В камине горел невысокий огонь, а над каминной полкой висел портрет красивой сероглазой женщины с кудрявыми русыми волосами. Эта картина невольно притягивала к себе взгляд: незнакомая красавица чем-то напоминала Дейлу, только у сестры волосы были светлые, почти белые, как у отца. Неужели это мать Норта и Дейлы? Невольно Василиса отступила к двери, почувствовав укол ревности. Ведь у нее в комнате не висит портрет матери и вряд ли отец когда-нибудь позволит повесить в одной из комнат его замка портрет Белой Королевы… А может, эту русоволосую женщину отец любил больше других… Раньше Василиса как-то не задумывалась, откуда у отца столько детей от разных женщин. Хотя она часто вспоминала о том, как же легко отец расстался с Эриком и Ноелем, – да, у мальчишек не оказалось часового дара, но все же… Выходит, если бы Норт и Дейла оказались бездарными, он бы и с ними попрощался, не раздумывая? Про свою судьбу в этом случае она и знать не хотела.

В камине громко треснуло полено, разламываясь на две части, и девочка будто очнулась. Она же находится в чужой комнате! Если Василису здесь обнаружат, то ей точно не поздоровится. Она внимательно оглянулась, надеясь найти очки для полетов, которые навернякадолжны валяться где-то на виду, но увы… На столе были разбросаны свёрнутые в трубку бумаги, мятые листы чертежей, несколько старых ручек и линеек, а на самом краю стояла открытая чернильница с гусиным пером. Возле ножки кровати притаился рюкзак, похожий на школьный, и пушистые шлепанцы. Дверца платяного шкафа была приоткрыта, на ней висел ярко-синий платок, похожий на школьный галстук.

Еще раз с особой неприязнью взглянув на портрет, Василиса направилась к двери, намереваясь все же отыскать брата, как вдруг услышала его голос:

– Отец купит мне любую вещь, – самодовольно вещал Норт. – Стоит мне только попросить.

– Ну-ну, попробуй, – иронично ответил ему Марк.

Их шаги приближались, и у Василисы все похолодело внутри. Она машинально потянула дверь на себя – та закрылась, тихо щелкнув. Заметавшись по комнате, словно загнанная в клетку мышь, Василиса не нашла ничего лучшего, как вскочить на подоконник и, задернув тяжелую бархатную штору на половину окна, спрятаться за ней – как сто раз проделывала в отцовском доме, спасаясь от того же несносного Норта.

Сердце Василисы гулко и тревожно билось в груди; на всякий случай она осторожно попробовала открыть оконную раму, но та не поддавалась. С тоской взглянув на окно своей башни, хорошо видное с этой стороны, она замерла, затаив дыхание.

Тем временем хлопнула дверь, пропуская мальчишек.

– На день рождения я хочу попросить у него ящера! – громко произнес Норт, видимо, в продолжение беседы. – Вот увидишь, он согласится.

Норт плюхнулся на ковер возле камина, оказавшись спиной к сестре. И вместо того, чтобы выйти из укрытия и принять печальную судьбу, Василиса испугалась и наоборот, постаралась еще больше вжаться в стену. Она вдруг вспомнила, что можно было бы закрыться крыльями и стать невидимой! Но было уже поздно…

– Ящеры неуправляемы, – послышался ленивый голос Марка. – Если ты хочешь нормального летуна, то проси малевала. Приручишь его и сможешь участвовать в школьных гонках…

Норт обернулся к Марку. Сквозь белый тюль Василиса видела, как глаза его заблестели от возбуждения.

– Точно, возьму малевала! – с восторгом произнес он. – Теперь, когда мы живем в Черноводе, я смогу держать его в нашем стойле. Кормить его, ухаживать… дрессировать…

– На твоем месте я бы попросил что-нибудь механическое, – посоветовал Марк. Раздался скрип – наверное, мальчик присел на кровать. – Он же владеет фабрикой «Золотой Механизм», а там производят много интересных штучек. Попроси часолет, будешь летать на нем в школу. Ваш Черновод – отличный замок, но находится далековато от берега… Поэтому тебе придется жить в общежитии Воздушного замка. Хотя на самом деле там очень неплохо, поверь.

