– Клянусь Аллахом! – сказал я. – У кого из нас исполняются все желания? Мистер Дэйн, сегодня вы услышали по меньшей мере сотню тайн. Почему бы вам не привезти в Америку самые достойные внимания из этих секретов, чтобы ваше правительство записало их в секретных бумагах и успокоилось?

– Мое правительство не успокоится на этом, – ответил он.

– Это их успокоит! – заявил я. – Поверьте мне, сэр, я работал в прежние годы со многими американскими агентами, и все они возвращались домой с кучей подобных секретов.

Дэйн улыбнулся.

– Вы правы, Ахмед. Если бы я приехал в Иран за секретами, я собрал бы все это и довольный вернулся бы домой. Увы, я должен заниматься героином.

– Ни один из наших сегодняшних посетителей даже и не упомянул о нем, – печально проронил я.

– В таком случае мы должны подождать, – сказал Дэйн, – пока кто-нибудь упомянет.

– А может, никто не захочет об этом говорить.

– Конечно, захочет! Героин – это секрет, а секреты нужно продавать. Это вопрос времени.

Мы ждали три ночи и три дня. За это время ничего не произошло, так что мы с Дэйном наслаждались теми немногими развлечениями, которые мог предложить Мешхед.

Жизнь в этом городе, особенно после наступления темноты, не имеет ничего общего с приятным ночным временем в Исфагане, или Ширазе, или даже в Тегеране. Так и должно быть – не стоит ждать от города шиитов особых удовольствий. И однако, умная лошадь всегда знает, где лежит овес, так что я сумел разыскать для мистера Дэйна весьма рафинированный клуб, о котором мне как-то рассказали.

Там были певицы и танцовщицы. Там была одна афганка, которая исполняла египетский танец живота лучше любой прирожденной египтянки. То, что она проделывала, было поразительно – ее тело оставалось неподвижным, а груди вращались, как крылья ветряной мельницы – по часовой стрелке, против часовой стрелки и обратно. Но хотя танцевала она весьма искусно, для меня в этом представлении было что-то отталкивающее, потому что она обращалась со своим телом, как с занятным механизмом, а ее душа в этом не участвовала.

Мистер Дэйн, должно быть, чувствовал то же самое, потому что вскоре отвлекся от представления и заговорил с одной из здешних девиц. Должен признаться, я позавидовал ему. Это была девушка с пушистыми черными волосами, точеным личиком, прекрасной осанкой, высокой грудью, тонкой талией и изящными лодыжками – я бы с удовольствием выбрал ее для себя. Напрасно я указывал Дэйну на женщин с пышными формами – как и я, он не разделял с турками их предпочтений. А девушка, которую звали Лейра, казалась совершенно очарованной этим американцем, на языке которого она не знала ни слова.

Я с трудом скрыл свое раздражение. Этим двоим для общения хватало не более десятка слов по-английски и по-персидски, и они не нуждались в моих услугах переводчика. Девушка уже показывала знаками, что считает это любовным увлечением, а не сделкой. А Дэйн, с лица которого исчезло каменное выражение, смотрел на нее с дурацким сияющим видом так, как будто эта общедоступная шлюшка была настоящей Шахерезадой.

Раздражение мое усилилось настолько, что я встал из-за столика, отрывисто бросив Дэйну, что увижусь с ним завтра утром в гостинице, если только он будет в состоянии заниматься делом. Он кивнул с отсутствующим видом.

Я направился к выходу не в самом лучшем настроении. Но в дверях меня остановила одна из женщин. Она была дородной и живой и прекрасно выглядела, несмотря на то, что была на несколько лет старше меня.

– Вечер только начинается, – сказала она мне.

– По-моему, уже достаточно поздно, – ответил я.

– Мой дорогой, ты расстроен тем, что Лейра выбрала иностранца, не так ли?

Я воззрился на нее, пораженный ее проницательностью. Затем я пожал плечами и открыл дверь, заявив ей, что дела Лейры меня вовсе не касаются.

– Хорошо сказано! – воскликнула женщина, хватая меня за рукав. – Я уверена, что ты расстроился. Это дело не стоит таких чувств, поверь мне.

– Откуда ты все это знаешь? – спросил я.

