– Почему?

– Потому что за последние семь Приращений родился только один носитель добра. Все остальные были носителями зла.

– То есть велика вероятность, что мой ребенок тоже будет носителем зла.

– Вот именно.

– А что, если я перевяжу себе трубы или что-то в этом роде?

– Они убьют тебя, чтобы не было никаких сомнений. – И наверняка это не поможет.

Слишком далеко она зашла по пути превращения в валькирию. Ее тело просто-напросто залечит последствия операции. Некоторое время Холл и молчала.

– Это, кажется, действительно опасно – защищать меня. Ты делаешь это из-за денег?

«Я охранял тебя несколько месяцев. Потому что ты сводишь меня с ума, и я хочу тебя больше всего на свете», – подумал Кейд, но ответил:

– Да, потому что мне за это платят. Всем известно, что я с давних пор берусь за сложную работу.

– Сколько ты получишь на этот раз?

– Нечто бесценное для моей семьи.

– Точнее, пожалуйста, – сказала она голосом, который, вероятно, применяла к непослушным футболистам.

Второе правило наемника: лги, но держись как можно ближе к правде.

– Мой брат Ридстром – тот, с которым мы должны встретиться, – король нашего народа, неистовый демон. Но его королевство узурпировал темный чародей Оморт Бессмертный. Как явствует из его имени, Оморта нельзя убить обычным способом.

– Обычным способом?

– Большинство бессмертных можно убить или неземным огнем или обезглавив. Оморт невосприимчив даже к этим средствам. В общем, поразить его неимоверно трудно. Но теперь, если я выполню поручение, то получу меч, который выкован специально, чтобы убить его.

– Темный чародей. – Она ущипнула себя. – Это уже лучше. Интересно, не захочет ли он получить Сосуд для себя, если этого хотят все вообще.

– Оморт не станет тебя искать. Он не станет зачинать ребенка с Сосудом. Он сам дитя Сосуда.

Другое дело, что его единокровного брата Грута родил не Сосуд.

– Значит, Ридстром – король, ты – принц?

– Утраченного королевства.

– Это он увел тебя тогда из кампуса?

– А ты это помнишь? Да, он. Мы – Воуды. Он – хороший брат, а я – плохой. Ты увидишь это, как только мы окажемся рядом.

– Что такое Воуды?

– Так называют нас двоих, потому что мы редко бываем врозь. Независимо от желания.

– Что случилось с тобой в тот день? – спросила она. – Почему ты не мог разговаривать?

– Не мог разговаривать? Это вряд ли.

– Ты лепетал что-то неразборчивое.

Забавно – Ридстром назвал это трескотней.

– Я никогда не лепечу.

– Ладно, а зачем вы оказались в кампусе? Вы уже следили за мной?

– Нет, это было совпадение. – Он вздохнул. – Роковое совпадение…

Она заметила, что он мгновенно изменился при упоминании о его брате. Очевидно, у него с этим Ридстромом проблемы.

Брат Кейдеона показался ей более рассудительным. Возможно, он ответит на ее вопросы более прямо и исчерпывающе. Всякий раз, когда Кейд что-то объяснял, у нее появлялось ощущение, что он говорит не всю правду.

И снова взгляд Кейда скользнул по ее голым ногам. Холли мучило это ощущение уязвимости, которое возникало из-за того, что на ней не было белья.

Вся эта ночь была неправильной. Настоящий кошмар. Ей не нужно, чтобы мужик вроде Кейда бросал на нее похотливые взгляды – ни вообще, ни тем более теперь, когда она была, по сути, голая. Ни один мужчина прежде не видел ее совершенно голой. А этой ночью ее наготу созерцали тринадцать демонов.

Правда, выжил только один.

– Ладно, малышка, брось эти штучки с перекрещиванием ног.

– Мне неудобно! У меня нет моей одежды, моих украшений. Моего ноутбука. Нет даже туфель!

– Вот теперь ты заставила меня почувствовать, что мне тоже неудобно.

Она могла бы поклясться, что он-то устроился хорошо.

– Ты… ты только что потрогал себя.

– Я демон. Я не стыжусь таких вещей.

Она была потрясена.

