– А кто вам нужен?

Катка догадалась, что низкий голос принадлежит женщине.

– Я приехала к Соболевым.

Дверь приоткрылась. На Катарину испуганно смотрела седовласая женщина с морщинистым лицом и потрескавшимися губами.

– Кто конкретно вам нужен?

– Яна. Яна Соболева. Я двоюродная сестра гражданской жены Рената, и мне…

Женщина перекрестилась.

– Вас Колесниковы прислали? Снова будете проклинать нас на чем свет стоит? Зинаида винит во всем Яну, но Ренат тоже далеко не ангел. Вы не подумайте, я ни в коем случае не оправдываю поступок дочери. Несомненно, Яна виновата, но и с Рената вину никто не снимал. И Зину я понимаю, она лишилась сына, я искренне ей сочувствую, но что, ответьте, что я могу поделать? Чего она добивается? Чтобы я выбросилась из окна? Да?

Катке стало нестерпимо жаль пожилую мать неизвестной ей Яны. И она, сама не понимая, почему поступает именно так, а не иначе, выложила ей чистую правду. Призналась, что не состоит в родстве с Анжеликой и в ее планы вовсе не входит обвинять или защищать кого бы то ни было. Она просто приехала разобраться в ситуации и получить ответы на некоторые вопросы.

– Поймите, Лика сейчас в шоке – убили ее парня. А кто, за что и почему – неизвестно.

– Входите. – Соболева посторонилась.

В кухне пенсионерка усадила Катку на табурет, а сама села напротив. Несколько минут она хранила гробовое молчание, а когда гнетущая пауза слишком затянулась, изрекла:

– Яночку будут судить. Она во всем чистосердечно призналась. Адвокат говорит, что это обязательно учтут на судебном процессе. Какой приговор вынесет судья, пока неизвестно, но то, что Яне предстоит отправиться в колонию, я почти не сомневаюсь.

– Это она убила Рената, я права?

– Нет, нет, что вы. К его смерти Яна непричастна, да ее никто и не обвиняет в убийстве Колесникова.

– Тогда почему она арестована?

Не глядя на Катарину, Соболева зашептала:

– Когда мне разрешили свидание с дочерью, она рассказала все от начала до конца. История очень грустная, а финал трагичный.

Яна работала барменшей в закрытом клубе для обеспеченных господ. В основном контингент клуба состоял из мужчин предпенсионного и пенсионного возраста, которые уже давно перестали считать деньги. Принято думать, что денег много не бывает, но далеко не все готовы подписаться под данным утверждением. Есть люди, которые, заработав себе на обеспеченную старость энное количество миллионов, решают остановиться и посвятить дальнейшую жизнь не увеличению имеющихся капиталов, а их растрате. Ну не желают они больше богатеть, не желают и все тут. Надоело. Устали. Хочется пожить в свое удовольствие.

А что может быть лучше отдыха в закрытом клубе, где собираются близкие тебе по духу и мировоззрению люди?

Мужчины ежедневно собирались в стенах заведения и наслаждались обществом друг друга за карточными играми, разговорами о политике или просто приятной беседой ни о чем.

Этот клуб не имел ничего общего с заведениями, где у шеста прыгали длинноногие стриптизерши, отовсюду слышалась громкая музыка и женские повизгивания. Здесь все было иначе.

Женщин – если не брать в расчет обслуживающий персонал – в клубе практически не наблюдалось.

Максим Дмитриевич Кирсанов стал членом клуба в ноябре прошлого года. Этот почтенный низкорослый старец с шапкой седых волос и манерами аристократа сразу обратил на себя внимание Яночки.

Кирсанов наведывался в клуб три раза в неделю: по понедельникам, средам и пятницам.

Ровно в семь вечера он заходил в гостиную, садился в бледно-зеленое кресло у потрескивающего камина, доставал сигару и с интересом наблюдал за происходящим. Примыкать к компаниям коротающих время за игрой в покер Максим Дмитриевич не торопился, как, впрочем, не спешил и заводить знакомства с остальными членами клуба.

Он всегда держался особняком. Пару раз его пытались пригласить за карточный столик, но Кирсанов всегда вежливо, но твердо говорил свое категоричное «нет».

В баре Кирсанов заказывал исключительно красное вино и в отличие от других никогда не позволял себе перебрать лишнего.

