Как вы понимаете, в Наска постоянно работают археологи. Каждые несколько лет научная литература возвещает об очередной «самой верной» разгадке. Тогда интересно: чем же они там занимаются, эти археологи и их старательные ученики?

Они занимаются тем, чем обычно занимаются археологи: копают. Эту работу выполняет в основном всего лишь горстка людей, состоящая из честных и скромных мужчин и женщин. Они исследуют пласты горных пород, кости, развалины зданий, текстильные и гончарные изделия и предметы из дерева. Они собирают, сортируют, сравнивают и устанавливают дату появления каждого отдельного предмета. И наконец, они делают свои выводы. Руководители экспедиции, как правило, мыслят прямолинейно в соответствии со своим классическим взглядом на вещи.

Археологи делают выводы по своим развалинам. Они верят в развитие, в то, что одна вещь всегда следует за другой. На основе всего нескольких крошечных фрагментов они делают свои заключения обо всем плато Наска и плато Пальпа. Можно не задавать дальнейших вопросов, они излишни; сомнения осмеиваются. У студентов нет никаких шансов против непреклонной, бесповоротной, такой профессорской мудрости. А ведь такая мудрость ведет к недостаточным знаниям. Самое обидное, что следующее поколение студентов тоже должно принимать всю эту избитую однобокую мудрость. И, не успеешь оглянуться, все происходит одинаково: выводы следуют по одной и той же схеме — от ученых к журналистам.

Как нам сломать эту схему? К счастью, существуют ученые с измерительными приборами, которые верят в свои данные, а не в идеологии. Я знал, что профессор Гюнтер Реппхен ( Guntar Reppchen) из Дрезденского университета технологии и экономики (HTW) делал измерения в Наска уже в середине 1990-х. Профессор Реппхен заведует отделением университета по вопросам геодезии и картографии. Его отделение занималось вопросами Наска, потому что доктор Мария Райхе тоже была родом из Дрездена. Ученые из университета хотели тщательно изучить все геоглифы и линии на всей территории Наска, чтобы создать цифровую модель.

Профессор Реппхен и я встретились впервые в университете в Дрездене во время организации выставки о Наска. Этот здравомыслящий академик, проводивший также исследование в Антарктике, не очень-то верит в идею об инопланетянах, но придает огромную важность точным (вот оно — измеряемым и поддающимся проверке) данным. Во время встречи я его спросил, не хочет ли его отделение провести исследование в Наска, которое отличается от стандартов археологии. В заключение я показал ему некоторые отличные фотографии из моего архива (у меня их более 5000) и начал отмечать определенные места красным маркером. Затем я задал вопросы, на которые бы не ответил ни один археолог (потому что он бы посчитал их просто ненужными), — вопросы были такие:

1. Узкие зигзагообразные линии, которые можно увидеть на фотографии, действительно сужаются или это обман зрения?

2. Узкие линии, на глаз — один метр в ширину, состоят из того же вещества, что и полосы, или они просто нацарапаны на поверхности?

3. Возможно ли установить: есть ли различие между магнитными полями «полос», линий и близлежащим гравием особенно в точках пересечений и в сравнении с нетронутым участком пустыни?

4. Присутствуют ли какие-нибудь аномалии в электропроводности земли при сравнении следов и близлежащей территории?

5. Присутствует ли какая-нибудь степень радиации?

6. Может ли быть обнаружено вещество, которого обычно не бывает в таком количестве, как, например, минералов, руд, золота или слюды?

7. Имеются ли различия в возрасте разных полос, особенно в точках пересечения?

И так далее. Все мои вопросы касались вещей, требующих точных измерений. Профессор Реппхен быстро понял, что необходимо привлечь межфункциональную команду [15], а также задействовать Перуанский университет. Плато Наска объявлено ЮНЕСКО объектом Всемирного наследия, это означает, что никому не разрешается просто гулять здесь, не говоря уже о проведении поисков или измерений. Следующие несколько месяцев группа ученых-экспертов из различных университетов, каждый из которых был специалистом в своей области, определяли задачи. Во главе этой группы стоял выдающийся доктор Керстин Харч ( Kerstin Hartsch), чрезвычайно талантливый геолог, которому доставляло огромное удовольствие решать нетрадиционные задачки.

