— Значит, он не покончил с собой! — не удержался я от восклицания и продолжил, обращаясь к компьютеру:

— Послушай, остолоп, твой прогноз не сбылся! Ты ошибся в составлении посмертной карты гуразмов?

— Вовсе нет, — обиженно заявил компьютер. — Это ты ошибся в интерпретации. Я же сказал: господин Быдло покончит с собой.

— Но он жив и здоров, в отличие от тебя!

— Ничего подобного! — возразил компьютер. — Ты невнимательно слушал сообщение. Сказано же: «племя гуразмов воплотилось в личности Быдло». Быдло больше не существует как личность! Он объявил себя погибшим племенем и отправился отбирать у грызмов свои земли.

— Один против целого народа? — усомнился я.

— Может, рассчитаем натальную карту и посмотрим, чем это кончится? — предложил компьютер.

— Вот еще! Я и так потерял на этом деле весь гонорар.

— В таком случае, — сказал компьютер, — давайте закончим расчет посмертной судьбы планеты Фаэтон.

Характер у меня непоседливый. Лучше всего я чувствовал себя, ныряя головой вперед в колодец времени, или глядя в запотевший иллюминатор звездолета на невидимое глазу излучение черной дыры. Но разве мы всегда делаем в жизни то, что больше всего нравится?

Я, к примеру, знал одного марсианина, который обожал тушить пожары и спасать людей из огня. Но, вы ж понимаете, где он мог напастись пожаров, чтобы получать удовольствие хотя бы раз в месяц? Ему пришлось организовывать пожары самому, и, когда его арестовали, он никак не мог понять, почему обществу не нравится его хобби: ведь он, черт побери, спасал из огня всех, даже кошек, которых он, надо сказать, терпеть не мог.

Я говорю это к тому, что работа альтернативного астролога, конечно, очень интересна, но как мне надоело сидеть на одном месте! Поэтому можете представить мою радость, когда один из клиентов после обмена дежурными любезностями заявил:

— Иона, я надеюсь на вашу скромность.

— Скромность моя общеизвестна, — подтвердил я. — О ней знают даже в галактике М300, где я так и не позволил синтезировать из межзвездного газа мой портрет размером с шаровое звездное скопление. «Вполне достаточно и одной звездной системы», — сказал я.

— Я… м-м… не это имел в виду, — смутился посетитель. — Я хотел сказать: надеюсь, что вы умеете хранить тайны.

— Безусловно! — воскликнул я. — Для хранения тайн у меня есть специальный сейф. Иногда я, правда, сам забываю шифр и приходится вызывать программиста, он подбирает код, и тайны при этом рассеиваются в пространстве, но это ведь уже от меня не зависит, вы согласны?

— Гм… — с некоторым сомнением произнес клиент. — Собственно, у меня нет иного выхода…

— Конечно, — признал я, — выход из этой комнаты только один. Он же — вход, как вы, видимо, уже заметили.

— Короче говоря, Шекет, — решился наконец клиент выдать страшную тайну, — я хочу, чтобы вы полетели со мной на Варгу Подкорки и составили посмертную карту для моей бабушки Инты Воксель.

— О! — воскликнул я. — Замечательное предложение! Вы позволите, я сам поведу звездолет? Честно говоря, я не доверяю это делать никому, всегда пилотирую только сам.

— Конечно, конечно, — поспешно согласился клиент. — Кстати, мое имя Шарт Воксель.

Мне вовсе не казалось, что это было сказано кстати, но придираться к словам я не стал. В конце концов, если бабушка была Воксель, то и внуку пристало иметь такую же фамилию.

— Не пойму одного, — признался я, когда двухместный звездолет «Пигалица», принадлежавший Вокселю, вышел в сверхсветовой режим. — Для чего нужно лететь на Варгу Подкорки, если составить любую натальную карту — обычную или посмертную — можно и не выходя из кабинета.

— Видите ли, Шекет, — смутился Воксель, — я подозреваю, что мои враги изменили расположение зодиакальных знаков на небе Варги. Из-за этого изменилась посмертная судьба моей бабушки. Я просто не мог сообщить вам всех данных — я не знаю, как располагались планеты в момент смерти незабвенной…

И господин Воксель начал подозрительно хлюпать носом.

