Блайз отошла, приветствуя вновь присоединившихся гостей. Рансом схватил племянниц за маленькие, чуть влажные ручки.

– Это похоже на Рождество, правда? Пойдемте посмотрим поближе.

Девочки сначала уперлись, но совсем небольшого давления оказалось достаточно, и они вместе с ним спустились по ступеням. Просто удивительно, как у таких родителей, как Жаклин и Шелби, получилось трое настолько робких детей. Хотя, возможно, цинично подумал Рансом, это как раз и неудивительно.

Внизу, во дворе, Шелби похлопал Мерлин по плечу, и она обернулась.

– Посмотри-ка, – сказал он. – Ты уже знакома с моими дочерьми?

Мерлин отпустила электростатический генератор, с которого как раз осторожно снимала грязный кусок ткани, в который он был завернут, и выпрямилась.

– Дочери? – повторила она и только тогда разглядела, что из-за ног Рансома выглядывают две маленькие девочки. – Ой, Боже мой!

– Августа и Аврелия, – представил Шелби.

Казалось, девочки слишком малы для таких взрослых имен. Мерлин взволнованно наблюдала, как они по очереди выходили из-за Рансома и делали реверанс. Затем они вернулись в свое укрытие, и Мерлин тоже присела в реверансе.

– Простите, – как будто с вызовом произнесла она, – но у меня нет с собой конфет.

Они хихикнули.

– Вообще-то конфет они пока не заслужили, – сказал Шелби. Но все-таки он сунул руку в карман и вытащил два леденца, завернутых в цветную бумагу. Аврелия и Августа по очереди подошли, и каждая приняла угощение, серьезно отвесив еще один реверанс.

– Да уж, – сказал Шелби, – Деймерелл, неплохо ты мне их выдрессировал. Они уже умеют садиться на задние лапки и служить?

Рансом взглянул на него, стараясь сохранять невозмутимое выражение.

– Хотя, наверное, мне стоит забрать невинных девочек куда-нибудь в другое место, – мимоходом заметил он, – чтобы я был уверен, что не пострадает их целомудрие.

Рансом ощутил боль в груди. Ему было трудно, очень трудно казаться невозмутимым и спокойно держать близняшек за ручки, вместо того чтобы броситься на брата с кулаками. Он взглянул на Мерлин. Она с интересом рассматривала детей.

– Что это такое? – Аврелия показала на треногу, в центре которой был закреплен большой золотистый шар, а вокруг от него, на концах семи длинных стержней, располагались разные по размеру шарики.

– М-м… модель С-с-солнечной системы.

Все повернулись на новый голос. Он принадлежал худенькому мальчику, который неслышно подошел к ним. От такого количества смотревших на него людей он густо покраснел и широко раскрытыми глазами уставился на Рансома.

– Думаю, ты прав, Вудроу, – сказал тот. – Это модель Солнечной системы, правда, мисс Ламберн?

Мерлин нахмурилась:

– Может быть.

– Да-да, – снова заговорил Вудроу, – это точно. Смотрите, вот М-м-меркурий, а это В-в-венера, а это Земля и Лу-лу-лу…на в-вокруг н-нее. Вот М-м-м-арс и Ю-ю-п-п-питер, а тут… Сатурн и У-уран.

– Да, конечно, – посмотрев внимательнее, согласилась Мерлин. – Вот кольца Сатурна, а вот у Юпитера двенадцать лун.

Вудроу осторожно протянул руку, уголком глаза наблюдая за Рансомом. Он ждал, что в любой момент его могут остановить, но запрета не последовало. Он взялся за рукоять, и весь аппарат стал вращаться, луны закружились вокруг планет, а те вокруг солнца.

Вдруг близнецы вскрикнули, и Мерлин подозрительно взглянула на них.

– Что это? – снова указала Аврелия.

На этот раз Мерлин знала точно.

– Это электростатический генератор, – чопорно сказала она. – Не трогайте его.

Вудроу отдернул руку и спрятал ее за спиной, испуганно поглядывая на Рансома.

– Деймерелл, что ты с ним делал, неужели бил? – воскликнул Шелби. – Не могу смотреть на этот жалкий виноватый вид.

– Простите, с-с-с-сэр, – сказал Вудроу, глядя прямо перед собой.

Рансом посмотрел на брата, и губы его сжались в тонкую, вселявшую ужас линию.

Мерлин решила, что Вудроу ей нравится. Он не визжал, как его сестры, и вроде бы не ждал ни от кого конфет.

