Скоро поступлю куда-нибудь работать. Пора. Надо помогать маме.

За границей растут ненависть к фашизму и симпатия к нам, к моей великой родине.

Эх, Вовка! Я бы все отдала, чтобы видеть тебя каждый день, все время. Строки не могут изобразить то чувство, которое я к нему питаю.

Не выразить словами. А выразить так хочется.

Только сердце может это выразить!!!!…

За протекшее время было одиннадцать В. Т.

7 – 4 В. Т.

8 – 3 В. Т. 10-3 В. Т.

11 – пока 1 В. Т.

Город превращается в военный лагерь. И в сторону Невского, и в обратную сторону мчатся автомашины с бойцами и снаряжением, с боеприпасами, едут цистерны с горючим, походные кухни, по утрам орудия, танки, бронемашины. Все они замаскированы зеленью так, что бойцы в некоторых машинах находятся как в настоящем лесу.

9-ого 4 часа рыла траншеи на Обводном.

12 июля мне сказали, чтобы я пошла в жакт. Мама пошла узнать, в чем дело. Ведь по последнему приказу школьники не относятся к жакту. Скоро мама вернулась очень взволнованная.

– Ну, Лена, собирайся, вы едете куда-то на 3 дня. Сказали, что надо взять с собой побольше хлеба, сахара и другой провизии.

К 12-ти часам я пошла в жакт. В одной руке портфель, в другой – сверток с одеялом и подушкой. Кроме меня, жакт отправил 5 человек: 2 девочки – Аля и Зоя, им недавно исполнилось 16 лет, и 3 мальчика – Юра Беккер, Петя и Ахмед.

Мы все пошли в Дом хлебопекарной промышленности[23] на улицу Правды, отсюда мы пошли на Витебский вокзал и сели в поезд. Это был состав из пассажирских пригородных вагонов. Я села у открытого окна. Мы ехали 5 часов и приехали на станцию Тарковичи[24]. Было 10 часов вечера. Солнце зашло за лес. Нам сказали: разбейтесь на бригады и расположитесь пока здесь, в кустарнике. Костры не разжигайте, каждую минуту может быть налет. Мы не заставили себя долго ждать, разбрелись по кустам и стали закусывать. Мы – наш жакт соединился с другим жактом и примкнули к работникам фабрики Главтабак[25]. Уже стемнело, когда мы пошли дальше. Идти было тяжело, очень мешала лопата, без нее я бы в каждой руке имела по свертку, а так лопата целиком занимала руку. Мы двигались быстро (так меньше кусали комары).

Пройдя большой рабочий поселок, мы пересекли глубокий, трудный овраг и вышли на линию железной дороги. Перейдя железнодорожное полотно, мы углубились в лес. Дорога, извиваясь как змея, то поднималась, то опускалась, и не видно было конца этому мучению. Начался постепенный, но утомительный подъем в гору. От усталости шатаешься, ноги вязнут в сыпучем придорожном песке, люди идут небольшими группами и в одиночку, идут, стараясь не шуметь, тишина кругом. Нервы напряжены до крайности. Все знают о воздушных десантах, а что, если в этом лесу скрывается враг. Вот сейчас застрочит пулемет и ночная тишина огласится стонами и криками. А кто нам здесь поможет, в этой глуши.

Дорога еще раз повернула, и перед нами раскинулась такая картина. Мы стояли на гребне холма, отлого спускавшегося к реке. Широкая, спокойная гладь реки серебрилась под спокойным лунным блеском. Вдруг послышался шум моторов и из темноты вынырнул черный силуэт самолета. Мы переглянулись: у всех один вопрос: их или наш? Самолет летел над самой рекой, не очень высоко. Стало страшно*. Вот он пролетел почти над нами. Это был двухмоторный самолет, по-видимому легкий бомбардировщик. Самолет стал удаляться. Вдруг на его крыле и хвосте начали мигать белая и желтая лампочки. И долго мы стояли и вглядывались в эти мигающие огоньки.

* Слово читается предположительно.

