Снова во двор вышел дед. Он прогрел свою машину и куда-то укатил. Дина, поразмыслив, в очередной раз отправилась в магазин. Похоже, у нее было время еще раз отдохнуть, согреться и все обдумать.

На улице смеркалось, поток прохожих поубавился. Все это было на руку. После того как она выкурила две сигареты, вернувшись под дерево, приехал дед. Пока он открывал ворота, из машины выскочил мальчишка. Это было неожиданно, но очень кстати. Теперь оставалось только набраться терпения и ждать.

Но к удивлению Дины, уже через час в доме погас свет. Подождав еще чуть-чуть, она отправилась за машиной. С выключенными фарами, в полной темноте, подъехала к дому, вышла, не прикрывая двери, чтобы не хлопать лишний раз. Стараясь ступать как можно тише, прошла по двору. Очень быстро и неслышно полила керосином стены дома лишь с трех сторон, так как четвертая граничила с соседями, а там, по наблюдениям Дины, жила огромная псина, которая пока, к счастью, молчала. Подперев дверь снаружи заранее приготовленным черенком лопаты, Дина спокойно подожгла дом сразу в нескольких местах. Убедившись, что огонь разгорается, села в машину и отогнала ее на прежнее место, во двор многоэтажного дома. Пламени оттуда не было видно, но Дина не сомневалась, что все идет по плану. Ей всегда удавалось добиться желаемого. Вот и на этот раз – приезд паршивого мальчишки был неожиданным подарком судьбы. Одной головной болью меньше.

Когда она садилась в маршрутку, мимо пронеслись две пожарные машины, страшно завывая на ходу. Глянув на изящные золотые часики, украшавшие ее руку, Дина удовлетворенно хмыкнула: как она и рассчитывала, пожарные успеют залить водой лишь пепелище. Все удалось. Теперь дня два можно спокойно отсыпаться в гостинице, ни о чем не беспокоясь. На финишную прямую она выйдет полная сил.

Ольга лихорадочно соображала, из чего приготовить легкий ужин на двоих. Полчаса назад ей позвонила рыдающая Наталья и снова попросилась ночевать. Похоже, в семье Ивановых разразился очередной скандал.

Хотя совсем недавно супруги обо всем договорились. Наталья подала на развод, детей отправила к своим родителям. Алексею пришлось принять ее решение.

Однако он чувствовал себя оскорбленным, хотел оправдаться. Приходил домой трезвым и из вечера в вечер пытался объяснить, что же толкало его на выходки, когда он был под властью зеленого змия. Но что бы он ни говорил, все равно выходило, что виновата Наталья. Но вот два дня назад было решено заключить перемирие. На несколько дней на конференцию экологов в Питер приезжал их общий друг, бывший у них свидетелем на свадьбе. Он собирался остановиться у Ивановых, супруги решили встретить его в мире и согласии, дабы «не грузить» своими семейными проблемами.

Наталья старательно приводила квартиру в порядок, готовила впрок еду и все чаще вспоминала, как они с Алексеем полюбили друг друга, как поженились, как были счастливы первые годы. И совсем было уже настроилась на мирный лад, даже почувствовала, что у нее поубавилось решимости резко менять свою личную жизнь. И вот теперь она в слезах ехала к Ольге.

Звонок в дверь прозвенел в тот момент, когда Ольга водрузила стеклянную миску с салатом в центр стола. Заплаканная Наталья, которой пришлось в таком состоянии ехать через весь город, вызвала у подруги острое чувство жалости. Ольга помогла ей снять пальто, дала теплые меховые тапочки, провела в ванную, а сама пошла на кухню, откуда раздавался зуммер микроволновки, возвещавший о том, что пицца уже готова. Ольга достала бутылку сухого красного вина и бокалы на разноцветных ножках, подаренные ей когда-то Натальей. Подруга же, умывшись и немного успокоившись, прошла на свое любимое место и молча села. Ольга достала пиццу и начала ее резать.

– Если можно, я только бокал вина выпью, есть мне совсем не хочется, – попросила Наталья, наблюдая за тем, как Ольга ловко открывает бутылку.

– Тогда, вот, апельсин и конфеты.

Подруга в ответ кивнула. Ольга разлила вино и подняла бокал:

– Как любят говорить мои еврейские друзья: за то, чтоб дети только радость приносили. За детей!

Наталья снова кивнула и залпом выпила вино. Жуя дольку апельсина, она поглядывала на Ольгу, расправлявшуюся с огромным куском пиццы.

