Мы стояли втроем под невысоким деревом, неподалеку от нас росли две группы невысоких кустов, а дальше, до самого горизонта, расстилалась бесконечная зеленая степь с яркими полосами цветов, растущих в тех ложбинах, в которых чаще всего застаивается вода после дождя. Покрытое серыми рваными тучами небо над нашими головами светилось изнутри светом спрятавшегося за облаками солнца этого мира – солнца Халы. Мы были одеты в красивые спортивные костюмы, однако обуви у нас на ногах не было.

Едва осмотревшись, обе женщины засыпали меня вопросами и о когтях на пальцах ног, и об ударных буграх, и о шестом пальце на руке. Я объяснил им, что мы не люди, а халане, поэтому-то и выглядим соответственно. Они спросили меня о невероятных цветах и оттенках, видимых нами, о странных звуках и неведомых запахах. Я объяснил им, что теперь мы видим, кроме обычных красок, также в инфракрасной и ультрафиолетовой области, еще мы можем слышать те звуки, которые недоступны человеческому уху; ну а нюх у нас теперь лучше, чем у земной собаки.

Когда я объяснял им все это, во мне росло и крепло странное чувство, что это уже было со мной раньше. Сначала Хозяева Миров показывали мне мир Халы, а я был гостем в нем; я все спрашивал их и спрашивал, и все удивлялся и удивлялся – теперь же я сам показываю своим гостям все тот же мир Халы, и они задают мне те же самые вопросы и удивляются тому же, чему раньше удивлялся и я. Это спираль развития – я сделал полный виток и теперь нахожусь в том же месте, но на более высоком уровне.

Я говорил с ними, удивлялся вместе с ними, а в душе у меня была легкая грусть. Щемящее чувство тоски сжало мое сердце, и комок подкатил к горлу – хотелось плакать. О, Хала, прекрасная Хала, я снова с тобой, но теперь уже не как гость, а как твой господин!

Я отошел от собеседниц и положил руку на ствол дерева. Он был шершавый и неровный. Я гладил его и грустил о прошедших временах, смотрел на дерево и не видел его. Солнце бросало золотые блики мне на руку, и от этого становилось еще печальнее. Ах, Хала, Хала… Почему ты не Земля?

У меня в душе два мира – мир Земли, где я вырос, и мир Халы, где я перестал быть человеком.

Я вдохнул полную грудь воздуха – резкий запах фтора защекотал мне ноздри – в нем я различил привкус фторида кислорода, он был слабый, но он тоже бодрил. Всех этих запахов не было в мире Земли, а здесь они были… Земля похожа на Халу, как черно-белый рисунок похож на цветную картину, – и все же я любил оба эти мира, и мне хватало любви в сердце как для Земли, так и для Халы.

Но постепенно Хала делала свое дело: горячий озон входил в мою грудь и растекался живительными соками по всему телу, растворяя грусть и печаль, – и они уходили от меня; они оставили свой след в моей душе и ушли тихо и оттого незаметно – прекрасная Хала вновь вступила в свои права.

– Кстати, а знаете ли вы, что ваша одежда проживет здесь недолго? – обратился я к своим спутницам.

– А в чем же дело? – удивились они.

– Костюмы-то наши родом из мира Земли, а здесь, на Хале, такая агрессивная атмосфера…

– И что же будет? – забеспокоились женщины.

– Да "сгорят" они, рассыпятся в прах; но я думаю, что к тому времени, когда это произойдет, вы уже привыкните к жизни здесь и сможете легко перейти на местную одежду из шкур и, по желанию, из листьев.

– А с нами ничего не произойдет?

– Что же с нами может произойти? – ответил я им. – Ничего не произойдет – ведь мы – халане, это – наш мир и мы приспособлены к жизни в нем.

Мы помолчали.

– А здесь есть люди? – поинтересовалась одна из них.

– Конечно, есть. Пойдем, посмотрим.

Встреча с людьми входила в мои планы, поэтому место нашего появления в мире Халы было расположено неподалеку от людей. Мы двинулись через степь, прошли через гряду холмов и вышли к речной долине. Солнце уже начинало клониться к вечеру, но день был еще силен – краски на нашей одежде уже поблекли, но не намного – атмосфера планеты уже принялась за свою работу. Мы перешли реку, прошли через колючий кустарник с красными ягодами и поднялись на холм.

