В Риме неудачу Пацци сочли катастрофой. Узнав о ней, разъяренный Джироламо Риарио с тремя сотнями алебардщиков отправился в дом флорентийского посла Лонаго Аччайуоли. Он схватил дипломата, отвел его в Ватикан и чуть было не бросил в замок Святого Ангела. Аччайуоли потребовал аудиенции у папы. Он заверил Сикста IV, что его внучатого племянника кардинала Сансони Риарио отпустят, и выразил сожаление по поводу гибели архиепископа Сальвиати. Его коллеги, послы Венеции и Милана, проявили с ним солидарность. Папа уступил и отпустил Аччайуоли, но зато арестовал и некоторое время держал в заключении флорентийских купцов, добиваясь у них обещания не покидать город: он брал заложников.

Но Лоренцо не было дела до недовольства Рима. Он так возненавидел Риарио, которых наравне с Пацци считал виновными в смерти брата, что не сделал ни одного шага к примирению. Папа послал к нему епископа Перуджи для переговоров о немедленном освобождении юного кардинала. Лоренцо отказал наотрез. Не послушал он и советов проявить умеренность и отпустить племянника Сикста IV, последовавших со стороны Святой коллегии, члены которой послали ему соболезнования, ни словом не упомянув о повешенном архиепископе.

Папский престол не мог терпеть такое упрямство. Была создана комиссия из пяти кардиналов для «процесса по делу о Флоренции». 1 июня папа огласил приговор: он отлучил от Церкви Лоренцо, синьорию, Восьмерых стражей и всех их сообщников.

В папской булле, опубликованной утром 4 июня, перечислялись все претензии Святого престола к Флоренции: война за Читта ди Кастелло, оказание поддержки Карло Фортебраччо, предоставление убежища недругам папы, создание препятствий для интронизации архиепископа Сальвиати в Пизе, казнь архиепископа и, наконец, арест кардинала.

При этом ни слова не говорилось об убийстве Джулиано Медичи и о попытке двоих священнослужителей заколоть Лоренцо. Клевретов хозяина Флоренции отлучили от Церкви, булла объявила их окаянными и злочестивыми; они лишались права занимать любые должности, завешать и вступать в наследство, выступать в суде. Их имущество передавалось Церкви, дома предписывалось срыть до основания и никогда не отстраивать вновь. Кроме того, булла объявляла интердикт Флоренции, если в течение месяца, то есть до I июля, город не выдаст преступников папскому трибуналу. В этом случае в пределах диоцезов Флоренции, Фьезоле и Пистон никто не мог быть крещен, венчан или похоронен по церковному обряду, а также не могла совершаться литургия. Кроме того, Флоренция теряла статус архиепископства.

Синьория была солидарна с Лоренцо. Заботясь о его безопасности, она наделила его княжеской привилегией иметь личную охрану — так сильно опасались какого-нибудь отчаянного мстителя. Но, столкнувшись со всеобъемлющим папским осуждением, приоры сочли уместным дать доказательство мирных намерений. Юный кардинал Сансони Риарио, находившийся под арестом в палаццо Медичи, 5 июня был переведен в монастырь Благовещения, принадлежавший ордену сервитов. Неделю спустя ему позволили выйти из монастырских стен и он вернулся в Рим. Кардинал на всю жизнь запомнил это унижение: жажда мести проявилась в нем даже много лет спустя, когда папский престол занял сын Лоренцо Медичи Джованни: Риарио составил заговор против него.

Теперь следовало ждать объявления войны. 10 июня во Флоренции собрали Комитет десяти для подготовки и проведения грядущих операций. Лоренцо был его членом. Надо было еще как можно скорее уведомить союзников в Милане и Венеции.

Томмазо Содерини находился в Милане. Ему было поручено убедить юного герцога и его мать послать войско в тысячу солдат и 8 тысяч дукатов для подкрепления тех миланских отрядов, которые уже находились в Романы; Джованни Ланфредини, управляющий филиалом Медичи в Венеции, было поручено обратиться с аналогичным предложением к Светлейшей республике: Лоренцо объявил, что собирается напасть на Имолу — город кардинала Риарио.

Флорентийская синьория стремилась перетянуть на свою сторону синьоров Романьи, традиционно поступавших кондотьерами на службу Святому престолу. Галеотто Манфреди, владетель Фаэнцы, действительно в начале июня заключил с Флоренцией соглашение. Но владетель Пезаро Костанцо Сфорца и владетель Форли Пино Орделаффи колебались. Первый желал получить защиту для своих земель, вклинившихся между владениями папы и герцога Урбинского. Второму, чтобы перейти к флорентийцам, надо было разорвать договор, связывавший его с папой. От Святого престола он получал 8 тысяч дукатов, а Флоренция, за то чтобы он поступил к ней кондотьером, давала 12 тысяч. После долгих проволочек Орделаффи отказал. Папа бросил на весы весь свой авторитет: буллой от 22 июня он отлучал от Церкви всех владетельных синьоров Романьи, которые окажут помощь Медичи.