– У меня что, глаз нет? – вопросом на вопрос ответила женщина. – Или у тебя нет глаз? Посмотри на нее внимательней!

– Ну и что?

– Да она слишком тощая даже на утонченный вкус. А это ее миленькое личико выдает холодность и порочность натуры. Разве это не видно?

Посмотрев еще раз, я разглядел в лице Лейры что-то похожее.

– Далее, – продолжала женщина, – эти ее груди, которыми ты так заметно восхищался, – скажи мне, где они принесли бы ей успех?

– Нельзя сказать, что это такой уж секрет, – ответил я.

– Конечно, нет, – поддержала меня женщина. – Подобные хитрости можно продавать в Тегеране, да еще среди йездов, в обители вероломства.

– Удивительно! – воскликнул я. – Мне это не приходило в голову!

– Конечно же, не приходило, – сказала женщина. – Ты добрый человек, это всякий может увидеть. Считай, приятель, что тебе повезло! Ночь с этим мешком костей запомнилась бы тебе только полученными синяками. Эта девка холодна и небрежна, ей удается только головы морочить. Прислушайся к совету женщины! А еще...

– Моя дорогая, – сказал я, – будь осторожна и не преувеличивай.

– Я ничего не преувеличиваю. Я говорю только то, что знаю. Но о ней такие слухи ходят...

– Какие слухи?

– Ну как ты думаешь, какого сорта девки бывают из племени йездов? Какие девки выглядят, как эта?

Я смотрел на нее, открыв рот. Затем быстро сделал знак от дурного глаза.

– Так она из йездов? – спросил я.

– Я никого не обвиняю, – сказал женщина. – Насколько мне известно, она такая же добрая шиитка, как ты или я. Видит Аллах, она прикидывается, будто стоит десяти таких, как мы. Больше я ничего о ней не скажу. Ты должен рассудить сам.

– То, что ты мне рассказала, очень интересно. Но я ничего не знаю о тебе, даже твоего имени не услышал.

– Меня зовут Соэра, – представилась женщина. – Обо мне сказать нечего. Но если ты будешь столь любознателен и пожелаешь что-либо узнать обо мне, то не выпить ли нам по чашечке кофе в моей комнате?

– Веди, – сказал я. Когда мы уходили, я еще раз взглянул на Дэйна и Лейру. Я напомнил себе, что мне повезло и я не связался с этим мешком костей и холодным личиком, да притом предположительно йездкой. И вот такими делами мы продолжали заниматься в эту ночь, да и в следующую тоже.

На третью ночь нашего пребывания в Мешхеде, именно тогда, когда я начал от души наслаждаться в этом благословенном городе, Дэйна, наконец, нашла та информация, которую он искал. Точнее, она нашла меня. Дэйн отдыхал в своем номере, – должно быть, после утомительной ночи с Лейрой. Я возвращался от Соэры, которая оказалась крайне приятной женщиной, хотя очень дорогой и требовательной. Едва я ступил на лестницу, из темноты протянулась рука и ухватила меня за рукав.

Первая моя реакция была схватиться за нож, потому что у меня еще болела голова после нападения тех сартов. Но тут раздался голос, который произнес по-тюркски:

– Это ты покупаешь секреты?

– Выйди на свет, – сказал я, крепко сжав рукоять своего ножа.

– Я никуда не двинусь, – ответил этот человек сердито и раздраженно. – Сначала скажи мне – вы с тем иностранцем все еще покупаете секреты или уже купили все, что вам было нужно?

Я сдержал свое нетерпение и сказал:

– Мы еще покупаем секреты, если это те секреты, которые нам нужны. А теперь выходи на свет, или ты боишься показать свое уродливое лицо?

Это его задело, и он дошел вместе со мной до края веранды. Это был желтолицый молодой человек с тонкими черными усиками. В свете единственной голой лампы я разглядел высокую черную шапку из овечьей шкуры, потрепанный халат, на груди – две портупеи крест-накрест, за спиной винтовка, на ногах – поношенные сапоги из мягкой кожи. Я почуял запах овечьего загона и лошадиного пота и понял, что передо мной туркмен.

– Ну, теперь ты меня увидел, – сказал он. – Давай, веди меня к твоему господину, чтобы он мог купить мой секрет.