А проснулся от толчка в ребро.

— Перестань храпеть, — прошипела Нора.

— Да кто услышит? В зале почти пусто.

— Замолчи, Лютер!

Он попытался смотреть фильм, но хватило его минут на пять.

— Сейчас вернусь, — шепнул он жене и вышел.

Нет уж, лучше толкаться среди людей и терпеть, когда тебе наступают на ноги, чем смотреть такую муть.

Он поднялся по эскалатору на самый верхний этаж и, стоя у перил, наблюдал за хаосом, царившим внизу. В центре на троне восседал. Санта-Клаус, кругом змеились очереди. Двигались они очень медленно. На катке под музыку из динамиков катались и танцевали ребятишки в костюмах эльфов. Лютер присмотрелся: они носились вокруг странного существа, которое оказалось надувным оленем. Родители наблюдали за действом через объективы своих видеокамер. Усталые покупатели тащили сумки и пакеты, катили тележки, сталкивались, ссорились с детьми, пытаясь призвать их к порядку.

Лютер ощутил прилив гордости.

По ту сторону галереи он заметил вход в отдел спортивных товаров. Спустился, приблизился к витрине и увидел, что и там собралась толпа, а кассиров определенно не хватает. Однако Лютер все же протиснулся в магазин. В отделе аксессуаров для подводного плавания выбор был невелик. Что ж, неудивительно, ведь сейчас декабрь. Все купальные костюмы были от фирмы «Спидо», какие-то жутко узенькие, рассчитанные, видимо, исключительно на олимпийских чемпионов по плаванию в возрасте до двадцати лет. Не купальники и плавки, а недоразумение какое-то. Даже дотронуться страшно. Лютер взял каталог и поспешил к выходу.

Уже выходя, услышал отголоски скандала, разгоревшегося у кассы. От какого-то товара оторвалась бирка с ценником. Полный идиотизм!..

Он купил себе стаканчик обезжиренного йогурта и стал убивать время, расхаживая вдоль верхней галереи и с улыбкой превосходства наблюдая за заблудшими душами, пробивавшими путь к кассам, чтобы расстаться с деньгами. Потом остановился и долго рассматривал постер с роскошной молодой штучкой в бикини из ленточек, демонстрирующей безупречный загар. Она приглашала его заглянуть в салон под названием «Вечный загар». Опасливо, точно подросток, озираясь по сторонам, Лютер шмыгнул в салон, где за чтением журнала коротала время Дейзи. Стоило ей увидеть посетителя, как на темном лице возникла вымученная улыбка, от которой по лбу и в уголках глаз тотчас разбежалась целая паутина морщинок. Зубы отбелены, волосы высветлены. Несколько секунд Лютер пытался представить, как выглядела несчастная до всех этих процедур.

Неудивительно, что Дейзи тут же сообщила: сейчас — самое подходящее время для приобретения пакета услуг. Специальное рождественское предложение: двенадцать сеансов всего за шестьдесят долларов. Один сеанс в день, первый длится пятнадцать минут, затем время процедуры постепенно увеличивается до двадцати пяти. В результате Лютер приобретет самый шикарный на свете загар и будет готов жариться под карибским солнцем сколь угодно долго.

Он прошел за Дейзи к длинному ряду кабинок. Узенькие конурки, в каждой всего один предмет — нечто подобное кокону, и больше ничего. Дейзи тут же поспешила сообщить, что это самое современное оборудование, специальные «Загар-матрасы FX-2000» из Швеции. Можно подумать, шведы лучше всех в мире разбираются в загаре. При первом же взгляде на «Загар-матрас» Лютер испытал нечто сродни ужасу. Дейзи объяснила, что надо раздеться. «Да, совсем, — мурлыкнув, добавила она, — потом заползти в „кокон“ и закрыть за собой крышку». Лютеру тут же пришло на ум сравнение с вафельницей. Жариться там следует минут пятнадцать или двадцать, ну а потом, когда выйдет время, встать и одеться. Вот и все. Ничего страшного.

— Ну а если вспотеешь? — спросил Лютер, живо представив, как он лежит там, внутри, в чем мать родила, а целых восемьдесят ламп обдают жаром все его тело.

