Между тем, наши СМИ переполнены куражами новых русских и смакованием антинациональных выходок олигархов. Андропов сразу бы поставил точку на всех этих незаконнорожденных миллиардерах. Я никогда не скрывал, что еврей, и что люблю свою нацию, но я против таких евреев, которые родились в России, выкормились от груди России, и теперь, незаконно став собственниками богатств России, направляют работать эти богатства на самодовольную Америку и сытую Европу, тогда как отечественному крестьянству, отечественным заводам, отечественной культуре не хватает денег.

Пора уже делать то, что полезно нашей стране, и не думать о том, как на это посмотрит Америка или объединенная Европа. Почему, если мы действительно хотим, чтобы не уничтожались миллионы наших сограждан, мы не уничтожаем как заразу, как отрицательный генофонд, сотни тех, кто распространяет у нас наркотики?! В США, если хотят, не отменяют смертную казнь и не боятся, что их осудит остальной мир. А мы, действуя с оглядкой на Запад, только загоняем наши болезни внутрь вместо того, чтобы, подобно Китаю или Ирану, враз искоренить наркодельцов, устроив им смертную казнь на глазах всего народа. Как же надо не любить вскормившую тебя землю, чтобы в угоду сохранения жизни преступному меньшинству обрекать на смерть судьбу нормального большинства?!

Обо мне невероятное количество грязных слухов. Дошли они даже до Америки. И вот удалось выяснить, что эти сообщения о моем криминальном имидже поступили в Соединенные Штаты не откуда-нибудь, а из России, из силовых структур. В свое время начальник РУБОПа Москвы Климкин Николай Иванович подтвердил, что были отправлены такие данные. И заместитель Алмазова, начальника налоговой полиции, генерал Яновский (если правильно помню его фамилию), относившийся ко мне с уважением, тоже по секрету показал мне закрытую информацию. Это был такой печатный листочек с указанием "Секретно. Для служебного пользования", где было написано: "Кобзон Иосиф Давыдович, 1937 года рождения, еврей, трам-тара-рам владеет…" И перечисление, чем я владею в Москве. Получилось, что пол-Москвы — это мое имущество. То, о чем говорилось в американском файле, повторялось и здесь, а именно: наркотики, публичные дома, казино, гостиницы, супермаркеты и прочее.

Увидев это, я сказал: "Какой ужас! Да ведь за каждую строчку этого письма меня можно сажать и расстреливать". А генерал в ответ: "К сожалению, я не могу сказать, где еще находятся эти письма". Я говорю: "А у Вас-то оно… как появилось? Не с неба же оно упало?" "Нет, — говорит он, — это есть во всех кабинетах силовых и правоохранительных структур". Тогда я спросил: "И что… никто не может меня защитить от этого? Или, наоборот, посадить меня?" Он говорит: "Ну что Вы? Вы нормально свободно можете работать…"

Тогда министром внутренних дел России был Дунаев, и я пришел к нему обсуждать это письмо: "Это ужас какой-то, Андрей Федорович! Займитесь, пожалуйста, этим". А он мне: "Понимаете, Иосиф Давыдович, к сожалению, не только мы должны заниматься этим". Я ему: "Ну, пусть, кто должен, и займутся. Нельзя же так жить — под колпаком все время! Или посадите меня или защитите!" (Я тогда уже был председателем Общественного Совета Главного Управления внутренних дел и президентом фонда "Щит и лира", помогающего семьям сотрудников, погибших и пострадавших при исполнении своих обязанностей.) На что он мне сказал лукаво: "Иосиф Давыдович, Вам легко сказать: "Посадите Кобзона!" Был бы у нас еще один Кобзон, мы бы посадили…" Вот и все. Мне ничего не оставалось, как сказать: "Спасибо за хамство!"