– Уверен, что там будет неплохо, – хмыкнул Норт, вновь поворачиваясь к камину. – Но вообще мне очень нравится Черновод. Наконец-то мы можем открыто жить здесь… даже с этой рыжей. Как же я ненавижу ее!

Василиса беспокойно шевельнулась. Ну нет, она не будет выслушивать обвинения в свой адрес. Кто знает, что еще ей придется услышать? Она уже набрала побольше воздуха в легкие, чтобы собраться с духом и выйти из укрытия, но следующие слова Марка остановили ее:

– Отец никогда не рассказывал тебе, почему у двоих твоих братьев не оказалось часового дара?

– Нет, конечно… Вообще никогда. – Норт рассеянно почесал в затылке и вдруг встрепенулся: – Так ты что-то знаешь об этом?

Марк молчал довольно долго, словно показывая, насколько ценна информация, которую он собирается поведать.

– Они родились в другой часовой жизни твоего отца, – начал он заговорщицким тоном. – Во временной параллели.

– Ну-у, я вроде бы что-то слышал об этом… – протянул Норт таким голосом, что сразу стало ясно – по этой теме он ничего не знает.

– Иногда, пытаясь изменить свою жизнь, часовщики уходят во временные параллели, – размеренно произнес Марк. – Начинают жить заново в другом времени: заводят еще одну семью, осваивают новую профессию, даже меняют облик. Вроде бы хорошо звучит, да? Можешь исправить любую ошибку – просто уйти во временную параллель, начать с чистого листа.

– Да, неплохо, – с живостью подтвердил Норт.

– Но время так коварно, – задумчиво продолжил Марк. Василиса слышала, как он теперь неторопливо вышагивает по комнате. – И, если ты не приживаешься в другом измерении, то оно стремится выдавить тебя из русла новой жизни, отторгнуть все новое, все заново начатое… И в один чудовищный миг пропадает для тебя навсегда, как утренний сон, который так трудно потом вспомнить. И вот, твоя параллель исчезнет, как только ты хотя бы раз уйдешь в другую… Или вернешься в свой основной временной мир – тот, в котором ты родился.

– Значит, отец забрал этих двоих – Эрика и Ноеля из какого-то своего исчезнувшего времени?

– Именно так, – подтвердил Марк. – Вот почему у них не обнаружилось часового дара – те, что рождаются в угасающем мире, в безвременье, не могут повелевать временем.

– Но они ведь живут с нашей бывшей нянькой, госпожой Азалией, – возразил брат. – Они существуют! Ну, то есть живы и все-такое…

Марк шумно вздохнул, давая понять, что ответ на этот вопрос очевиден.

– Ну я же сказал тебе: живут и дальше в безвременье. Но для твоего отца они уже перестали существовать. Поэтому часовщики неохотно берут в свой основной мир детей, родившихся в других параллелях. Я слышал, что этот закон принадлежит к особой области, запретной для большинства часовщиков. Для того чтобы уйти в другую параллель, надо сдать специальный экзамен и принести особую клятву. И тогда, если ты нарушишь этот закон, то обретешь проклятье. Один человек не может жить одновременно несколькими жизнями, как бы он не старался…Вот почему, в этом единственном случае, время выступает против воли часовщика… Вопреки одному из главных часовых законов. И вот почему все надеялись, что твоя рыжая сестра все-таки окажется бездарной, – добавил он задумчиво.

– А теперь я должен ее терпеть, – с досадой процедил Норт. – Пусть только попадется мне как-нибудь без взрослых поблизости – да я ее размажу по стенке! Живой не уйдет!

От страха Василиса судорожно вцепилась ногтями в коленки, моля только об одном – чтобы братец не захотел вдруг подышать свежим воздухом и не обнаружил ее укрытия. Ну что они все болтают? Неужели нет других дел в замке? Ведь скоро уже начнется этот проклятый праздник! Хоть бы золотой ключник позвал Норта куда-нибудь…

– Вы все из его настоящего – ты, рыжая и твоя сестричка-двойняшка, – насмешливо произнес Марк. – Но послушай, ты считать умеешь? Твоя, хм… любимая сестра младше вас с Дейлой всего лишь на год… Возможно, отец хотел бросить вас с матерью, чтобы вернуться к той прекрасной рыжеволосой фее…

– А ну заткнись! – вдруг выкрикнул Норт. Василиса видела, как он резво вскочил на ноги и двинулся на Марка.