– Я тоже побаиваюсь Рансома, – шепнула она, склонившись над мальчиком. – Он ведь, знаешь ли, герцог.

Вудроу уставился на нее во все глаза.

– И он пытается из Вудроу тоже сделать герцога, – добавил Шелби тоже шепотом, но более громким. – А я вот не подхожу под его образец.

– Ой, нет! – Мерлин с глубоким участием взглянула на Вудроу. – Как это ужасно!

Нежная юная кожа Вудроу снова окрасилась румянцем.

– Простите, мадам, – сказал он.

– Что ты. – Она замахала рукой. – Я уверена, ты не виноват. Тебя, наверное, тоже похитили?

Этот вопрос, казалось, ввел его в ступор. С жалким видом он лишь молча открывал и закрывал рот.

– К сожалению, Вудроу сам совершил ошибку, родившись в этой семье, – сказал Шелби. – Ведь он мой… – он резко замолчал посреди фразы, – мой сын, – через секунду закончил Шелби внезапно одеревеневшим голосом. – Мой и вон той красивой женщины, что стоит наверху лестницы. Как поживаешь, дорогая Жаклин? Давненько не виделись.

Стоя на фоне дверного проема, Жаклин с улыбкой кивнула. У Мерлин перехватило дух – она была так же отчаянно красива, как и Шелби. Женщина казалась приветливой: поймав глазами взгляд Мерлин, она обворожительно улыбнулась. Мерлин улыбнулась в ответ. Она подумала, что дама спустится и присоединится к ним. Но вместо этого Шелби склонился над Мерлин, взял ее за руку и дружески пожал. Затем он приложил губы к самому ее уху и прошептал:

– Пойдем, Мерлин. Я кое-что тебе покажу.

Он взял ее под руку и потянул за собой. У Мерлин не было выбора, ей пришлось позволить увести себя. И хотя и гостям, и слугам было по-прежнему хорошо видно их, никто уже не смог бы расслышать то, что они шепотом говорили друг другу. Шелби остановился около резной каменной вазы, до краев наполнен-ной цветами.

– Что покажешь? – спросила Мерлин.

– Только вот это, моя дорогая. – Он сорвал один цветок, поцеловал его, а затем протянул руку и вставил его в прическу Мерлин. – Только вот это.

Мерлин растерялась. Но Шелби не стал больше ничего пояснять, а только взял ее за обе руки и, глядя прямо в зрачки, улыбнулся. При этом голубые глаза его смотрели так странно, что Мерлин совершенно ничего не поняла.

– Нет, я умываю руки! – воскликнула Блайз. Стуча каблуками, она резко подскочила к Рансому. – Ты ведь не позволишь ему заниматься этой ерундой, правда?

Он кисло посмотрел на нее:

– И что же ты предлагаешь, Блайз? Пистолеты на заре?

– Я предлагаю, чтобы ты срочно вмешался, пока он не… – Вдруг ее стройное тело напряглось и застыло, как сталь. – О Боже, он же не станет… Ох, да он не посмеет…

Но Шелби посмел. Под пристальным взглядом двадцати пар глаз он прижал к себе Мерлин и нежно поцеловал ее в висок. Никто не сказал ни слова, даже шепотом – гости были слишком хорошо воспитаны, слуги слишком отменно вышколены, – но повисшая тишина, казалось, была наполнена злорадством. Рансом почувствовал, что краснеет. Он был так же сильно смущен, как если бы брат у него на глазах занимался с ней любовью – с женщиной, которая, по всеобщему мнению, была его невестой.

Мерлин отвернулась от Шелби – как будто от застенчивости, хотя Рансом успел заметить, как она ищет глазами свои телеги. Она резко выдернула свои руки. Это движение могло быть вызвано робостью, но, зная Мерлин, скорее было простым нетерпением. Как бы то ни было, именно этот жест спас ее от немедленного, непоправимого осуждения. Бросив беспомощный взгляд в сторону людей, она казалась живым воплощением замешательства и добродетели.

Рансом тут же ухватился за эту возможность. Он спустился вниз по ступеням, прикидывая про себя, как лучше всего завершить эту сцену. Если бы Мерлин в поисках защиты подошла именно к нему, взяла бы его за руку, посмотрела бы на него… Но этого не случилось. Он подошел к ней и протянул руку, предлагая свою защиту, но она лишь вытянула из-за уха цветок и положила в его протянутую ладонь.