутылка с грохотом упала на пол.

Колтрейн поднялся, но ноги его плохо держали. Кто-то сейчас умрет. Кто-то разбил его бутылку, и теперь образ Китти уже не исчезнет. Но кто бы ни был тот, кто разбил его бутылку, он обречен умереть.

Тревис двумя руками на ощупь потрогал правый бок, чтобы достать пистолет. Но кобура была пуста.

– Я уже давно его убрал, Тревис.

Голос был грустный, с оттенком жалости. Жалость?

Ощущая огромную слабость, Тревис снова погрузился в кресло. Чья-то рука протянула Колтрейну кружку с горячим напитком. Его аромат коснулся ноздрей Тревиса.

– Выпей-ка это, – приказал голос из тумана. – Тебе станет лучше. Я заказал кое-какую еду, и ты должен поесть. Ты пьешь уже несколько недель подряд, Тревис. Пора из этого запоя выходить.

Презрение… жалость… злость… Все это слилось в одном голосе – голосе из тумана. Но почему? Что он, Тревис, такого сделал?

– Сейчас ты выпьешь кофе.

Кружка оказалась прямо перед губами Колтрейна, и он против своей воли стал потягивать горячий напиток. Горячий кофе приятно согревал горло, и у Тревиса прошла тошнота. Он сделал большой глоток.

– Вот так и надо! – тепло произнес тот же голос. – Я принес полный кофейник, и ты выпьешь все до последней капли. А потом будешь есть.

При упоминании о еде в животе у Тревиса заурчало, и он поспешил осушить всю кружку до дна. Когда была выпита вторая кружка, Тревис неуверенно поднял глаза и увидел, что туман рассеивается.

– Сэм, – благодарно прошептал он. – О, Сэм!

– Да, я, – во весь рот улыбнулся тот. И стал снова наливать другу кофе. – Ты только посмотри на себя. Кожа да кости! Одному Богу известно, как я понимаю твое горе. Но надо жить дальше. Китти не хотела бы видеть тебя таким, какой ты сейчас. К тому же не забывай о малыше Джоне. Мы должны как можно скорее возвращаться в Северную Каролину. Для этого тебе надо привести себя в норму.

Северная Каролина – это же так далеко, подумал Тревис. И с этого момента к нему начали возвращаться жизненные силы. Он вспомнил недавние события.

– Думаю, меня ищут власти. Я к этому готов. Убегать не собираюсь.

– Тебе этого делать не придется. Я разговаривал с шерифом. Он мне рассказал, что на кладбище нашли мертвое тело никому не известного подонка. Кто его убил – не установлено. Тейта похоронили на холме Бут вместе с другими неопознанными трупами. Там же хоронят преступников. Больше об этой истории шериф ничего слышать не желает.