Джейн вынула из кармана латексные перчатки. Натягивая их на руки, она почувствовала, как в предвкушении страшных находок ухает ее сердце. Вместе с Фростом они подняли крышку, и в нос им ударила вырвавшаяся из контейнера вонь гниющих морепродуктов. Борясь с тошнотой, Джейн посмотрела внутрь, на смятые картонные коробки и пухлый мусорный мешок. Напарники переглянулись.

– Справишься? – спросил Фрост.

Джейн сунула руку в контейнер, дернула за край мешка и тут же поняла, что трупа там нет. Мешок не был тяжелым. Морщась от запаха, Риццоли развязала его, заглянула внутрь и увидела панцири креветок и крабов.

Напарники отступили назад. Крышка контейнера, гулко звякнув, захлопнулась.

– Никого? – поинтересовался полицейский.

– Там – никого. – Джейн бросила взгляд на отрубленную руку. – Где же теперь ее тело?

– Может, кто-нибудь разбрасывает куски по всему кварталу? – предположил Фрост.

Полицейский рассмеялся:

– А может, ее потушили в одном из здешних китайских ресторанов и подали с овощами?

Джейн посмотрела на Фроста:

– Хорошо, что ты заказывал моллюски.

– Мы уже прогулялись по округе, – сообщил патрульный. – Но ничего не нашли.

– И все-таки, я думаю, нам тоже стоит пройтись по этим улицам, – заметила Джейн.

Напарники медленно двинулись по Напп-стрит, прорезая тьму лучами своих фонариков. Они видели бутылочные осколки, клочки бумаги, окурки. Но частей тела так и не нашли. В зданиях, возвышавшихся по обе стороны улицы, окна были темными, но Джейн задумалась: а вдруг кто-то следит за ними из этих неосвещенных комнат и видит, как они продвигаются по тихому проулку? Подобную проверку нужно будет провести снова, при свете дня, но Джейн не хотелось упускать улики, особенно те, на которые могло повлиять время. Поэтому они с Фростом медленно шли по переулку к очередному полицейскому оцеплению, закрывающему доступ с Гаррисон-авеню. Там начинались тротуары, светофоры и машины. Однако Джейн и Фрост продолжили внимательно осматривать мостовую на Гаррисон-авеню и Бич-стрит. Когда, сделав круг, они снова оказались у мусорного контейнера, приехали криминалисты.

– Я так понимаю, вы тоже не нашли других частей ее тела, – сказал полицейский Джейн и Фросту.

Джейн смотрела, как оружие и отрубленную руку кладут в пакеты для вещдоков, и думала: зачем убийце понадобилось бросать часть тела на таком видном месте, где ее обязательно обнаружат? Может, он торопился? Или хотел, чтобы ее нашли и восприняли как некое сообщение? Потом взгляд Риццоли метнулся вверх, к пожарной лестнице, взбиравшейся по четырехэтажному зданию, фасад которого смотрел в переулок.

– Нам нужно проверить крышу, – сказала она.

Нижние ступени пожарной лестницы проржавели и опустить их не удалось, поэтому напарникам предстояло подняться на крышу обычным способом – по внутренней лестнице. Выйдя из переулка, они вернулись на Бич-стрит, где располагались подъезды всех ближайших домов. Первые этажи занимали лавки и заведения: китайский ресторан, булочная, азиатский продуктовый магазин. В этот поздний час все они были закрыты. Со второго этажа начинались квартиры. Посмотрев вверх, Джейн заметила, что окна в верхних этажах дома темные.

– Придется нам разбудить кого-нибудь, чтобы нас пустили, – констатировал Фрост.

Джейн приблизилась к группке престарелых китайцев, собравшихся на тротуаре, чтобы понаблюдать за происходящим.

– Кто-нибудь знает жильцов из этого дома? – поинтересовалась она. – Нам нужно войти внутрь.

Старики непонимающе уставились на нее.

– Вот из этого дома, – снова сказала Джейн, указывая на здание. – Нам нужно подняться наверх.

– Знаешь, оттого, что ты заговоришь громче, ничего не изменится, – заметил Фрост. – Не думаю, что они понимают по-английски.

Джейн вздохнула. «Вот тебе и Чайна-таун», – подумалось ей.

– Нам нужен переводчик.

– В участке А-один появился новый детектив. Мне кажется, он китаец.

– Мы его сто лет будем ждать.