Перед нами расстилалась большая поляна. Ее ограничивали деревья, растущие перед нами, а с трех других сторон ее границей служили кусты. Мы спрятались под кустом с длинными синими листьями так, чтобы работавшие на поляне люди не заметили нас. Эти кусты были высокие, они росли между двумя деревьями, поднимая свои аспидно-черные ветви прямо внутрь их кроны, образуя надежный забор.

А людей было шестеро. Они были одеты в блестящие скафандры и среди цветущих трав выглядели инопланетянами – а они и были ими!

Пришельцы прибыли сюда на двух машинах. Одна из них была небольшая, четырехместная, выкрашенная в красный цвет, другая же была огромным серебристым грузовозом. Люди уже частично разгрузили его и приступили к установке привезенных им конструкций. Там было несколько среднего размера домиков со шлюзами и еще какие-то непонятные блоки. Транспортные роботы помогали людям монтировать конструкции и оборудование, а два охранных робота медленно перемещались вдоль границы поляны. Стражи наверняка заметили нас, но мы не предпринимали попыток проникнуть к людям, поэтому они и не тронули нас. Скорее всего, роботы считали нас какими-то обычными, в меру любопытными представителями местной фауны. Они уничтожили бы нас, попытайся мы перейти заданную людьми невидимую границу, окружавшую лагерь, ну а за границей мы (так как в их представлении мы были животными) могли вести себя как нам было угодно.

Я спрятался сам и спрятал своих спутниц не от роботов, а от людей – ведь если бы люди увидели нас, то они наверняка проявили бы к нам излишне сильный интерес, попытавшись поймать нас или убить, чтобы потом можно было бы исследовать этот новый человекоподобный халанский вид.

А пока мы просто лежали и смотрели на людей, изредка обмениваясь замечаниями. Я знал, что люди делают здесь временный лагерь, и сообщил об этом своим дамам. Задумавшись, я вскоре прекратил разговор с ними, поэтому мои спутницы стали общаться только друг с другом.

Я смотрел на людей глазами халанина. Они, люди, были совершенно чуждыми для этого мира. Скафандры, медленные и неуклюжие движения, их боязнь свежего воздуха Халы – да, конечно, они были чужаками. Люди пришли сюда из мира Земли, пришли непрошеные и нежданные. Здесь, на планете Хала, было много препятствий, которые затрудняли их работу, но не было ничего, что могло бы их остановить. Человек привык справляться с трудностями, с большими и с маленькими, поэтому он справляется и справится с проблемами и этого мира тоже.

Я смотрел и на людей, и одновременно внутрь себя и видел, как раздражение на непрошеных пришельцев растет у меня в груди. Я лежал на траве, без скафандра, дышал воздухом моей Родины – я был частью этого мира, а они – нет. Пришельцы мешали мне, причем мешали сильно. Я был не столько против их деятельности, сколько был против их самих.

Люди пришли в мой мир, пришли не как враждебная сила, но все-таки пришли, как представители чужого (а значит, враждебного) мира; и, соответственно, сами они стали врагами моего мира, то есть стали моими врагами. Они не мешают мне жить, мне мешает само их наличие. Они должны или умереть, или безвозвратно уйти – только в этом случае я, быть может, не буду так сильно ненавидеть их.

Я, халанин, ненавижу людей за то, что они есть. Если бы они узнали о моем существовании, то также ненавидели бы меня за то, что я есть. Это называется органическая ненависть – ненависть миров, ненависть разумных цивилизаций друг к другу.

Ярость поднималась во мне тяжелыми красно-черными волнами, она жгла мне душу и заливала мозг. Будь я прирожденным халанином, а не тем, кем являюсь сейчас, то я бы приложил все свои силы для того, чтобы убить этих людей, – при этом риск самому погибнуть для меня был не столь уж и важным. Но я был почти Хозяином Миров, а еще раньше я был человеком, – именно поэтому, несмотря на бушующую во мне ярость, я сохранил ясный ум, способность рассуждать и контроль над собой.