Мистер Дэйкин печально сказал, что выпьет лимонаду.

– Ах, это просто смешно! – воскликнул Маркус. – А вот и миссис Кардью Тренч. Вы знакомы с мистером Дэйкином? Что вам можно предложить?

– Джин с лаймом,[80] – ответила миссис Кардью Тренч, кивнув Дэйкину как старому знакомцу. А Виктории она сказала: – У вас распаренный вид.

– Да, я гуляла, смотрела город.

Принесли питье. Виктория съела тарелку фисташек, а заодно немного хрустящего картофеля.

По ступеням к ним поднялся невысокий коренастый господин. Гостеприимный Маркус и его приветствовал с шумным радушием и представил Виктории как капитана Кросби. В том, как вновь прибывший выпучил на нее глаза, Виктория усмотрела признак слабости к женскому полу.

– Недавно здесь? – поинтересовался он у нее.

– Да, второй день.

– То-то я смотрю, я вас раньше не видел.

– Она очень милая и красивая, не правда ли? – весело сказал Маркус. – О да, нам очень приятно иметь такую гостью, как мисс Виктория. Я устрою угощение в честь нее, замечательное угощение.

– И молодые цыплята будут? – тайно обрадовалась Виктория.

– Да, да. И гусиная печенка, гусиная печенка по-страсбургски, и черная икра, я думаю, и потом особое блюдо из рыбы, необыкновенно вкусное, из рыбы, пойманной в Тигре, но в соусе и с грибами. И еще будет индейка, как готовят у меня на родине, нафаршированная рисом с изюмом и специями, и все так обжарено-о! Очень вкусно. Вы, моя милая, должны съесть много, а не просто одну чайную ложечку. Или, если хотите, вам подадут бифштекс – большой бифштекс, розовый, я сам прослежу. Мы устроим длинный-длинный ужин, на несколько часов. Очень прекрасно. Сам я не ем, только пью.

– Да, замечательно, – слабым голосом проговорила Виктория. После описания всех этих яств у нее от голода закружилась голова. Ей хотелось бы знать только одно: всерьез он говорил, что устроит ужин, или просто так, и если всерьез, то когда?

– Я думала, что вы уехали в Басру, – сказала миссис Кардью Тренч капитану Кросби.

– Вчера возвратился, – ответил Кросби.

Он задрал голову и посмотрел на балкон.

– Кто этот бандит? – спросил он хозяина. – В маскарадном плаще и большой шляпе?

– Это, мой милый, сэр Руперт Крофтон Ли, – ответил Маркус. – Его вчера вечером привез мистер Шривенхем, из посольства. Прекрасный человек, знаменитый путешественник. Ездит на верблюдах по Сахаре и взбирается на вершины гор. Это такая неспокойная и опасная жизнь. Я бы совсем не хотел так жить.

– Ах, вот это, оказывается, кто! – сказал Кросби. – Я читал его книгу.

– А я летела с ним сюда в одном самолете, – похвасталась Виктория.

Оба собеседника оглянулись на нее с интересом, так, во всяком случае, ей показалось.

– Он страшно задается и важничает, – презрительно сказала Виктория.

– Я знала его тетку в Симле,[81] – сообщила миссис Кардью Тренч. – Такая семья. Все большие умники, но не заноситься – это выше их сил.

– Сидит там с утра и ничего не делает, – выразила неодобрение Виктория.

– У него живот не в порядке, – пояснил Маркус. – Сегодня он ничего не может есть. Такая жалость.

– Не понимаю, откуда у вас такие размеры, Маркус, – заметила миссис Кардью Тренч, – вы же ничего не едите.

– Это напитки, – вздохнув, признался Маркус. – Слишком много пью. Вот сегодня приезжает моя сестра с мужем. И я опять буду пить и пить почти до самого утра. – Он опять вздохнул и сразу же опять заорал: – Иисус! Иисус! Еще по порции того же самого!

– Мне не надо, – поспешила отказаться Виктория. Мистер Дэйкин тоже отклонил угощение, допил свой лимонад и потихоньку ушел. Поднялся к себе и Кросби. Миссис Кардью Тренч щелкнула ногтем по стакану Дэйкина.

– Опять лимонад? Ох, плохой знак.

– Почему? – удивилась Виктория. – Плохо, если человек пьет, только когда он один.

– Да, дорогая моя, – кивнул Маркус. – Что правда, то правда.