Джейн поднялась на крыльцо, посмотрела на имена жильцов и нажала первую попавшуюся кнопку. Звонок прозвучал несколько раз, но никто не ответил. Джейн нажала другую кнопку, и на этот раз в домофоне затрещал чей-то голос.

– Вэй? – сказала какая-то женщина.

– Полиция, – ответила Джейн. – Будьте добры, пустите нас, пожалуйста, в здание.

– Вэй?

– Откройте дверь, пожалуйста!

Через несколько минут в домофоне послышался детский голос:

– Бабушка хочет знать, кто вы такая.

– Детектив Джейн Риццоли, Бостонское УП, – представилась Джейн. – Нам нужно попасть на крышу. Не могли бы вы впустить нас в здание?

Наконец прозвучал зуммер, и дверь открылась.

Этому дому было по крайней мере сто лет, и, как только Джейн и Фрост начали подниматься по лестнице, деревянные ступени заскрипели. Когда напарники оказались на втором этаже, одна из дверей распахнулась, и Риццоли смогла заглянуть с тесную квартирку, из которой с любопытствующим видом высунулись две девчушки. Младшая была примерно того же возраста, что и Реджина, дочка Джейн, и Риццоли, улыбнувшись, задержалась на секунду, чтобы поздороваться.

Вдруг какая-то женщина схватила малышку на руки, и дверь с грохотом захлопнулась.

– Похоже, для них мы большие и страшные чужаки, – заметил Фрост.

Напарники двинулись дальше. Они миновали пролет четвертого этажа и начали подниматься по узкой лестнице на крышу. Выход был не заперт, но дверь, открываясь, издала пронзительный скрип.

Джейн и Фрост вышли наружу, в предрассветную тьму, освещенную лишь рассеянным сиянием городских огней. Включив фонарик, Джейн увидела пластиковый стол со стульями и цветочные горшки с лекарственными травами. На просевшей веревке, словно призрак на ветру, качалось постиранное белье. Между болтавшимися туда-сюда простынями Джейн заметила кое-что еще – нечто лежавшее на самом краю крыши и скрытое за бельевой завесой.

Не произнеся ни слова, Джейн и Фрост автоматически вынули из карманов бумажные бахилы и, наклонившись, натянули их на обувь. Только после этого они поднырнули под белье и, хрустя бахилами по устилавшему крышу толю, направились к привлекшему их объекту.

Некоторое время оба молчали. Напарники стояли рядом, направив лучи фонариков на застывшую лужу крови. На то, что лежало в ней.

– Похоже, мы нашли оставшуюся часть ее тела, – заметил Фрост.

Чайна-таун находится в самом сердце Бостона, с севера к нему примыкает финансовый квартал, а с запада – зеленая лужайка Коммон-парка. Однако, когда Маура прошла через ворота пайфан с четырьмя резными львами[3], ей почудилось, будто она оказалась в каком-то другом городе, да что там – в другом мире. Последний раз она была в Чайна-тауне как-то октябрьским утром, в субботу, когда у ворот сидели старики, попивая чай, поигрывая в шашки и сплетничая по-китайски. В тот холодный день они повстречались там с Дэниелом, собираясь позавтракать димсамами. Это был один из последних совместных завтраков, и воспоминания о том дне, словно кинжал, вонзились ей в сердце. Несмотря на ясный весенний рассвет и на то, что этим прохладным утром у ворот сидели те же игравшие в шашки люди, тоска омрачала все вокруг, превращая солнечный свет в сумрак.

Маура прошла мимо ресторанов с витринами, в которых стояли кишевшие морской живностью резервуары, мимо пыльных магазинов с товарами из Китая, забитых мебелью розового дерева, нефритовыми браслетами и резными фигурками из фальшивой слоновой кости, и оказалась в сгущавшейся толпе зевак. Заметив полицейского в форме со значком Бостонского УП – он возвышался над сборищем, состоявшим в основном из азиатов, – Маура направилась к нему.

– Прошу прощения. Я патологоанатом, – объявила она.

Полицейский посмотрел на нее таким холодным взглядом, что сразу стало ясно: он прекрасно знает, кто перед ним. Доктор Маура Айлз, предавшая тех, чья задача – служить и защищать. Из-за ее свидетельских показаний одного из них могут отправить в тюрьму. Полицейский не сказал ни слова, он просто смотрел на Мауру так, будто удивлялся: чего она хочет?