…А однажды, — дело было в достаточно неофициальной компании, — мы встретились с Куликовым Анатолием Сергеевичем, который был в то время министром внутренних дел. Компания была такая непринужденная. И вдруг Анатолий Сергеевич мне рассказывает: "Знаете, Иосиф Давыдович, я вот недавно из Парижа, где встречался с директором Интерпола. Он показывал нам здание Интерпола. После чего пригласил в мозг Интерпола. Фантастическое место, туда нужно проходить через несколько пропускных систем. Это такая шарообразная комната, представляющая собой мозг Интерпола. "Здесь, — объявил вдруг директор, — вы можете через 15, максимум через 30, секунд получить информацию на любого человека в мире". И я, не знаю уж почему, Иосиф Давыдович, — рассказывал мне Куликов, — назвал Вашу фамилию". Я спрашиваю: "Ну и что?" "Мы ждали где-то секунд 20, - продолжал Куликов, — и вот на табло высвечивается ваша фамилия, а вокруг нее — чистое поле… И тогда директор Интерпола Кендал говорит: "У нас ничего нет на этого человека!" Я так обрадовался", — завершил свой рассказ Куликов. И тут я спросил: "А почему Вы мою фамилию назвали? Ну, назвали бы свою…"

"Я даже не знаю почему, — смутился Куликов, — ну, наверное, потому, что разговоров вокруг Вас много ходит, и я подумал: раз у нас ничего нет, может, у них что-то есть…"

Это ответ министра внутренних дел России.

И так каждый раз, когда разговор обо мне заходит на эту тему. И каждый раз, когда я смотрю на говорящего со мной об этом, я вижу в его глазах немой вопрос: "Ну, дыма ведь без огня не бывает? Раз говорят и пишут про него, значит что-то за ним есть…"

Вот я и сам хочу знать — что?

Вот эти, к сожалению, обывательские суждения и отравляют жизнь часто совершенно невинным людям.

А вокруг по-прежнему шепчут: "Ну не пишут же про Лещенко, пишут про Кобзона…" И все начинается сначала. Не дай Бог, кому-то попасть в мое положение.

Да! Я встречался, — царство ему небесное, — с Отари Квантришвили, я много лет дружен с Тахтахуновым… И не скрываю этого. Если они в чем-то повинны, почему их не судит суд? Если Квантришвили обвинялся в каких-то мафиозных делах, почему Вы его не судили? Если Тахтахунов, гражданин России, замешан в каком-то коррупционном скандале с судейством на Олимпийских играх, почему его должны судить в Америке, а не в России? Я никогда не скрывал своих взаимоотношений с теми людьми, с которыми общался. Как-то мой сын задал мне вопрос, который, как я думаю, вертится на языке у многих: "Папа! Что это у тебя за странное такое окружение: министры, генералы, народные артисты и лица, подозреваемые в преступлениях?" Я ему ответил: "Андрюша, я дружу не с должностями, а с людьми. И для меня не важно, кто они — водители, афганцы, министры и т. д. Если кто-то мне симпатичен и мне интересно с ним общаться, я с ним общаюсь!" Но, наверное, исходя из принципа "скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты", это кого-то все-таки наводит на мысль о моих связях с русской мафией. А если у меня друзья и те, и другие? Тогда что?

Я знаю практически всех, так сказать, популярных лиц, подозреваемых в криминалитете, но в отличие от моих коллег по певческому цеху, которые тоже их всех знают, которые тоже все с ними фотографировались… в отличие от них я никогда не скрывал, что знаком с этими лицами. Тем не менее, из этого многие делают вывод: "А-а-а… раз он с ними знаком, значит, они вместе что-то делают". И все- таки я никогда в жизни с профсоюзами, не относящимися ко мне, ничего не делаю и не делю.

…Когда мне еще не было 11 лет, в 48-м году я выступал в концерте перед Иосифом Виссарионовичем Сталиным. Я как победитель Всеукраинской олимпиады художественной самодеятельности школьников был награжден недельной путевкой в Москву и участием в концерте Всесоюзной олимпиады школьников.