— Вы что-то путаете, — холодно сказал я. — Изменить расположение знаков невозможно. Это вам не астероид, орбиту которого можно подправить с помощью маршевых двигателей.

— Я тоже так думал, — кивнул клиент. — Но откуда тогда взялся на небе Варги астрологический знак Коровы? Когда бабушка умерла, Верк находился в знаке Лисы. А сейчас мне говорят о какое-то Корове! Это ведь кардинально меняет судьбу моей бабушки на том свете!

— Д-да, — вынужден был согласиться я и дал команду на торможение, поскольку мы уже всплывали в районе Варги.

Планетка оказалась так себе — что-то среднее между Марсом и Юноной, а снабжение вообще оставляло желать лучшего: я не нашел в портовом буфете даже своих любимых засахаренных антилопьих ушек. Оставив звездолет на стоянке (платил, конечно, клиент), мы сразу отправились в общий компьютерный зал, и я, не теряя времени, принялся изучать расположение небесных светил на небе Варги.

И вы знаете, клиент оказался прав! Это был первый случай в моей практике и думаю — первый случай во всей астрологической науке. Да мая позапрошлого года на небе Варги насчитывалось семь астрологических знаков. Но сейчас — я видел это своими глазами! — знаков было восемь, и один из них, расположившийся между Костром и Лисой, был именно Коровой и ничем иным — уж своей-то астрологической интуиции я верил больше, что кому бы то ни было.

— Послушайте, — обратился я к Вокселю, — что сделала ваша бабушка при жизни, если ее враги пошли на такой беспрецедентный шаг, как подмена посмертной судьбы?

— Она была воспитательницей, — грустно сказал Воксель.

— Всего-то? — удивился я. — В детском саду или школе?

— Нет, — покачал головой Воксель, — она была воспитательницей планеты.

— Не понял, — совершенно искренне сказал я.

— На Варге нет правительств и парламентов, — объяснил клиент. — Здесь считают, что каждый человек по сути своей ребенок и остается таковым до смерти. На Земле тоже есть родители, для которых дети даже в шестьдесят лет…

— Знаю, — прервал я, вспомнив собственную мать, приходившую вытирать мне нос даже тогда, когда я уже работал в Зман— патруле и ловил инопланетных агентов в сумеречной зоне Атлантиды.

— Поэтому, — продолжал Воксель, — с Земли на Варгу присылают воспитательницу, которая и занимается воспитанием населения. Иногда даже с помощью не запрещенных здесь телесных наказаний.

— Что же, лично спускает с провинившегося штаны и лупит по… э-э…?

— Нет, конечно, для этого есть механические лупители, но сколько розог, кому, когда и за что — решала бабушка.

— Тогда понятно, почему эти взрослые дети пошли на изменение астрологических символов, только бы не дать вашей бабушке спокойно жить на том свете! — воскликнул я.

— Да, — кивнул Воксель. — Шекет, я хочу знать: что происходит сейчас с моей дорогой бабушкой? Она там не очень страдает? Ведь корова на Варге — животное, никем не любимое. А молоко — самый нелюбимый продукт питания. И если уж местные астрологи решили ввести именно этот знак, то могу себе представить чувства, которые ими владели!

— Вот к чему приводит позднее взросление, — назидательно сказал я. — Хорошо, Воксель, оставьте меня в покое, я попробую разобраться в том, что же произошло с госпожой Интой.

Клиент удалился, и я наконец занялся делом. Во-первых, выяснил, какой была бы судьба госпожи Инты Воксель, если бы система зодиакальных знаков не была изменена. Оказалось, что в этом случае дух дорогой бабушки стал бы на том свете большим начальником. Потом — в новой инкарнации — бабушка Воксель явилась бы в мир мужчиной и руководила бы то ли крупной фирмой, то ли вообще целым государством.

Но астрологи ввели новый зодиакальный знак ровно в тот момент, когда госпожа Воксель отходила в иной мир. И если рассчитывать посмертную судьбу по расположению планет относительно знака Коровы, то получалось, что на том свете дух зловредной воспитательницы должен терпеть муки в виде молочных рек, в которых ей предстояло купаться аж до следующей инкарнации! И явится в наш мир госпожа Воксель в теле коровы. Действительно, астрологи Варги постарались на славу.