– Покажете? – теперь Беркович обращался уже к хозяину квартиры, который переминался с ноги на ногу, глядя в окно, будто ученик, вызванный к доске.

– Зачем вам? – повторил Бокштейн вопрос, заданный Илоной.

– Вам непременно нужно, чтобы я ответил? – пожал плечами Беркович и пошел в кухню.

Футляр с китайским термосом – небольшим, меньше, чем на поллитра – действительно лежал в нижнем ящике шкафчика.

– Я возьму эту вещь с собой, – сказал Беркович, – а вас попрошу утром, в девять часов, приехать ко мне для допроса. Управление полиции, второй этаж.

– Зачем вам этот старый термос, старший инспектор? – спросила Илона, не отрывая взгляда от экрана, когда Беркович шел к двери.

– Спросите у мужа, – ответил Беркович. – И объясните ему, что не нужно делать глупостей.

Завтра утром, – подумал он, – нужно будет прежде всего зайти к прокурору Богашу и получить предписание на арест. В том, что эксперт обнаружит на стенках термоса следы яда, Беркович не сомневался.

С утра у старшего инспектора Берковича настроение было хуже некуда. Вроде бы и без причины – день выходной, не нужно рано вставать, выспался он хорошо, потому что лег не поздно, хотя вечер они с Наташей провели в гостях, но компания оказалась приятной, разговоры – легкими, никто не приставал к нему с вопросами о том, сколько убийц полиция Тель-Авива поймала на прошлой неделе. Погода тоже к меланхолии не располагала – прохладно, ясно, легкий ветерок. Осень…

А настроение было паршивым.

– Наташа, – сказал жене Беркович. – Отвези Арончика в детский сад сама, хорошо? Я еще поваляюсь.

– Конечно, – согласилась Наташа, и Беркович отвернулся к стене, чтобы никто не видел постного выражения его лица.

Мобильный телефон начал звонить, когда Беркович мрачно раздумывал о роли химии в жизнедеятельности организма. Не хватает какого-нибудь микроэлемента, ерунды в полмиллиграмма, и вот тебе – настроение падает, а некоторые даже разума лишаются…

– Слушаю, – сказал он, поднеся аппарат к уху.

– Убийство в Рамат-Авиве, – без предисловий сообщил дежурный офицер (судя по голосу, это был Ави Розенблат). – Послать за тобой машину или поедешь на своей?

– Бензин нынче дорог, – буркнул Беркович, – посылай машину.

За десять минут он, конечно, не успел побриться – еще одна причина для плохого настроения: щетина на лице почему-то мешала думать, на работу Беркович всегда приезжал гладко выбритым, знал – иначе нормального расследования не получится.

Высотка, к которой подъехала патрульная машина, стояла в дорогом и спокойном районе, тут редко случалось что-нибудь криминальное. Поднялись на второй этаж – здесь в небольшом коридорчике дежурил сержант Берман, дверь в торцовую квартиру была распахнута, там сверкали вспышки блицев – эксперты уже прибыли и делали свою работу.

Посреди огромного салона лежало лицом вниз тело мужчины лет шестидесяти. Руки были раскинуты, у головы растекалась лужица крови, кровь запеклась и на волосах – беднягу, похоже, ударили по затылку тупым предметам, тривиальное убийство, знать бы мотив. Когда известен мотив, вычислить преступника можно довольно просто…

– Когда это произошло? – спросил Беркович у подошедшего к нему эксперта Хана.

– Умер он вечером, – сказал эксперт. – Позже девяти, но раньше полуночи. Тело обнаружила утром приходящая домработница, филиппинка, она и полицию вызвала.

– Чем ударили?

– Бронзовой статуэткой, – сообщил Хан. – Довольно массивная, высотой тридцать два сантиметра, изображает повара в колпаке.

– Отпечатки пальцев?

– Вряд ли, – покачал головой эксперт. – Похоже, что убийца протер повара салфеткой или полотенцем. Я забрал статуэтку, хочешь посмотреть?

– Потом, – отмахнулся Беркович. – Скажи, где эта домработница-филиппинка?

Узнав, что женщину в кухне отпаивают чаем, Беркович пошел брать первые показания.

Полчаса спустя он понял, почему у него с утра было плохое настроение – расследование обещало быть долгим и мало перспективным.

