А вот режиссер непогоды будто и не замечал. Небритый, с длинными, до плеч, седыми волосами и вечно озабоченным лицом, Джек Джордан стоял под дождем в бейсболке, старой летной куртке и кедах. Двукратный номинант на «Оскар», лауреат BAFTA, он напоминал какого-нибудь древнего пророка, только что предсказавшего конец света. Взгляд его был устремлен на один из окруженных минаретами куполов. Тут же толпились приспешники «пророка» — линейный продюсер, художник по костюмам, оператор, первый помощник режиссера, его личная ассистентка, которую, что ни для кого не было тайной, он трахал уже несколько лет, и еще двое, которых Ларри Брукер не знал, но чье пребывание здесь, несомненно, оплачивал из своего кармана.

Джек Джордан указал на что-то на крыше; оператор кивнул, ассистентка сделала пометку. Режиссер щелкнул маленьким фотоаппаратом.

Ночь у Ларри Брукера выдалась бессонной. Очередная проблема с финансами. Завтра в город из Лондона прибывают Гея Лафайет и ее партнер Джадд Халперн; подготовительные работы в самом разгаре, в Пайнвуде возводятся декорации для некоторых сцен; группа в девяносто три человека прожигает дыру в бюджете. В час ночи — какая забота! — из Лос-Анджелеса позвонил Максим Броуди. Позвонил только для того, чтобы рассказать о новой проблеме.

Весьма и весьма существенной.

Производство остановится через три дня, если их главный спонсор, калифорнийский миллиардер Аарон Звотник, не переведет обещанные деньги. А у Звотника — и об этом сообщали во всех выпусках новостей — случилась собственная неприятность: Гугл подал на интернет-магната в суд за какое-то нарушение, и его акции резко пошли вниз. Он уже предупредил Броуди, что ввиду предстоящих потерь на рынке не может гарантировать выполнение взятых на себя обязательств.

И что же делать, думал Брукер. Проект зашел слишком далеко, и теперь им с Максимом не оставалось ничего иного, как вывернуть собственные карманы, чтобы продержаться на плаву до тех пор, пока Звотнику не будет найдена адекватная замена. Сам Брукер сидел на мели, но у Максима Броуди деньги, по счастью, водились в количестве достаточном, чтобы не пойти ко дну еще несколько недель. За это время, имея на борту звезду масштаба Геи Лафайет, они могли бы найти того, кто дотащил бы проект до порта назначения. Другое дело, что ради спасения пришлось бы, ломая шапку в руках, пойти на поклон к одной из крупных студий, где их отымели бы воистину по-королевски.

Ларри Брукер хмуро уставился на здание. Более экстравагантных сооружений ему, пожалуй, не встречалось, хотя по свету он попутешествовал и повидал всякого. Сравнить его можно было разве что с Тадж-Махалом. Хотя, признать по правде, индийский дворец он лицезрел в шесть часов утра в состоянии сильнейшего похмелья и желудочных спазмов от диареи.

Выполненный в стиле индуистского храма, дворец напоминал огромный аляповатый свадебный торт. И тем не менее общий эффект получился потрясающий. Еще более экзотическим и роскошным оказался интерьер. Возникший на месте фермерского дома в 1878 году, он использовался принцем-регентом для тайных встреч с любовницей — а позже незаконной женой — Марией Фицхерберт. Впоследствии Королевский павильон был расширен архитектором Джоном Нэшем. Для Брайтона дворец стал знаковым памятником, для Англии — одной из самых знаменитых достопримечательностей.

Джек Джордан со свитой двинулись наконец под крышу, и Ларри Брукер облегченно вздохнул. Двадцать пять лет назад, когда он делал свой первый фильм, Лос-Анджелес казался ему мечтой. Тогда он планировал обзавестись особняком в Бель-Эйр, яхтой на Французской Ривьере и собственным самолетом. Не получилось. Зарабатывал он до сих пор вполне прилично и даже мог бы стать по-настоящему состоятельным человеком, если бы бывшие жены не оторвали каждая по солидному куску. Сумасшедшая гонка, бесконечная нервотрепка, и при этом он по-прежнему играл не в той лиге, куда надеялся попасть, и, если этот фильм провалится, на их с Броуди репутации можно будет ставить крест. А значит, надо как-то держаться.