Неизвестно почему, но Яночка, с первого дня появления Максима Дмитриевича в клубе, причислила его к графам.

Однажды, зайдя в бар, Кирсанов приблизился к стойке и, одарив Яну теплой улыбкой, поинтересовался:

– Скажите, прелестное создание, как ваше имя?

Соболева смутилась.

– Яна.

– Яночка, – протянул пенсионер. – Должен признать, это имя очень вам подходит.

Лицо Яны залилось румянцем. Она и сама не могла взять в толк, с чего вдруг ведет себя как красна девица. Отлично зная, что природа наградила ее отменными внешними данными, Яна привыкла к комплиментам, исходящим от мужчин всех возрастных категорий. И никогда прежде не вела себя так застенчиво, услышав очередную приятность в свой адрес. Но сейчас… То ли Кирсанов гипнотизировал ее бледно-голубыми, выцветшими глазами, то ли сегодня были магнитные бури, но Яночка чувствовала себя явно не в своей тарелке. Ей сделалось холодно, по спине пробежал озноб, а ноги предательски задрожали.

Увидев ее замешательство, Максим Дмитриевич наигранно удивился. Пожалуй, даже слишком наигранно. Невооруженным взглядом было заметно, что в действительности старик ожидал от девушки именно такой реакции. Он явно ждал, что она растеряется и сникнет.

– Яночка, вам нехорошо? – спросил он по-отечески заботливо.

– Все в порядке, просто… голова немного закружилась.

– Ну, это не беда. В вашем возрасте головные боли быстро проходят. Кстати, сколько вам лет?

– Двадцать семь.

– Вы еще очень юны.

Соболева прыснула.

– Юна? Вы мне льстите.

– Позвольте с вами не согласиться. Двадцать семь лет – чудесный возраст. Вы должны им наслаждаться, наслаждаться каждой прожитой секундой. Поверьте на слово старику, время пройдет незаметно, оно безжалостно сожрет молодость, а потом примется и за старость. – Кирсанов замолчал, выдержал небольшую паузу и рассмеялся. – Простите, Яночка, по-моему, я ляпнул ерунду. Не обращайте внимания.

Яна опустила голову, ощущая на себе пристальный взгляд пенсионера.

«Почему он на меня так смотрит? – стучало в висках. – Его взгляд гипнотизирует. Почему не заказывает вино и не уходит? Почему? Почему?!»

– Я, наверное, отвлекаю вас от работы? – неожиданно резко спросил Кирсанов.

– Да нет… я…

– До скорой встречи, Яночка. Мне было очень приятно с вами пообщаться.

И не дожидаясь ее «до свидания», старик быстро покинул бар.

Яна выдохнула.

– Фу! Ну и старикан.

– С кем разговариваешь? – спросила пышногрудая шатенка Светлана, коллега Соболевой.

– Светка, мне казалось, он видит меня насквозь. Его глаза как лучи рентгена. Знаешь, даже немного страшновато было.

– Ты о ком говоришь-то?

– О старике, который похож на графа.

– О Кирсанове?

– Я не знаю его имени.

Светлана зевнула.

– Твоего графа зовут Кирсанов Максим Дмитриевич.

– А тебе откуда известно?

– Он мне сам представился на прошлой неделе. Прикинь, подошел и давай со мной лясы точить. Ля-ля-ля… ля-ля-ля – офигеть. Болтал-болтал, я думала, чокнусь от его речей. Бред всякий нес, маразматик старый. Сто пудов хотел подбить ко мне клинья.

– Да ладно.

– Не-е, ну а с чего, по-твоему, он вообще со мной заговорил?

– Просто захотел пообщаться.

Светка скривилась.

– Знаем мы таких деятелей, лапшу на уши навешают, а потом в постель потащат. К слову сказать, как только мне на сотик Витька позвонил, Кирсанов сразу насторожился. А когда услышал, что я Витьку назвала «любимый», сразу потерял ко мне интерес, взял бокал вина и смылся.

Яночка промолчала.

А в пятницу Кирсанов вновь предстал пред ее очами. Сегодня он выглядел еще респектабельней, чем обычно. Облаченный в белый костюм и с тростью в руках, Максим Дмитриевич заказал… рюмку коньяка.