Зловещее и смутное есть что-то

И в сумерках осенних и в дожде.

Оно растет и ширится везде,

Туманное, как тонкая дремота…

Но что оно? Названья нет ему…

Оно черно, но светит в полутьму

Неясными, свинцовыми очами,

И шепчется с вечерними тенями

На языке нам чуждом, потому

Что смысл его загадочен и странен

И, как мечта, как тень, непостоянен.

Оно старей, чем солнце и луна…

И нет ему ровесников и сверстниц,

И в сумраке неосвещенных лестниц,

У тусклого, прозрачного окна

Оно стоит, и вдруг стремится выше,

Услышав шаг иль кашель, точно вор…

Глядит в пролет, и дышит в темной

нише

И слушает унылый перебор

Глухих шагов по ступеням отлогим,

Ужасное своим молчаньем строгим!..

Бледней известки выбеленных стен,

Под сводами больничных коридоров

Оно блуждает, полное измен…

Отчаянье и страх недвижных взоров

Устремлены с мольбою на него…

Но, не щадя на свете никого,

К мольбе людей и к воплям

равнодушно,

Оно скользит печально и воздушно…

То слушает, как прядает струя

Из медных кранов в звучные бассейны

Широких ванн… То сном небытия

Оно лежит, белея, и кисейный

Его покров недвижим… Перед ним

Горит свеча, и желтый воск бескровней

Его чела… То веет гробовым

Безмолвием в притворе, над часовней…

Но что оно? Названья нет ему!

Кем вызвано? Когда и почему?

Оно не раз преследовало смутно

И наяву, и в тихом сне меня…

Оно везде, во всем, ежеминутно,

И в сумраке, и в ясном свете дня…

Оно дрожит в лохмотьях, на соломе,

При ночнике… Рыдает в мертвом доме,

И, грустное, за стенами темниц,

Оно поет о воле невозвратной,

А иногда весною ароматной,

При ласковом мерцании зарниц,

Оно мечтой мгновенною несется…

Похитив жар двух любящих сердец,

Иронией над клятвами смеется

И ревностью мстит счастью наконец!

1893

Как стучит уныло маятник,

Как темно горит, свеча;

Как рука твоя дрожащая

Беспокойно горяча!

Очи ясные потуплены,

Грустно никнет голова,

И в устах твоих прощальные

Не домолвлены слова.

Под окном шумят и мечутся

Ветки кленов и берез…

Без улыбок мы встречалися

И расстанемся без слез.

Только что-то не досказано

В наших думах роковых,

Только сердцу несогретому

Жаль до боли дней былых.

Ум ли ищет оправдания,

Сердце ль памятью живет

И за смутное грядущее

Прошлых мук не отдает?

Или две души страдающих,

Озарив любовью даль,

Лучезарным упованием

Moгут сделать и печаль?

1893

Я сказки медленней пишу,

Чем жизнь свою переживаю.

Я насладиться не спешу,

Но каждый час и день – страдаю.

Кто много чувствовал, тому

Судьба дала волненья множить,

И жизни суетную тьму

Пытливым разумом тревожить.

И, если жизнь течет ровна,

Как усыпленная волна,

Не зная шума дикой бури,-

Душа тоскует и зовет

К своей безоблачной лазури

Грозу и тучи непогод…

1893

Весной мне снился сон чудесный:

Живей струилась в сердце кровь,

И ты, мой ангел поднебесный,

Сулила счастье и любовь.

Цвел майский вечер, я был молод,

Я верил клятвам, жизнь любя

Прошла весна… В природе холод,

И холод в сердце у тебя!

И что же! Тонкою иглою

Живописующий мороз

Всё то, чем грезил я весною,

На стекла дивно перенес.

Тут всё: прозрачные ущелья,

И лес у белого ручья,

И ты, в жемчужном ожерельи,

Снегурка бледная моя…

1893

Не знаю почему, но только мне легко,

Как после долгого, тяжелого рыданья.

Пусть счастье и любовь умчатся далеко,-

Я больше не хочу ни счастья, ни желанья…

Я грустно примирен с тяжелою судьбой,

Как робкое дитя с испугом и тревогой…

В грядущее ль смотрю – и жизнь передо мной

Уныло стелется знакомою дорогой.

Лишенья и борьбу, утраты и печаль

Я вынес на щите, как черную добычу

Из битвы пламенной – и, озаряя даль,

Не юность, не друзей – забвение я кличу…

7 марта 1894

Все тает, все каплет, все тает!..

Снега помутнели, и с крыши

Серебряный дождь упадает…

Всё тает… все тише и тише!

Последние слезы мороза

Румяное солнце лобзает,

Последняя зимняя греза

Звенит и дымится – и тает!

Всё тает, как сны пред рассветом,

Как вздохи глубокой печали…

Леса почерневшим скелетом

Навстречу весне закивали!

И, внемля весеннему бреду,

Яснее на синем просторе

Заря торжествует победу

И ропщет бурливое море…

Всё тает… но грустно и больно

Внимать пробужденному шуму…

Встречая весну богомольно,

Я тяжкую думаю думу,-

Всё тает, надежды и годы…

И память о милом когда-то,

Как лед пробужденной природы,

Растает… уйдет без возврата.

И дружба, как счастье, не вечна,

И сердце, как слезы, остынет,

И всё, что лелеем сердечно,

Усталую память покинет!..

Март 1894

Мне кажется порой, во мне страдает кто-то,

Другой – отзывчивый, другой такой же я,

И у него всегда, как у меня, забота,

И у него любовь к волненьям бытия.

Он часто мне дает ответы на вопросы,

Которые меня смущают, как разлад,

В котором рои дум, как волны об утесы,

Разбитыми бегут, отпрянувши назад.

Но я не раб его, и он не мой властитель,

Он только часть меня, я – только часть его.

Он страшен и любим, как демон и хранитель,

И я в бессилии погас бы без него.

В его очах – гроза, в его дыханьи – нега,

Он робок, как дитя, и властен, как творец.

Он так же, как и я, он – Альфа и Омега,

Он мудрость и любовь! Начало и конец!

Мaй 1894

Я вижу, сыплется в избытке красоты

Душистый снег весны – черемухи молочной

Весенние цветы, как девы непорочной

Отвергнутой любви невинные мечты.

Душистый снег весны – опавшие цветы!

Я вижу в золоте, в румянце облаков

Последние лучи – вечернее сиянье.

Длиннее тень легла, слышнее трепетанье

Поникнувших ветвей и слаще вздох цветов,-

Последний аромат – последнее прощанье!

Я слышу, как весна, боясь мечты своей,

И дышит и дрожит в цветущем упоеньи,

И слышу, как в кустах рыдать о наслажденьи

Проснулся на заре вечерний соловей -

Рыдающий певец в стыдливом пробужденьи!

И чувствую – под песнь рыдающей любви

Растет моя печаль, растут воспоминанья,

И нет им отзвука, и нет в них очертанья,

И слабо тлеет жизнь в хладеющей крови,-

Отцветшая любовь ожившего страданья!..

Май 1894