Охранник на входе встретил их кивком. Брукер проследовал за режиссером и его командой по коридору и оказался в Банкетном зале. Оглядевшись, он решил, что если фильм станет мировым хитом, как они рассчитывали, то в его будущем особняке в Бель-Эйр будет такая вот столовая. Восхитительно прекрасный, зал поражал воображение роскошью восточного убранства. Словно зачарованный, Ларри Брукер взирал на красочные картины на стенах и сводчатый потолок с массивным орнаментом из выполненных барельефом платановых листьев и огромными, сказочными люстрами.

Центральная, самая большая, вызвала у него ассоциации с разорвавшим небо фейерверком. Она висела на высоте тридцати футов, поддерживаемая лапами серебряного дракона. Прямо под ней стоял накрытый на тридцать человек обеденный стол — с искусными подсвечниками, золотыми блюдами, тончайшим фарфором и хрустальными кубками.

— Наверное, как раз тут король Георг с Марией и устраивали свои интимные застолья, — с усмешкой заметила ассистентка, повернувшись к Джордану.

Кто-то рассмеялся, но Брукер остался серьезен. Увиденное окончательно убедило его в том, что они не ошиблись, решив снимать здесь, а не среди устроенных на студии декораций.

— Вообще-то нет! — вмешался подошедший к ним высокий мужчина в деловом костюме. — Я — Дэвид Барри, куратор этого здания. Ваше предположение, конечно, интересно, но Георгу не доставляло удовольствия сидеть за этим столом — он постоянно боялся, что на него упадет люстра.

Все посмотрели вверх.

— Да, если бы она на кого-то упала, собирать было бы нечего, — сказал Джордан.

— Вот именно! — живо согласился куратор. — Люстра весит более тонны с четвертью!

— А как вы ее чистите? — осведомился кто-то.

— Мы чистим ее каждые пять лет. Люстра состоит из пятнадцати тысяч стеклянных капелек, или подвесок, каждую из которых нужно снять, вымыть, отполировать и поставить на место.

— Надеюсь, закреплена надежно? — как бы в шутку обронил Ларри Брукер.

Куратор кивнул:

— Да, разумеется. Безопасностью люстры первой озаботилась королева Виктория. По ее указанию были сооружены новые держатели из только что появившегося в нашей стране алюминия — в то время это был самый прочный материал.

Никто не заметил высокого, худощавого мужчину в мокром плаще, с висящим на шее фотоаппаратом, маленьким зонтиком в одной руке и брошюркой в другой. Со стороны можно было подумать, что незнакомец любуется картиной на стене, но на самом деле никакая картина его не интересовала — он внимательно прислушивался к разговору.

Поминки по Томми Финчеру продолжались уже больше трех часов в отдельном зале на втором этаже «Хэвлок Армз». Рой Грейс терпеливо ждал в машине через дорогу от паба. Дождь не кончался. Темнело. Время от времени он делал звонки и отправлял сообщения на своем «блэкберри», не забывая при этом наблюдать за входом и надеясь, что мероприятие затянется еще на пару часов. Чем темнее, тем лучше.

В том, что для поминок выбрали именно это заведение, не было ничего удивительного. «Хэвлок Армз» был одним из нескольких пабов, известных как место встреч уголовной публики. Среди приехавших сюда Грейс увидел по меньшей мере пятнадцать знакомых лиц, частых клиентов суссекской полиции. Двое вышли покурить и переминались сейчас у входа, прячась от дождя. Что происходит внутри, представить было нетрудно: собравшиеся наверняка пили за упокой Финчера и налаживали деловые контакты. Никто из них друг другу не доверял, но криминальные разборки, выплескивавшиеся когда-то на улицы и в переулки, где в ход шли кастеты, бритвы и бутылки с кислотой, ушли в далекое прошлое. Теперь у местных бандитов появились проблемы посерьезнее. Китайские триады, албанская и русская мафия расширяли свое влияние, и это тяжело било по карману британского уголовного братства. Торговля наркотиками, проституция, порнография, контрабанда алкоголя и сигарет, подделки под известные бренды и растущий бизнес в сфере интернет-мошенничества — все эти рынки постепенно захватывались невидимыми и опиравшимися на офшорные базы конкурентами, репутация которых наводила ужас.