Винну повезло много больше. Его приговорили к 8 годам тюрьмы. Отсидел он не больше двух лет. Его обменяли на советского разведчика Конона Молодого, который под именем Гордона Лонсдейла творил чудеса разведывательной деятельности в Великобритании. Его арестовали почти одновременно с Джорджем Блейком, приговорили к 25 годам тюрьмы. Блейк должен был выйти на свободу в 2003 году, а Лонсдейл в 1987. Они встретились на прогулке в тюрьме. Лонсдейл сказал Джорджу: «Я уверен в одном. Во время большого парада по случаю 50-летней годовщины Октябрьской революции в 1967 году мы с тобой будем на Красной площади». Тогда это прозвучало фантастично, но в жизни случаются чудеса. Лонсдейл оказался прав: Блейк сумел бежать, а Гордону помог освободиться Пеньковский. Так что Конон Молодый и Джордж Блейк наблюдали 7 ноября 1967 года парад и демонстрацию с трибун рядом с мавзолеем.

Вот вкратце история жизни и гибели Олега Владимировича Пеньковского. И как это было на самом деле. Остается вопрос: каков смысл его работы на ЦРУ? Он передал массу секретной информации — но что с того? Эймс много размышлял на эту тему, правда, не по поводу Пеньковского: «Тригон погиб. (Это сотрудник Министерства иностранных дел СССР Огородник. По материалам его подвигов Юлиан Семенов написал детектив «ТАСС уполномочен заявить». — Н. А.) Он представлял нам потрясающую политическую информацию, и это стоило ему жизни. А что толку? Все, черт возьми, было зря, поскольку ничто из этого не имело ни малейшего значения. В этом и заключался маленький грязный секретик ЦРУ. Каждый состав Белого дома игнорировал то, о чем неопровержимо свидетельствовали все эти факты. Политики предпочитали раздувать миф. Они предпочитали кричать, что грядет конец света. Тригон погиб. Почему? За что? Уезжая из Нью-Йорка, я знал, что большая часть того, что я делаю, никому не нужна. Русские рисковали жизнью, чтобы сообщить нам информацию, которую наши руководители не желали выслушивать и отказывались использовать. Я знал это и начал сознавать, что почти все, чем мы занимаемся, — всего лишь часть какой-то дурацкой игры».

Может, и вся история Пеньковского — часть никому не нужной дурацкой игры? Шпионаж аморален по своей природе, занятие им недостойно человека. В разведке ценят того, кто убеждает другого изменить своей стране, а не того, кто идет на измену. Пеньковского, судя по документам из архива ЦРУ, его новые друзья презирали. И в опасный момент не защитили.

Так за что он умер?

Идет война в Чечне. Можно ли представить, чтобы туда отправили наводить конституционный порядок детей высших руководителей России? Нет, нет и еще раз нет. Скорее Челси, дочь предпоследнего президента США, окажется санитаркой в районной больнице Чухломы, чем сын кого-нибудь из «наших» выйдет в ночной рейд с составе боевой группы, патрулирующей Грозный.

Российская армия наконец-то по своему составу стала такой, какой ее мечтал видеть Ленин, — чисто рабоче-крестьянской. И, следовательно, воюют и умирают в Чечне дети рабочих и крестьян. (Хотя есть и исключения. Сын депутата Госдумы Станислава Говорухина потерял в Чечне ногу.)

Не то было во время Великой Отечественной: дети тогдашних вождей рвались на фронт и храбро воевали. И гибли. «А можно было увильнуть от фронта, пользуясь тем, что отец — высокопоставленное лицо?» — спрашиваю Степана Анастасовича Микояна. Он смотрит на меня с изумлением: «Да вы что! Это же позор!» Он — летчик, воевал на многих фронтах Великой Отечественной. Брат его — Владимир Микоян погиб под Сталинградом.

