Годой, кстати, теперь тоже живет тут. Вместе с Марко они гадают, слать ли посольство к Архипастырю, испрашивая благословения на брак Герики и Стефана, или же принц не жилец и не успеет гонец одолеть половину пути, как все будет кончено. К тому же развод был дан Церковью из-за невозможности Стефана исполнять супружеские обязанности.

– Теперь мы знаем причину болезни, а значит, у Стефана появился шанс…

– Значит, Архипастырь пойдет навстречу, хотя тесный союз Эланда, Таяны и Тарски может окончательно добить Арцийскую империю. Правда, я готов старушку не трогать, – Рене усмехнулся, – пока ты не поймаешь своего оленя.

– И все-таки что собой сейчас представляют, если так можно выразиться, наследники наследника?

– Ланка, как женщина и как будущая великая герцогиня Эланда, не имеет прав на таянский престол. К тому же девчонка ненавидит все связанное с придворными церемониями. Она мне заявила, что отдуваться в Идаконе за нее придется мне, раз уж мы не воспитали путного герцога, а ее дело – гонять белых лисиц. По закону Стефану наследует Марко-младший, которому сейчас семнадцать. Он – милый паренек, но говорить о его талантах я не рискнул бы.

– Рене, тебе не кажется, что все крутится вокруг Герики?

– Побери меня Проклятый! – Адмирал удивленно сверкнул глазами. – Да я скорее поверю, что человек оцарапал кошку, чем в то, что в глупышке есть какое-то зло!

– Я не говорю, что зло в ней. Оно может быть вокруг. И еще меня волнует Зенон. Куда делся целый отряд? А эти несчастные случаи…

– Случай?

– Случаи. Ведь девчонки как-то оказались в полынье.

– Но если можно «уронить» человека с коня или спустить под лед, зачем таинственное исчезновение?

– Надо, пока не поздно, получше расспросить слуг.

– Это нетрудно, но чаще всего самое простое объяснение и есть самое верное. То есть Зенон отправился путешествовать, Гергея сбросила перепуганная лошадь, а лед был слишком тонок.

– А Стефан?

– Тут я молчу. Но связано ли все друг с другом?

– Связано, Рене. Ты сам это прекрасно понимаешь… И еще. Когда ты говорил мне про кого-то, от кого «разит злом», ты думал про Годоя?

– Да. Я его давно ненавижу, хоть и не могу объяснить почему. Тарска всегда была верным союзником. Мне хотелось бы думать, что причина в том, что моряки и горцы так же чужды и неприятны друг другу, как кошки и собаки, но к другим тарскийцам я ничего подобного не испытываю.

– Дело не в том, что он горец. В нем в самом деле есть нечто до предела отталкивающее. Михай лжив и жесток, к тому же он неплохо смыслит в магии, уж в этом-то я не ошибаюсь. Вопрос в том, имеет ли он отношение к исчезновению Зенона и смерти Гергея, а если да, зачем ему это нужно.

Роман поднялся, и светящийся круг погас. Тотчас же утихли и лесные шорохи и шумы. Они вновь стояли в роскошной гостиной, громко рассуждая об охоте и таянских традициях. Затем эльф вытащил из потайного кармашка два темно-красных шелковых шнурка и прикрепил их по обе стороны двери. Шнурки зашевелились как живые и прилепились к стене, в точности повторяя прихотливый орнамент, после чего стали менять цвет, пока не подладились под обивку. Теперь даже самый внимательный наблюдатель их бы нипочем не заметил. Роман удовлетворенно оглядел дело рук своих.

– У Стефана я оставил такое же украшение, – шепнул он. – Теперь без нашего разрешения никто сюда не войдет и отсюда не выйдет.

– А слуги?

– Придется им исполнять свои обязанности в присутствии Димана. Я думаю, он не откажется проследить.

– Не то слово. Ему тоже не нравится происходящее в Высоком Замке. А я его суждениям верю…

– И я тоже, – подытожил молчавший до сего времени Жан-Флорентин. – Я выслушал все, что здесь говорилось, и беру на себя смелость утверждать – мы оказались в центре политического заговора. А раз так, заговорщики себя вскоре обнаружат. Кстати, я уже говорил Рене, что в вино были добавлены посторонние вещества. Очень слабый яд, который вызывает общую слабость, ломоту в костях и глубокий сон с кошмарами.

– Но кому было нужно нас усыплять?