– Но ты не должен… ты не можешь…

– А что мне делать? Привлекательная женщина сидит в моей машине без всего. Значит, чтобы тебе было удобней, я должен прекратить циркуляцию в моем…

– Замолчи! Я поняла. – Она впилась ногтями в ладони.

Не ногтями – когтями.

– Я буду реагировать, – сказал он. – Даже если ты не мой обычный тип.

– Обычный тип? Представляю себе. Такспо, у которых большая грудь и маленькие мозги.

Он поднял широкие плечи.

– Я предпочитаю телок, у которых немного больше мяса на костях. Такие могут ублажить похоть демонов.

– Телок? Боже мой, я никогда не встречала таких женоненавистников. Держу пари, что тебе нравится, когда твои телки при этом босые и беременные.

– Фигушки. Мне нравится, когда они босые, но предохраняются и всегда готовы лечь ко мне в постель.

Она хотела что-то гневно возразить, но вдруг осознала, в каком положении находится. Никогда еще ей не требовалось до такой степени лекарство, как теперь.

Рассудок Холли совершенно распадался от мыслей и картин, которых там не должно быть. Она не могла не видеть эти золотистые волоски, которые спускались вниз по его животу. Чем больше старалась она не думать о них, тем сильнее эта картина вспыхивала у нее в голове.

Что она ощутит, если прижмется к ним? Если сожмет его бедра, опустив лицо к этим волоскам?

Сердце у нее гулко забилось, когда она представила себе, что натворит, если даст себе волю. Последний раз такое произошло восемь лет назад. Она испугала молодого человека, даже… даже сделала ему больно.

И он не был первым.

– Ридстрома здесь нет. А он всегда находится там, где обещал быть.

Двадцать минут назад они подъехали к заправочной станции и припарковались. Кейд снова позвонил Ридстрому, но получил сообщение, что абонент недоступен.

– Может быть, он застрял в пробке? – предположила Холли.

– Так не бывает. – Кейд потер ладонью один из своих рогов, а потом вышел из машины.

Прошло еще десять минут. Что-то явно случилось. Брат говорил, что Оморт не остановится ни перед чем. Не пал ли Ридстром жертвой этого могущественного мерзавца?

Кейд не мог продолжать свое дело без Ридстрома – он не знает, где находится первый пропускной пункт и сам не контактирует с Грутом.

«Мне нужен Ридстром, чтобы получить указания. Он нужен мне, чтобы я был в курсе событий».

Прошло тридцать томительных минут, наконец, к ним подъехал красный «бентли».

– Да ведь это чокнутая Никс, – тихо пробормотал Кейд, когда та припарковала задыхающуюся машину.

Никогда еще Кейд не видел, чтобы так обращались с «бентли». В корпусе были вмятины, шины заляпаны грязью, дым поднимался от капота, и в нем виднелись, по меньшей мере, две дыры от пуль. У заднего стекла торчала кукла Гарфилда.[1]

Конечно, Ридстром послал ее сообщить Кейду о перемене в их планах. Но здесь была проблема. Кейд не мог позволить Никс подойти к Холли, не рискуя попасться на лжи – ведь он солгал, что превращение можно повернуть вспять.

Он поспешил к машине и увидел, что предсказательница выключила мотор и оглушительную музыку.

– Где, блин, мой брат? – спросил Кейд, как только она открыла дверцу.

С пола взметнулись клубы пыли. Никс изящно встала и сразу же повесила за спину меч.

– Что это значит? – спросил он, всматриваясь в необыкновенные глаза Никс в поисках ясности. Он много раз видел, как они становятся пустыми, когда она смущена, и не мог вынести этого теперь. – Никс, это он послал тебя ко мне?

– Нет. Я думала, заеду, посмотрю на мою племянницу. – Она посмотрела в сторону Холли.

– Для Ридстрома нет ничего важнее этого дела. Если ты знаешь, где он, ты должна мне сказать.

Никс небрежно проговорила:

– Сабина, королева Иллюзий, обманом захватила его.

Кейда сковал страх.

– Она единокровная сестра Оморта и Грута. – И по слухам, в сотни раз более злая, чем они. – Чего она хочет от Ридстрома?