Затих шум мотора, и мы поплелись дальше. Вниз, вверх, влево, вправо тащимся мы по дороге. Нет сил идти больше. Лопату свою я кому-то отдала. Мы уже стали опасаться, что нас нарочно таскают, чтобы вымотать и бросить, когда мы увидели вдали силуэты изб. Сейчас мы очутимся в тепле, выпьем горячего чаю и ляжем спать. Но напрасны были наши надежды. Вот мы вошли на главную деревенскую улицу. Под заборами в ряд, во дворах, везде, как трупы, лежали люди; мы поняли, что нас ждет та же участь. Нам сказали, что в деревне нам деваться некуда, идите за деревню там и устраивайтесь спать. Мы пошли по деревне. Но сколько мы ни шли, а конца деревни нет и нет. Улица завернула, и снова потянулись бесконечные избы, и везде лежали вповалку люди. Нам сказали, что в деревне уже находится 8000 ленинградцев. Наконец последняя изба, сарай, и деревня кончилась. Мы побрели в сторону и стали распаковывать свои пожитки и укладываться на траву, трава мокрая, но ничего не поделаешь. Вдруг в стороне вижу что-то белеет. Оказывается, это старая дранчатая крыша, лежащая на земле. На ней я и улеглась, все же суше, чем на мокрой траве. Завернувшись в одеяло с головой, я с наслаждением вытянулась и заснула. Спала как убитая. Проснулась. Только взошло солнце. На его первых лучах искрилась на солнце трава, птицы пели вовсю. Вскоре мы узнали, что до 6 часов вечера мы свободны.

Я очутилась в большой деревне, стоящей на высоком берегу реки Оредеж. Какое там красивое место. Небольшой песчаный пляж. Мы купались, загорали. Мы узнали, что еды здесь никакой нет, но скоро будет.

В 6 часов наш бригадир собрал свою бригаду, и мы пошли на работу.

Работали мы с 6 часов вечера до 6 часов утра. 50 минут работы – 10 минут отдыха, с 12 до 1 часу обеденный перерыв.

Однажды в перерыве (это было часов 9 вечера) я услышала знакомый маль…*

* Предложение не закончено.

Снова я дома. Только что приехала.

Неля Кленочевская. Красноармейская АТС 2-16-42.

Кира Замышляева. Подольская, дом 23, кв. 20

Витя Рохман: Красноармейская АТС 2-34-63

Наша школа и другие школы копали под Дудергофом.

Мы: я, Наталья Алексеевна, Валя Коробкова, Лева Либман, Юра Церековский и др. приехали на электричке в Дудергоф к 12-ти часам. По дороге мы нагнали Тамару с мамой. Наконец пришли в школу. Через час мы были уже на трассе. Так началась моя жизнь в деревне Лили-Демяги. Это небольшая финская деревня, там кругом финны, расположенная на одном из холмов. Прожила я в этой деревне ровно 18 дней. Первое время было все спокойно. Мы вставали в 7 часов утра и в 8 часов были уже на трассе. Работали мы 50 минут, 10 минут отдыхали. Во время отдыха мы шли под огромный стог сена и ложились в тень. В 12 часов нам дневальный приносил обед. Потом мы работали до 6 часов вечера. В 1/4 7-ого мы были уже дома. Наша школа, где мы жили, видна была издалека. Этот большой, довольно одноэтажный деревянный дом стоял на самом гребне холма. Перед домом находился узкий котлован, окаймленный со всех сторон невысокими отлогими холмами. Посередине котлован пересекала проселочная дорога. От трассы до дома было не больше 1/2 км- Помещение школы состояло из 2-ух классов, коридора и передней. Сперва было так: одна комната для девочек, другая для мальчиков. Первое время в нашей комнате жили девочки из 15-ой школы, в соседней какие-то чужие мальчики. Из девочек из 15-ой школы мне больше всего понравились две: Зоя и Валя. Зое уже исполнилось 16 лет, на вид ей 13-14 лет. Совсем детское невинное лицо. Маленькая, стройная, две светло-коричневых косички. Зоя лицом очень хорошенькая. Овальное личико, высокий лобик, серые глазки, брови стрелками, красивый носик и немного широкий некрасивый рот. Этот рот придавал всему лицу какое-то невинное, нетронутое, слегка грустное выражение.

Валя – девочка высокого роста, стройная, тонкая, с высоко подстриженными темно-коричневыми волосами, с карими смеющимися, лукавыми глазами. Лицо широкое, скуластое, глаза слегка раскосы.

Лицо отнюдь не красиво, но имеет какое-то притягивающее, многообещающее выражение. Как-то вечером мы собрались в одну кучу и они рассказали нам про их любовные похождения. Оказалось, что Зоя совсем не невинный младенец, как это кажется с первого взгляда, а даже наоборот, весьма «испорченная» девица. Она рассказала, что в ее жизни ее любили многие мальчики и она любила шутя, и ее целовали 3 раза. В лобик, в затылок и в щеку.