— Тоже все очень просто, — ответила Дейзи. — Когда сеанс закончится, надо просто попрыскать матрас спреем, потом вытереть бумажным полотенцем, и он снова готов к употреблению следующим клиентом.

— Ну а если рак кожи?

Она с наигранной непринужденностью хихикнула:

— Да нет, что вы, такого просто быть не может. Технология усовершенствована, и опасное действие ультрафиолетовых лучей сведено на нет. Да эти новые «Загар-матрасы» безопаснее солнца! Я сама загораю здесь вот уже одиннадцать лет.

«И кожа у тебя выглядит как горелая коровья шкура», — подумал Лютер.

Он подписался на два пакета общей стоимостью сто двадцать долларов. А потом вышел из салона с твердым намерением загореть, пусть даже это связано с некоторыми неудобствами. И чуть позже усмехнулся, представив, как Нора будет раздеваться догола в крохотной кабинке, а затем заползать в эту вафельницу.

Звали полисмена Салино, и он приезжал каждый год. Низенький толстый человечек, у него не было ни пистолета, ни пуленепробиваемого жилета, ни баллончика со слезоточивым газом, ни жезла, ни сигнального фонарика, ни серебряных пуль, ни наручников, ни рации — словом, ничего того, что полагается иметь при себе заправскому копу. Ни единого предмета, свидетельствующего о принадлежности к достославному племени братьев-полицейских, которые так любят навешивать подобные побрякушки на себя. Да и в форме своей Салино выглядел неважнецки, однако все давно привыкли к этому и не придавали значения. Он патрулировал район к юго-востоку от Хемлок-стрит, прилегающие к нему окраины, где самым распространенным преступлением была кража велосипеда или превышение скорости.

Напарником Салино в тот вечер был плотный молодой парень с выступающим из-под воротничка темно-синей рубашки валиком жира и мышц. Звали его Трин, и в отличие от Салино он имел при себе все вышеперечисленные причиндалы.

В дверь позвонили, и Лютер сквозь занавески увидел на крыльце эту парочку. Он тут же подумал о Фромейере. Только Фромейер мог вызвать на Хемлок-стрит полицию быстрее самого начальника местного управления.

Он отворил дверь. Обмен дежурными любезностями и приветствиями, затем он пригласил их войти. Лютер не хотел, чтобы они входили к нему в дом, но знал: эти не уйдут до тех пор, пока не завершат ритуал. В руке Трин сжимал белый картонный футляр с календарем внутри.

Нора, за несколько секунд до этого смотревшая телевизор вместе с мужем, куда-то внезапно исчезла. Хотя Лютер знал: она стоит за кухонной дверью и ловит каждое их слово.

Говорил в основном Салино. Наверное, потому, сообразил Лютер, что словарный запас его напарника был ограничен. И в этом году Благотворительная ассоциация полицейских намерена не жалеть сил и средств на проведение различных праздничных мероприятий для жителей города. Игрушки для малышей. Корзины с праздничными наборами для не самых удачливых граждан. Визиты Санта-Клауса. Катанье на коньках. Посещение зоопарка. Они также развозят подарки обитателям домов престарелых и ветеранам, прикованным к постелям. Лютер слышал все это и прежде.

Чтобы помочь сбору средств на все эти благие цели, ассоциация полицейских и в этом году решила снова выпустить календарь на будущий год со снимками, отражающими деятельность некоторых своих членов. Услышав эту фразу, Трин тут же вытащил из футляра календарь, предназначенный Лютеру. И даже развернул его и стал показывать крупные снимки. Месяц январь украшал полицейский дорожно-патрульной службы, с теплой улыбкой остановивший поток машин, чтобы улицу мог перейти выводок малышей из детского сада. На февральской странице красовалось изображение еще более толстого, чем Трин, полицейского, он помогал незадачливому автомобилисту поменять шину. Несмотря на видимые усилия, на широкой и добродушной физиономии полицейского сияла улыбка. На март пришелся снимок какой-то совершенно жуткой и, видимо, реальной ночной аварии, трое полицейских освещали ее фонариками и совещались с хмурым и озабоченным видом.

Трин продолжал листать календарь. Лютер любовался этими художественными снимками молча.