– Завидую я тебе, Русанова, ешь, что хочешь, и совсем не толстеешь.

– Ага, я сама не нарадуюсь! – Ольга потянулась к миске с салатом. – Но это, судя по всему, наследственность. У меня и мама с папой сухощавые, и Маргарита до сих пор фигуру блюдет.

– А я лишний кусок хлеба считаю. Да и Антошка с Аленкой в меня, стоит им съесть сладкую булочку или пирожок, все на щеках читается, – посетовала Наталья.

Ольга радовалась, что подруга немного расслабилась – о детях они могли рассказывать друг другу часами.

– Пойду приготовлю чай!

Ольга поднялась из-за стола.

– Мне зеленый.

Наталья начала собирать со стола грязную посуду.

– Да сиди ты спокойно, я потом уберу, чайник поставлю только, – попыталась остановить ее Ольга.

– Нет, мне нужно что-нибудь делать, а то я снова начинаю думать об этих пьяных уродах, – Наталья встала к мойке. – Представляешь, я так готовилась к встрече этого Демина. Целыми днями вспоминала прошлое, настроилась на дружелюбный лад, даже на Иванова стала смотреть иначе, думаю, может, и не такая уж он сволочь позорная, может, сумеем по-хорошему расстаться и на расстоянии заживем мирно.

Ольга внимательно слушала подругу.

– Поезд пришел в час ночи, – продолжала Наталья, когда они сели пить чай. – В два Демин был у нас. – Я встречаю его, как положено: стол накрыла, наготовила разных разностей, угощаю. Эти уроды пропьянствовали всю ночь! Пошла после бессонной ночи на работу разбитая, промучилась там весь день, возвращаюсь домой вечером, опять с полными сумками, а они сидят в кухне, продолжают, значит, застолье и обсуждают меня. Гость наш, видимо, выслушав жалобы Иванова, подводит итог:

– Не повезло тебе, Леха. Вот такие стервы, как твоя Натаха, любому мужику могут жизнь испортить. И ведь не ценит своего счастья, дура-баба. Она ж за тобой как за каменной стеной. Мужик не гуляет, детей любит, работает, а ей все не так. Отдал бы ты мне ее на перевоспитание, она бы у меня через месяц шелковая была.

– И представляешь, мой урод согласился. Я с ним развожусь, а он меня своему другу-собутыльнику, которого я с распростертыми объятиями встретила, отдает на месяц в надежде, что после этого я соглашусь терпеть его пьяные выходки!

Разволновавшись, Наталья встала и вдруг резко повернулась к подруге:

– Знаешь, Оль, я думаю, Иванов никогда меня не любил! Тогда, в молодости, мы за любовь приняли обычную симпатию. Ведь если человек любит, он не будет нарочно делать любимому больно… И вниманием меня никогда не баловал. Возьми хоть такую вот мелочь: пойдет в магазин, купит себе бананы, а про то, что я люблю яблоки, даже не вспомнит. И детям никогда – ни сока, ни газировки…

– Но, может быть, ты его любила, – помолчав сказала Ольга. – Знаешь, если один из двоих сильно любит…

– Не знаю, – перебила ее Наталья. – Теперь уже ничего не знаю. Может, и любила, коль так долго терпела его выходки. Я последние годы старалась надеяться – вдруг все еще наладится… Детям отец нужен, да и одной как-то страшно оставаться. А теперь вот думаю: так жить, как мы, больше нельзя. Детям такого отца рядом разве можно видеть. А мне от него какая польза. Ну и зачем же жить вместе? Лучше одной. Знаешь, Оль, как мне покоя хочется!

Наталья посмотрела на подругу влажными, несчастными глазами. Та вздохнула:

– Наверное, Наташ, ты все правильно говоришь. Жалко, конечно, что все так сложилось у вас с Алексеем. По сути, он ведь неплохой человек. Слабый только, это его и сгубило. От всех трудностей на дне бутылки хотел спрятаться. Ну что ж, это его выбор, он ведь не маленький, и ты ему не нянька, чтобы всю жизнь решать его проблемы. А без любви и вправду жить не стоит. Одной, конечно, тяжело. Мне ли не знать. А прислоняться к абсолютно чужому человеку тоже не имеет смысла. Я вот с Владом два года хороводились, а встретилась с Валеркой и поняла, что глупость все это, растрачивание жизни. Ведь и такому, как Влад, приходится отдавать частицу души. – Она неожиданно рассмеялась. – Он заходил вчера – принес свою новую картину, пойдем, посмотришь шедевр юного дарования.