48 Петрушка. 1878. Кат. № 72

49 Шарманщики. 1868. Кат. № 30

В последней картине сюжет целиком построен на комическом эффекте, производимом шестью подвыпившими чиновниками. Стараясь изо всех сил вытянуть октаву, певцы, очевидно, безбожно фальшивят. В этом они смешны и трогательны, но больше все же смешны. Их усердие вызывает улыбку сидящих за столом женщин. Серьезные намерения вокалистов контрастно сопоставлены с подчеркнуто юмористическим решением их внешности и окружающих деталей. Самого пожилого, лысого, с орденом на шее, чиновника уже не держат ноги, он грузно опустился на стул, но продолжает подпевать, дирижируя себе рукой. Забавны и остальные “любители”. У одного больные зубы подвязаны женской косынкой; другой стал в “эффектную” позу, свойственную профессиональным певцам, а за его спиной, вторя его формам, высится батарея бутылок; опрокинутый стул, прочувствованные лица центральных персонажей, — все намекает на причину чрезмерной активности этих далеко уже не молодых людей. Певцы пытаются взять верхнюю ноту, в этот момент из часов выскакивает кукушка и присоединяет свой механический голос к поющим.

5 °Cпевка. Урок пения. 1875. Кат. № 64

Это полотно снова заставляет вспомнить журнальную сатирическую графику второй половины XIX века. Соломаткин оказался чуток к духовным “изъянам” русского общества. Его “Любители пения”, подобно произведениям А. Н. Шурыгина (“Пойми меня”), И. М. Прянишникова (“Жестокие романсы”), В. Е. Маковского (“Друзья-приятели”, “В четыре руки”), отражают ироническое отношение художника к массовому потреблению искусства.

Картина выполнена в манере, характерной для поздних работ живописца. В архитектурных деталях интерьера (на дверях) по-прежнему виден карандашный рисунок, видимо, проведенный по линейке. Явственно нарастание пастозности красочного слоя в лицах при сохранении в тенях прозрачной коричневой краски. Неряшливость и стремительная хаотичность мазков сочетается с остатками прежней тонкой манеры отбликовки белилами блестящих поверхностей: гири и стрелки часов, рама висящего на стене портрета, пуговицы, сапоги. Изменения в авторском почерке, нам кажется, можно объяснить постепенным ухудшением зрения художника. Л едаков упоминает, что видел у него “огромные, веревочкой связанные очки”, а о последних днях существования Соломаткина откровенно говорит: “Художник был в такой же степени слеп, как и глух!” Если здесь и есть доля преувеличения, рассчитанная на то, чтобы вызвать сочувствие публики, сам характер поздних работ Соломаткина заставляет к этому прислушаться. Он все чаще отказывается от тонкослойного миниатюрного письма с использованием лессировок, старается перенести акцент в картине на пластическое распределение крупных масс (“Свидание”, 1880). Его поздняя живопись выглядит небрежной, “лохматой” (“Из города ночью”, 1880). Вместе с тем отдельные работы показывают, что к началу 1880-х годов художник не был чужд нарастающего интереса к живописи на пленэре (в качестве примера можно привести “Крестный ход”, варианты 1882 и 1881 годов). И серый пасмурный день, и яркий солнечный переданы в этих полотнах с присущим Соломаткину живописным мастерством. Персонажи трактованы им серьезно, без всякой иронии. Привычная традиционность обряда заставляет торжественную процессию выглядеть буднично. И лишь окружающая природа придает произведению поэтический настрой.

51 Любители пения. 1882. Кат. № 95

Последняя из известных на сегодня картин Соломаткина, к сожалению, плохо сохранившаяся, — “Крестьянин с сохой” (1883, ГРМ). Это полотно необычно велико. Как правило, художник, подобно всем прочим шестидесятникам, предпочитал небольшие размеры холстов, однако в данной работе выбранный масштаб (66,5 х 88,5 — примерно в два раза больше, чем обычно) представляется не случайным. Значителен и сюжет, основанный не на действии, а на мироощущении героя полотна, состоянии окружающей его природы. Соломаткин достигает здесь невероятного лаконизма в изображении простых, пожизненно важных, почти символических событий в жизни человека и природы. Ранняя весна, только начинают покрываться зеленым пушком ветви кустов и деревьев, но ярко синеет небо и, освобожденная от снега, глубоко вздохнула земля. Неказистая крестьянская лошадка готова приступить к привычному труду. А мужик, обернувшись на церковь, виднеющуюся вдали на холме, обнажив голову, творит крестное знамение, испрашивая благословения Божия на начало великой и древней своей работы. “Господи, благослови!” — так должна была бы называться эта последняя картина Соломаткина. В ней художник добивается полной ясности и безыскусности в разговоре со зрителем, через частный эпизод приходит к изображению большой картины мира, где любая мелочь существует в контексте вечных ценностей. Жизнь и труд, начало и конец, земля и небо — вот смысл и оправдание всего сущего.

52 Крестный ход. 1881. ГРМ. Кат. № 86

53 Крестный ход. 1881. ГРМ. Фрагмент

Соломаткину всегда было свойственно непременное соучастие действию, изображенному на полотне. Это он сам лихо отплясывал в веселой компании, собравшейся у кабака, он сам, затаив дыхание, следил за выступлением юной канатоходки, он сам завороженно смотрел на пламя, пожирающее деревянные крестьянские дома. А приближаясь к финалу жизненного пути, это он, художник, обернулся на прожитое и с молитвой встал вместе со своим героем у начала новой борозды…

Объективности ради, нужно признать, что на фоне зарождавшихся в 1880-е годы новых живописных тенденций искусство живописца выглядит архаичным. На смену приходило другое поколение художников: в год смерти Соломаткина К. Коровин написал свою знаменитую “Хористку” (1883), уже показывали первые работы М. Врубель и В. Серов. Интерес к Соломаткину пропал. Но творчество художника “уценить” невозможно. Светится в полотнах его душа, делая эти полотна живыми, способными, невзирая на время, затронуть зрителя, заставить его сочувствовать и переживать. Полагаем, что оригинальное, самобытное дарование живописца еще предстоит оценить по достоинству, и Соломаткин займет наконец то значительное место в кругу художников середины — второй половины XIX века, которое ему по праву принадлежит.

54 Крестный ход. 1882. Кат. Агу 93

55 Крестьянин с сохой. 1883. Кат. № 100

Перед исследователями творчества Л. И. Соломаткина еще достаточно много нерешенных проблем, и самая сложная из них — очищение наследия художника от работ, ошибочно ему приписанных: от копий (как прижизненных, так и поздних), а также картин разного художественного уровня, принадлежащих неизвестным ныне авторам, чьи “некоммерческие” фамилии были заменены фальшивыми подписями “Соломаткин”. При этом следует иметь в виду, что и сам художник делал копии как с собственных работ, так и с популярных произведений своих современников, а в некоторых случаях даже дописывал и подписывал картины своих друзей. Разобраться во всем этом без помощи технологических исследований оказалось невозможно. Полученные же по итогам этих исследований результаты, в свою очередь, побудили к новым историческим изысканиям и в ряде случаев позволили определить истинных авторов.