– Значит, он на самом деле пьяница? – спросила Виктория.

– Поэтому и повышения по службе не получает, – кивнула миссис Кардью Тренч. – И то хорошо, что место до сих пор не потерял.

– Но он прекрасный человек, – великодушно заключил Маркус.

– Да ну, – махнула рукой миссис Кардью Тренч. – Слюнтяй. Топчется на месте, ничего не делает, ни характера, ни хватки. Из тех англичан, что безнадежно разлагаются, попав на Восток.

Виктория поблагодарила Маркуса и, еще раз подтвердив, что от второго коктейля отказывается, поднялась к себе, а там скинула туфли и прилегла на кровать с намерением серьезно обдумать положение. Оставшиеся у нее три с небольшим фунта на самом деле уже причитаются Маркусу за комнату и стол. Если воспользоваться его щедростью и при этом жить на одних коктейлях, закусывая маслинами, орешками и хрустящим картофелем, можно будет таким образом тут еще немного просуществовать. Но сколько времени может пройти, прежде чем Маркус предъявит ей счет? И сколько он согласится ждать оплаты? Неизвестно. Виктория сказала бы, что он вовсе не так уж спустя рукава ведет дела, как кажется на первый взгляд. Надо бы, конечно, найти себе пристанище дешевле. Только вот где искать, куда обратиться? И работу надо найти, немедленно. А где? Как это здесь делается? У кого бы можно было спросить? И вообще, как тут прикажешь держать фасон, если ты без денег в чужом городе и не имеешь ни знакомств, ни связей? Виктория была уверена (как всегда), что ей бы только немного ознакомиться с местными условиями, и уж она-то нашла бы выход. Когда можно ждать Эдварда из Басры? А вдруг (ужасная мысль!) он о ней и думать забыл? Почему, почему она, как дурочка, бросилась за ним в Багдад? В конце концов, кто он такой, этот Эдвард? Просто парень с обворожительной улыбкой и забавной манерой разговаривать, мало ли таких. А вот как его фамилия? Знать бы, можно было бы телеграмму отправить… хотя нет, ведь неизвестно, где он там, в Басре, остановился. Вообще она ничего не знает, в том-то и беда. Это очень сковывает.

А посоветоваться не с кем. Не с Маркусом же – он хотя и добрый, но совершенно не слушает, что ему говоришь. С миссис Кардью Тренч – тоже нет, она с самого начала отнеслась к ней подозрительно. И не с миссис Гамильтон Клиппс, которая исчезла в Киркуке. И не с доктором Ратбоуном.

Необходимо раздобыть денег. Или устроиться на работу. На любую работу – смотреть за детьми, клеить марки на конверты, прислуживать в ресторане… Иначе ее отведут к консулу и отправят обратно в Англию, и она никогда уже больше не увидится с Эдвардом…

На этом месте, сморенная эмоциональными перегрузками, Виктория заснула.

Проснулась она несколько часов спустя и, решив, что семь бед – один ответ, спустилась в ресторан, где заказала себе чуть не все, что значилось в далеко не скудном меню. После ужина она почувствовала себя немножко эдаким сытым удавом, но безусловно лучше, чем до.

«Нечего нервничать, – сказала себе Виктория. – Лучше отложить все до завтра. Может, что-нибудь и подвернется, или меня осенит, или вдруг Эдвард объявится».

Перед сном она вышла подышать на террасу над рекой. Поскольку погода, по представлениям жителей Багдада, была почти арктическая, больше никого на террасе не было, только у перил в отдалении стоял один официант и смотрел на воду. Завидев Викторию, он виновато спохватился и убежал в кухню через заднюю дверь.

Но для Виктории, только что приехавшей из Англии, это была нормальная летняя ночь, слегка пробирающая холодком, и она, словно зачарованная, смотрела на серебрящиеся под луной воды Тигра и по-восточному таинственный темный противоположный берег.

– Как бы то ни было, а все-таки я здесь, – вслух сказала она себе, приободрившись. – Ничего, устроюсь. Что-нибудь да обязательно подвернется.

С этим символом веры мистера Микобера[82] на устах Виктория преспокойно отправилась спать, а официант тихонько вышел обратно на террасу и возобновил занятие, которое вынужден был прервать при ее появлении, а именно: снова принялся привязывать к перилам узловатую веревку, достающую до самой воды.