– Я считаю гадание бесполезным занятием. Это мог быть кто угодно, имевший доступ или к вину, или к отведенным вам покоям. На вашу жизнь пока не покушались, но тем не менее я привел вино в порядок.

– Мне кажется, тот, кто попытался нас усыпить, скоро появится, – предположил адмирал, – иначе зачем бы ему понадобилось портить вино?

– Тогда лучше лечь, – отозвался бард, освобождаясь от серебристой парадной одежды.

– А как же наш отравитель?

– Кто бы он ни был, он вряд ли появится, пока мы подаем признаки жизни. К тому же я принял кое-какие меры… Да и Жан-Флорентин будет настороже.

– Уговорил, – откликнулся Рене, снимая колет. – Я был бы очень благодарен этому негодяю, если б он подождал до утра, я просто с ног валюсь. – Герцог отбросил меховое покрывало и обернулся к Роману: – А как он, кстати, сюда заявится? Насколько я знаю, в этих комнатах потайных дверей нет, а в передней комнате караулят наши люди.

– Самому любопытно. Я, когда ты был у Марко, все проверил: прокрасться сюда – задача почти невыполнимая.

– Но ведь зачем-то нас решили усыпить. Раз сюда нельзя проникнуть, когда двери заперты изнутри, остается одно. – Рене вскочил и принялся лихорадочно высекать огонь. – Они не хотят, чтобы мы им где-то помешали. – Эландец зажег свечу и взялся было за сапоги, но передумал. – Пойдем разутыми, а то еще услышит кому не следует. Гардани наверняка в городе с Маритой…

– Вот и ответ, почему понадобилось травить безобидного эркарда. Капитан «Серебряных» не мог не остаться со свояченицей, нас, как они считают, усыпили. Стефан – калека. Словом, приходи и делай что хочешь…

– А вот этого не будет! – Герцог, забыв, как только что мечтал о нескольких часах сна, торопливо застегивал неприметное темное платье.

– Куда и как? – Роман деловито пристроил на перевязь четыре метательных ножа и выжидательно глянул на друга.

– Для начала растолкаем Лукиана и обойдем дворец. А там поглядим. – Эландец тронул было плечо расположившегося в прихожей Зенека, но передумал. – Спит мертвым сном. Ну и пусть. На твои заклятия можно положиться?

– Пока не сбоили.

– Ну и славно. Стражу оставим здесь, чем меньше народу, тем больше возможностей их поймать.

Эльф и маринер крадучись выбрались в пустой коридор. Стоял самый глухой час ночи, когда спят все: и утихомирившиеся ночные гуляки, и встающие до света труженики; даже собаки и те в это время затихают. Время для злодейства было самое подходящее, но крик все равно прозвучал неожиданно. Это был даже не крик, а дикий булькающий вой, вырывающийся из глотки погибающего животного.

– Похоже, у Стефана! – Лицо Рене стало жестким. – Мы должны успеть!

Они бегом мчались по лестнице, расталкивая спешащих «Серебряных» и понимая – не успевают! Поворот. Лестница, еще поворот… Двери в комнатах принца распахнуты, внутри слышатся голоса, мерцает пламя светильников. Они не первые, кто примчался на крик.

Опередившие Романа и Рене гвардейцы растерянно толпились посреди спальни. Стефан был невредим, но возле двери дергалась и извивалась оплетенная багровыми лозами фигура. Верней всего, именно это существо и кричало, но сейчас вопли смолкли, сменившись приглушенным хрипом. Расталкивая стражу, вбежал Лукиан, влетели взлохмаченный младший принц и Илана, следом появился король. Марко недолго думая выставил лишних и только потом поинтересовался:

– Что это?

– Красная стража, ваше величество, – объяснил Роман, вовремя вспомнивший, что на «ты» он только с Рене и Стефаном и знать об этом не обязательно даже королю. – Я полагал, что его высочеству грозит опасность, и с его разрешения и по просьбе герцога Арроя постарался защитить принца.

Король, прищурившись, рассматривал дергающийся кокон.

– Мы можем увидеть лицо?

– Разумеется. – Эльф выкрикнул короткое, резкое слово, и щупальца стали разматываться и словно бы таять, обнажая добычу. Это был темноволосый человек в порванной и перемазанной одежде из дорогих тканей. Лицо скрывала кожаная маска, а в правой руке ночной гость сжимал кинжал, который так и не смог выпустить – красные змеи намертво прикрутили пальцы убийцы к рукояти. Рене обернул руку плащом и вырвал оружие из скрюченных пальцев с черными обломанными ногтями.