Республика нуждалась по меньшей мере в двух тысячах солдат, а имела всего несколько сотен, жалованье которым частично платили союзники — Милан и Венеция.

Если в военном отношении Флоренции нечем было ответить, то дипломатический ответ получился очень резким. Синьория немедленно отвергла буллу об отлучении. Она желала, чтобы ее аргументы были известны всем. Канцлеру Бартоломмео Скале было поручено составить послание для всех государей христианского мира. Этот пространный документ, куда были включены и показания Монтесекко, был закончен лишь 11 августа. Его подписали семь аббатов и монахов, семь нотариусов и архиепископ Флоренции Ринальдо Орсини.

В июне флорентийский клир составил заключение о том, что папское осуждение не имело юридической силы и, следовательно, в диоцезах, попавших под интердикт, дозволялось звонить в колокола, служить мессу и совершать таинства. День Иоанна Крестителя отпраздновали с некоторым опозданием. Джентиле Бекки, епископ Аретинский, и Ринальдо Орсини, архиепископ Флорентийский, поддерживали непокорство духовенства. Заключение известных богословов, датированное 23 июля, было отправлено не только папе, но также императору Фридриху III, королям Франции, Венгрии, Кастилии и Арагона и всем не участвующим в конфликте государям. В нем обличались пристрастность и немилосердие Святого престола. Содержался там и призыв о помощи к христианнейшему монарху, королю Людовику XI, «давнему покровителю и заступнику Флорентийского государства». Впрочем, в таком призыве нужды не было: Людовик и без того дал знать Сиксту IV, что полностью разделяет дело Лоренцо и ожидает от папы наказания виновных. Во Флоренцию король послал Коммина. Сир д'Аржантон прибыл туда в июле, перед тем побывав в Милане, где подтвердил союзнические обязательства Франции и продленные права Милана на Савону и Геную. С Коммином прибыл эскорт из 600 человек. Король Франции ничем не мог помочь флорентийцам на поле боя. Зато он мог подорвать доверие к Сиксту IV в христианском мире. С этой целью Людовик, за невозможностью созвать Вселенский собор, которого тщетно добивался от папы, чтобы объединить христиан против турок, в сентябре созвал в Орлеане Собор французских епископов. Правда, решения этого Собора были выгодными не столько для Флоренции, сколько для Франции: до тех пор, пока папа будет продолжать войну с христианскими государствами, запрещалось вывозить из королевства деньги для Апостолической палаты, чтобы эти средства не пошли на войну Святого престола в Италии.

Время шло. В начале лета действиям неаполитанских и папских войск помешало стихийное бедствие: тучи саранчи погубили почти весь урожай от Венеции до Флоренции. За этим Божьим наказанием последовали голод и чума. Венеция с Миланом не решались отправлять войска, а Лоренцо никак не мог найти кондотьера на пост главнокомандующего. Между тем папе и королю Неаполитанскому удалось заключить договор со знаменитым Федерико да Монтефельтро — самым прославленным военачальником того времени. 3 июля Монтефельтро соединился с Альфонсом Калабрийским, сыном короля Фердинанда, на границе флорентийских земель. 11-го числа они встали лагерем возле Монтепульчано и послали во Флоренцию герольда с папским бреве в форме ультиматума: война немедленно прекращается, если синьория изгонит Лоренцо и согласится участвовать в Крестовом походе против турок. Синьория, разумеется, не откликнулась. Таким образом, война стала неизбежной. По­степенно подходили миланские войска под командованием Альберто Висконти и Джан Якопо Тривульцио — дворянина, воевавшего на стороне Людовика XI против Лиги обще­го блага, а позднее, во время Итальянских войн, ставшего маршалом Франции. С большим трудом флорентийская сторона нашла наконец и себе главнокомандующего — герцога Феррарского Эрколе д'Эсте. Но ни у кого из союзников не было причин драться с войсками неаполитанского короля и папы. Юный герцог Джан Галеаццо приходился шурином Джироламо Риарио, женатому на его незаконной сестре. Многие миланские воины служили семье Риарио и получали от нес жалованье. А Венеция, союзница Флоренции, опа­салась Эрколе д'Эсте, который был ее довольно бесцеремонным соседом и к тому же зятем неаполитанского короля; его брат служил в неаполитанском войске, а брат жены, герцог Калабрийский, его возглавлял. Флоренция дорого платила Эрколе д'Эсте за гарантии верности: 60 тысяч флоринов в год во время военных действий и 40 тысяч, если будет заключен мир. Но чтобы надзирать за службой ненадежного главнокомандующего, к нему был приставлен гражданский комиссар Якопо Гвиччардини.