Если сегодня дети руководителей спят и видят себя банкирами, финансистами, топ-менеджерами, пиарщиками, рэкетирами и так далее и в том же духе, то в 30-е годы они видели себя только военными. Ох, уж эта знойная романтика предвоенных лет! На первом месте по притягательности стояла, конечно, авиация. В нее влекло всех. «Вы смотрите, — говорит Степан Анастасович Микоян, — Василий Сталин, Леонид Хрущев, Юрий Хрущев, Сергей Буденный, Юрий Каганович — летчики». А еще и сам Степан Анастасович, и его братья Владимир, Алексей, Иван. В авиации Тимур Фрунзе, Александр Щербаков, Владимир Ярославский, Владимир Сабуров, сын Вышинского… Летали и девушки — Ирина Луначарская, Надежда Шверник. И когда началась война, они не попытались откосить от нее, а у их отцов и мысли не возникало обезопасить их штабной работой, передвинуть в тыл, хотя возможности такие, разумеется, были.

Отношение сегодня к Сталину неоднозначное, хотя только единицы отрицают, что период его правления окрашен кровавым цветом. Но нужно отдать ему должное: он и пальцем не шевельнул, чтобы его сыновья — Яков и Василий — избежали фронта, и, похоже, вообще не испытывал отцовских чувств, когда Яков попал в трагическую ситуацию. Действительно — стальной!

Больше о судьбе детей вождя заботились нижестоящие лица. Маршал Тимошенко в своих воспоминаниях пишет, что 25 июня, в самые первые дни войны, его вызвали к Сталину для доклада. После доклада Тимошенко спрашивает Сталина: «Ваш сын Яков просится на фронт, отправлять его туда?» Сталин, видимо, решил преподать урок, ответил напыщенно: «Некоторые, мягко говоря, чересчур ретивые работники всегда стремятся угодить начальству. Я не причисляю вас к таковым, но советую вам впредь никогда не ставить передо мной подобных вопросов».

Впрочем, Тимошенко спросил скорее для проформы, на всякий случай. Все знали, что Сталин прохладно относится к Якову. Никто из высших военных чинов не стал бы заботиться о его судьбе, зная, что это может вызвать гнев Сталина. Яков, доведенный до отчаяния презрительным отношением к нему отца, однажды даже попытался покончить с собой — выстрелил в себя из ружья на кремлевское квартире. Пуля прошла навылет через грудь, не задев сердце, что дало Сталину повод для очередной насмешки: «Ха, не попал!» — любил он поиздеваться над сыном. Сразу после этой попытки самоубийства Сталин прекратил общение с сыном, написал записку жене: «Передай Яше от меня, что он поступил, как хулиган и шантажист, с которым у меня нет и не может быть больше ничего общего».

Светлана Сталина не понимает, почему Яков избрал судьбу военного. По складу своей натуры он был глубоко мирный человек — мягкий, спокойный, но силу и твердость характера в жесткие моменты проявлял несокрушимые. Не было в нем честолюбия, властности, одержимости. На отца походил только кавказским разрезом глаз, остальное — от матери, Екатерины Сванидзе, умершей, когда ему было два года. Яков держался так, будто он сын простого сапожника, а не властителя одной шестой части света. Скромный, трудолюбивый. Как вспоминает Борис Бажанов, бывший секретарь Сталина, «это был очень сдержанный, молчаливый и скрытый юноша. Вид у него был забитый. Поражала одна его особенность, я бы назвал ее нервной глухотой. Он всегда был погружен в какие-то скрытые внутренние переживания. Можно было обращаться к нему и говорить — он вас не слышал. Вид у него был отсутствующий…»

Яков долго жил и воспитывался вдали от отца, в Тбилиси. Юношей, по настоянию своего дяди Алексея Сванидзе, он поехал в Москву. Сталин встретил его неприветливо. Яков чувствовал себя в квартире отца пасынком. Хотя Надежда Аллилуева относилась к нему ласково, с вниманием, но и ее он иногда выводил из себя. Надежда пишет свекрови: «Яша учится, шалит, курит и меня не слушается». В другом письме: «Но вообще он хороший мальчик, только лентяйничает».

Яков поступил в Институт инженеров транспорта. Получил диплом — уехал в Ленинград, к дедушке Сергею Яковлевичу Аллилуеву. Устроился инженером-электриком на теплоэлектроцентрали. Многие даже и не верили, что он сын Сталина, настолько скромно он держался.