Вытирая щеки, она окинула кухню взглядом. Какао, молоко и ложка лежали на кухонном столе. От кастрюльки на плите поднимался пар. Шкафчик слева наполовину закрыт. Она не могла вспомнить, как доставала все из шкафа или готовила шоколад, но такое часто случалось с периодически повторяющимися, привычными действиями. Делая их машинально…

Что за чертовщина? В противоположной стороне кухонного стола, за окнами, она увидела кого-то, стоящего перед ее квартирой. Мужчину. Огромного мужчину. Он стоял в стороне от уличного освещения, и она не могла разглядеть его лица, но точно знала, что смотрел он на нее.

Без явной на то причины, слезы полились ручьем. Поток стал еще сильнее, когда незнакомец отвернулся и пошел вниз по улице.

Джейн отбросила кружку на стол и бросилась из кухни. Ей нужно догнать его. Нужно остановить.

Достигнув входной двери, ее свалила с ног ужасная головная боль, будто она поскользнулась на чем-то. Она растянулась на холодной белой плитке холла, затем перекатилась на бок, царапая пальцами виски, задыхаясь.

Бог знает, сколько она там пролежала, пытаясь дышать, моля, чтобы боль ушла. Когда она, наконец, отступила, Джейн поднялась с пола и прислонилась к входной двери. Задалась вопросом, случился ли у нее только что припадок, но не было нарушения когнитивной функций или расстройства зрения. Просто адский приступ головной боли.

Может, последствия гриппа, с которым она провалялась неделю. Бродящий по клинике вирус свалил ее, словно увядший куст роз. Что было вполне объяснимо. Она долго уже не болела, чересчур припозднилась с этим.

Кстати, об опоздании… Черт, она позвонила в Колумбию, перенесла собеседование? Она не знала… значит, скорее всего, нет. Блин, она даже не помнила, как уходила с работы в четверг ночью.

Она не знала, как долго подпирала собою дверь, но в какой-то момент часы на каминной полке начали свое биение. Именно эти часы стояли в отцовском кабинете, в Гринвиче, старомодные часы от Гамильтон Ко, сделанные из желтой меди, которые всегда били в характерной Британской манере. Она ненавидела эту чертову штуку, но они всегда показывали точное время.

Шесть часов утра. Пора на работу.

Отличный план, но, поднявшись на ноги, Джейн знала наверняка, что не пойдет в клинику. У нее кружилась голова, она чувствовала слабость, истощение. Она просто не сможет ухаживать за больными в таком состоянии; ее все еще дико тошнило.

Черт возьми… нужно позвонить. Где ее пейджер и телефон..?

Она нахмурилась. Ее куртка и сумка для поездки в Манхэттен лежали у гардеробной.

Ни телефона, ни пейджера.

Она потащила свою жалкую задницу наверх, проверить у кровати, но их не оказалось и там. Спускаясь обратно на первый этаж, она миновала кухню. Ничего. Ее наплечная сумка, которую она всегда брала на работу, тоже отсутствовала. Она могла ее оставить в машине на все выходные?

Она открыла дверь в гараж, и зажглось автоматическое освещение.

Странно. Ее машина была припаркована передом. Обычно она заезжала задом.

Еще одно доказательство ее рассеянности.

И конечно, сумка оказалась на переднем сидении, и, ругая себя, она возвращалась в квартиру уже с телефоном в руке. Как она могла протянуть так долго без звонков? Даже с учетом того, что ее прикроют другие врачи, она никогда не терялась более чем на пять дней.

На телефоне было несколько сообщений, но к счастью, все — несрочные. Срочные касались ухода за пациентами, от тех, на кого скинули эту работу, с остальным она разберется позже.

Она вышла из кухни, направляясь прямиком в спальню, когда заметила кружку шоколада. Ей не нужно было прикасаться к ней, чтобы понять, что шоколад остыл, и значит, она могла его вылить. Она взяла кружку, но остановилась у самой раковины. Непонятно почему, но она не смогла вылить его. Оставив кружку на столе, она вернула молоко в холодильник.

Наверху в спальне, она на ходу скинула с себя одежду, натянула футболку и забралась под одеяло.