Исследовательский проект был подготовлен Фондом Эриха фон Дэникена, который взял на себя все расходы.

Дрезденский университет технологии и экономики (HTW) объединился с Епископским католическим университетом Перу (PUCP). Самым главным вопросом было получить разрешение на работы в Наска. Разрешение было получено — отчасти благодаря помощи немецкого посольства — Институтом национальной культуры (INC). Во время всех полевых исследований присутствовал представитель INC, а также один археолог из Национального университета Сан-Маркоса в Лиме. Два неутомимых ученых, Реппхен и Харч, ездили много раз в Перу, чтобы помочь решать возникающие проблемы. Они занимались доставкой дорогих высокотехнологичных измерительных приборов, получали таможенные разрешения, вели переговоры с разнообразными институтами и академиями и даже искали место для расселения студентов.

Странная вещь: никто до этого не догадался провести магнитные измерения в Наска, не говоря уже о геохимических исследованиях или геоэлектрических замерах. Начав именно с этого, группа изучила поверхность пустыни. Им было необходимо выяснить, какие элементы и минералы были типичны для этой местности. В известном как «Hamadas» (области поверхности земли, покрытые тонким слоем крупнозернистого песка, который надувается или сдувается ветром) участке они обнаруживали марганец, калий, медь, золото и — зачастую рядом с нанесенными на грунт рисунками — глину: сырье для керамики. Но ничего необычного.

В пустыне Наска находится гора очень причудливой формы, которую я назвал «обрезанная гора». Геологи, конечно, смотрят на нее по-другому. Я дал ей название «обрезанная», потому что у нее нет верхушки, просто плоский верх. Она не вписывается в общий вид вершин, которые ее окружают. Обычно у любой горы есть вершина. Кроме того, на поверхности «обрезанной горы» просматривается линия зигзагом, которую хорошо видно с высоты. Эта гора особенно меня заинтересовала. На обычное место проведения культовых обрядов она тоже не очень-то походила. На южном конце «полосы», который приходится как раз на эту гору, археологи обнаружили небольшие конструкции с каменными стенами. Предположили, что это было нечто вроде церемониального места. Из всех мест Наска это было самым важным, но, к сожалению, группа не добилась разрешения на работы здесь. Немецкий археолог Маркус Райндел из Бонна, который летом 2007 года торжествующе объявил, что линии Наска были маршрутами прохождения религиозных процессий, запретил производить любые измерения. Не возникает ли у вас вопроса: почему он себя так повел? Группа немецких ученых приехала в Перу. Они работали вместе с Католическим университетом в Лиме и представителем Национального института культуры и просто проводили измерения на плато. И у них было разрешение. И хотя эти измерения совершенно безобидны для места и не причинили никакого вреда группе или архитектурным памятникам, немецкий археолог запретил работы. Он боялся того, что там найдут?

К счастью, мои вопросы относились не только исключительно к «обрезанной горе», и международная исследовательская группа выбрала другое место для изучения. Были ли какие-то необычные вещи (аномалии) на этой территории, а именно на «полосах» и вокруг них? Уровень геоэлектричества зависит от способности почвы проводить электрический заряд. В ванной, наполненной паром, вполне легко получить смертельный электрический удар. Но в засушливой пустыне проводимость довольно низкая. Чтобы измерить геоэлектричество, датчики помещают в грунт, где они загораются, если в грунте присутствует переменный ток. Электроды последовательно перемещают по грунту, чтобы измерить изменения электрического сопротивления. В зависимости от расстояния между электродами электрическую сопротивляемость можно измерить на глубине до нескольких метров. И здесь мы нашли наши первые отклонения от нормы (аномалии).