Убитого звали Меир Плоткер, жил он один, жена умерла пять лет назад, единственный сын давным-давно уехал поработать в Австралию, да так и не вернулся, обзавелся там семьей и отца с тех пор не навестил ни разу. Вряд ли, как утверждали соседи, даже на похороны приедет – не те отношения. Сам Плоткер лет десять не работал – получал армейскую пенсию и пособие по инвалидности, но главный его доход заключался совсем в другом: погибший торговал кулинарными рецептами и неплохо на этом зарабатывал.

– Чем торговал? – удивился Беркович, когда один из соседей, молодой программист по имени Шауль, сообщил эту информацию.

– Кулинарными рецептами, – повторил Шауль. – Странно, да? Видите ли, старший инспектор, Меир коллекционирует… коллекционировал рецепты. Самые разные, в том числе очень экзотические и редкие. Это ведь, как марки или старинные монеты. Есть рецепты, которые в семьях передают из поколения в поколение, ни в каких книгах их не найдете, а Меир покупал, записывал и продавал по случаю.

– Ну и смысл какой? – с недоумением спросил Беркович. – Если рецепт стал кому-то известен, он перестает быть тайной, это же не марка, которая существует только в одном экземпляре!

– Не скажите! Я сам знаю семью Шифман, они купили у Меира рецепт очень сложного супа и никому его не раскрывают – это действительно нечто… я пробовал… Знакомые пытались определить ингредиенты по вкусу, но… Что-то похожее получается, но – не то. Вкус – специфический!

Беркович улыбнулся, услышав знакомую фразу, Шауль, однако, не понял, отчего полицейский вдруг развеселился, и обиженно заметил:

– Напрасно вы думаете, что коллекционирование рецептов – пустое дело! Очень даже прибыльное!

– Такое прибыльное, что из-за рецепта могли и убить?

Действительно, почему убили Плоткера? Денег он, по словам соседей, дома не держал, и после обыска Беркович вынужден был с этим согласиться: не было в квартире ни сейфа, ни потайных ящиков в столе или шкафу – обследовав со своими сотрудниками каждую комнату, Хан заявил об этом совершенно определенно. В кабинете на полках за стеклом стояли кулинарные книги. Других не было – кроме, разве что, справочника по «Виндоуз» для так называемых «чайников». В ящиках стола Хан нашел две чековые книжки, причем на одном из чеков – без указания суммы! – стояла подпись Плоткера, и убийца, кем бы он ни был, чек этот, наверняка увидев, оставил на месте. Не деньги его интересовали, а, скорее всего, именно рецепты.

Ящики, в которых лежали большие блокноты, куда Плоткер собственноручно записывал рецепты, то ли услышанные от кого-то, то ли найденные в книгах, были открыты, содержимое перевернуто, несколько блокнотов вывалились и лежали на полу раскрытыми, будто подстреленные на лету птицы. Убийца что-то искал в этих блокнотах, а поскольку ничего в них не было, кроме рецептов, то не нужно было обладать дедуктивными способностями Холмса, чтобы сделать соответствующие выводы. Естественно, Беркович эти выводы сделал, что привело старшего инспектора в состояние крайнего недоумения.

– Убить из-за рецепта? – сказал он эксперту Хану, когда соседей опросили и выдворили из квартиры, а тело убитого отправили в Абу-Кабир. – Ну прятал, допустим, этот Плоткер какой-то необычный рецепт. Убийца рецепт нашел и сделал удивительное по вкусу блюдо, привел в восторг гостей. Из-за этого убить человека?

– Не из-за этого, конечно, – возразил Хан. – Ты прекрасно все понимаешь, Борис, но сегодня с тобой что-то происходит…

– Настроение с утра отвратительное, – пожаловался Беркович. – Ты прав, Рон, убивают не из-за рецептов, а из-за денег. Видимо, этот рецепт можно было продать за хорошую сумму. Вопрос в том, нашел убийца то, что искал, или нет.

– Боюсь, что это мы узнаем, только если поймаем убийцу, – меланхолически заметил Хан.

– Если? – поднял брови Беркович. – Ты думаешь, что…

– А ты как думаешь? Смотри: отпечатков пальцев – кроме самого хозяина – мы не нашли. На орудии убийства тоже ничего…