Устраиваясь под одеялом, она обнаружила, что все тело ломит, особенно внутреннюю часть бедер и поясницу. При других обстоятельствах она бы сказала, что занималась бурным сексом… или забиралась на гору. Но это всего лишь последствия гриппа.

Черт. Колумбия. Собеседование.

Она позвонит Кену Фолчеку чуть позже, повторно извинится и переназначит встречу. Они отчаянно хотели заполучить ее в штат, но не появиться на собеседовании — значит чертовски оскорбить главврача. Даже из-за болезни.

Она ворочалась на подушке, не могла удобно устроиться. Шея была напряжена, и она потянулась рукой, чтобы помассировать ее, и тут же нахмурилась. Спереди, на правой стороне была какая-то болячка, настоящая… Что за хрень? Там были выпуклые шишечки.

Да черт с ним. Сыпь — не новость во время простуды. А может, ее укусил паук.

Закрыв глаза, она приказала себе отдохнуть. Отдых — это хорошо. Отдых поможет скорее избавиться от инфекции. Отдых приведет ее в норму, словно перезагрузит ее тело.

Она начала погружаться в сон, когда в голове возникло изображение мужчины с бородкой и бриллиантовыми глазами. Он смотрел на нее, и его губы шевелились… Я люблю тебя.

Джейн пыталась удержать видение, но неотвратимо ускользала в темные объятия сна. Она пыталась сохранить образ, и проиграла. Перед тем как ее поглотила чернота, она осознала, что на подушку текут слезы.

Ну не странно ли все это?

В тренажерном зале, усевшись на скамью для отжима, Джон наблюдал, как Зи качал бицепсы. Из шума раздавался только тихий звон огромных железных грузов, которые опускались и поднимались. Они молчали, как на одной из прогулок, только без окружающего леса. Разговор предстоял впереди. Джон чуял это.

Зи опустил груз на маты и вытер лицо. Его голая грудь блестела от пота, а кольца на сосках поднимались и опускались в такт дыханию.

Он поднял свои желтые глаза.

«Началось», подумал Джон.

— Насчет превращения.

Океееей… так они мягко перейдут к лессеру. «А что с ним?» показал он знаками.

— Как ты себя чувствуешь?

«Хорошо. Шатко. По-разному». Он пожал плечами. «Ну, знаешь, когда подстрижешь ногти, и пальцы целый день чувствуют себя странно, ну, суперчувствительно? И так со всем телом».

О, что за чушь он несет? Зи давно прошел превращение. И знает, что за ним следует.

Зейдист бросил полотенце и подхватил гантели для следующего подхода.

— Есть какие-то физические проблемы?

«Насколько мне известно — нет».

Зи уставился в пол, чередуя левое предплечье с правым. Левое. Правое. Левое. Казалось странным, что такие тяжелые грузы издавали столь тихий звук.

— Лейла предоставила отчет.

Вот… черт.

«Что она сказала?»

Пожалуйста… только не про душ…

— Она сказала, что вы не занялись сексом. Хотя сначала ты хотел этого.

Мозг Джона ушел в отставку, и он бездумно продолжил наблюдать за повторами Зи. Правое. Левое. Правое. Левое. «Кто еще знает?»

— Роф и я. И все. Но это никого не касается. Я заговорил об этом на случай возникновения физических проблем, если нужно пройти осмотр.

Джон встал и начал неуклюже прохаживаться вокруг, руки и ноги дрожали, равновесие было как у пьяного.

— Почему ты остановился, Джон?

Он посмотрел на Брата, собираясь выпалить нечто, типа «ерунда, беспокоиться не о чем», но с ужасом осознал, что не может этого сделать.

В желтых глаза Зи сквозило понимание.

Мать вашу. Хэйверс все разболтал. Про тот сеанс терапии, когда Джон рассказал о происшедшем с ним на лестничной площадке.

«Ты знаешь», показал яростно Джон: «Ты, блин, все знаешь, ведь так?»

— Да, знаю.

«Этот гадючий терапевт сказал, что все конфиденциально…»

— Копию твоей медкарты отправили сюда, когда началась программа. Стандартная процедура для всех учеников на случай, если что-то случится в зале, или превращение начнется прямо на занятии.