Мастер-вор спокойно допил вино, закусил ломтиком чесночного сыра. Выглянул в окошко – на улице светало, вот-вот появится солнце – промокнул губы салфеткой, встал, подошёл к столу с картинами. Отложив пейзажные работы на дальний край, Барт оставил натюрморт с ларцом посреди столешницы, усмехнулся и вернулся на место. К еде, выпивке и застывшему в столбняке Папаше Во.

– Дурак ты, Леонардо, – сказал мастер-вор посветлевшему окну. – Хоть и знатный колдун, но какой же дурак! – и вновь налил себе кислого вина.

Ждать долго не пришлось: через несколько минут солнечные лучи ударили в пыльное стекло окна. Где-то далеко-далеко отсюда – Барт знал наверняка – сейчас рушился замок гранд-колдуна. Вначале упало на пол тело несчастного дядюшки Винни, на зеркально-гладкую поверхность из чёрного хрусталя, тут же ставшую болотной лужей; после с грохотом обвалился потолок, по пути напрочь сорвав балкон; густой пеной осели нерушимые замковые стены; белокаменные гномы-убийцы, превратившиеся в людей, кинулись врассыпную кто куда – по колено в грязи, бывшей ранее площадью из мраморных плит.

Мастер-вор видел это словно наяву, ей-ей не обязательно и глаза закрывать; точно так же он видел, когда требовалось, и то, что нужно украсть. Где бы и как оно не сталось запрятанным. И уж тем более мог отличить обманную подделку от настоящей ценности! Недаром многие из воров считали Красавчика скрытым колдуном-всеглядом, ох недаром…

Настоящий ларец был спрятан в картине, колдуну же досталась подделка, обманная пустышка.

Посмертная оплеуха сыну-мерзавцу от мерзавца-отца.

– Ай, шайтан меня задери! – очнулся Папаша Во, – что за дела? Почему я тут? Где посетители? – кабатчик протёр глаза, с очумелым видом огляделся по сторонам. Из-за прилавка, зевая во весь рот, выбрался половой и, как ни в чём ни бывало, принялся протирать кружки-тарелки застиранным полотенцем. Словно никуда и не отлучался.

– Эгей, вьюнош, а ты кто такой? – изумился Папаша Во, с недоумением разглядывая Барта. – Зачем сюда пришёл, э?

– А разве вы меня не узнаёте? – с запинкой поинтересовался Барт.

– Я всех в городе знаю, – уверенно ответил Папаша, – и воров, и грабителей, и альфонсов, и прочих всяких, понимаешь. Тебя же впервые вижу… э, я такое лицо обязательно запомнил бы! Особенно родимое пятно на скуле. Ты, случаем, не по женской части промышляешь, с эдаким-то портретом?

– Я к брату приехал, – вздохнув, ответил мастер-вор. – К Барту-Красавчику. Сказал, что его здесь найти можно.

– Ты вечером заходи, – хмыкнув, посоветовал кабатчик. – Когда он после работы придёт. А сейчас проваливай, мне делами заняться надо… это твой сундук-шмундук на соседнем столе? Рядом с картинами? – Барт оглянулся, кивнул согласно:

– Мой.

– Вот и забирай его, и иди-ходи отсюда, – категорично потребовал Папаша Во. – Нечего тебе в моём заведении делать, понимаешь, не заявил ты себя ещё нужным мне человеком, – Барт поднялся, взял ларец за золотое кольцо-ручку и направился к выходу.

– А картины? – поспешно спросил Папаша Во, – с ними как?

– Оставьте себе, – обернувшись, сказал мастер-вор. – На стену повесьте. Если, конечно, желаете.

– Желаю, отчего бы и нет, – охотно согласился кабатчик, – знатные работы, даже отсюда видно! Я в этом мало-мало понимаю.

Барт вышел во двор, глубоко вздохнул – утренний воздух был упоительно свеж и пах цветочным эликсиром здоровья – миновал коновязь, глянул на отпечатки конских копыт возле неё, улыбнулся хитро. Сказал негромко:

– Спасибо, папочка, за знатное наследство, – и пошёл дальше, к воротам. Надо было срочно уезжать отсюда, куда угодно – но уезжать. Найти место поспокойнее, где-нибудь вдали от городской суеты. Например, в какой-нибудь маленький провинциальный городок: разрубленное на куски золотое кольцо позволит долго не заниматься воровским ремеслом. И тогда Барт станет учиться читать, чтобы понять, о чём говорится в переплетённой в кожу книжке.

И разберётся, как пользоваться жезлом всевластия.

Потому что сын безвестной прачки может быть вором, но сын великого мага – ни в коем разе!

Разве что гранд-колдуном, как минимум.

– Сориентируемся на местности, – оглядевшись по сторонам, сказал Харитон. – Что у нас имеется? А имеется у нас грунтовка, ведущая невесть куда, и кукурузное поле повышенной непроходимости. Стало быть, для нормального движения остаётся только дорога. В каком направлении пойдём, граждане бездокументники? – Бёглер расстегнул пиджак – становилось жарковато, – и надвинул шляпу пониже на глаза, закрываясь от полуденного солнца. – Денис, куда указывает твой чародейный компас?

– Плохо видно, – пожаловался парень, стараясь разглядеть в медальоне хоть что-то на ярком свету. – Но вроде бы туда, – Денис ткнул рукой в сторону поля справа от грунтовки.

– Мнэ-э… – Харитон с брюзгливым видом оглядел бескрайний зелёный простор, лезть в кукурузные заросли ему не хотелось. – Давайте лучше пойдём по дороге куда летел воздушный шар, авось там аэродромное поле имеется. А по пути, может, встретим кого-нибудь из местных, авось подскажет как выбраться к цивилизации. – Он достал из кармана пиджака носовой платок, хотел было обтереть потное лицо, но, глянув на серую от грязи тряпицу, с неприязнью бросил её на землю.

– Пошли, – бёглер зашагал по дороге к далёкому горизонту, на поиски аэродрома или случайного прохожего: найти их в этой зелёной глухомани, по мнению Дениса, было бы настоящим чудом.

Они шли не долго, минут десять от силы, когда маршировавший впереди группы Харитон вдруг остановился и, изумлённо сдвинув шляпу на затылок, уставился на дорогу. Вернее, на скомканный грязный платок, лежавший там, куда его бросил бёглер.

– Не понял, – произнёс Харитон. Сгрудившиеся вокруг него участники похода с понятным интересом рассматривали находку, правда, не собираясь брать её в руки.

– Да мало ли платков на дорогах валяется, – заметил Денис. – Кто-то шёл да потерял, а ты удивляешься. – Бёглер вместо ответа поднял тряпку, развернул, указал мизинцем на дырку посреди: – Вот, сегодня порвал. Что на это скажешь? – Парень молча взял платок, завязал его в узел. Положив узелок посреди дороги, он решительно направился вперёд; Дастин, хмуро глянув на матерчатый «маячок», двинулся следом за Денисом. Крис пожал плечами – он не понял, что произошло, но, похоже, случилось нечто странное. Однако, судя по виду спутников, вовсе не опасное: пристроившись рядом с задумчивым Харитоном, он беззаботно зашагал дальше.

Было тихо, в неподвижном воздухе слышались лишь частые шаги путников да безостановочное жужжание чёрных мушек над кукурузой. Случайно оглянувшись, Денис заметил следовавшее за ними облачко мушиного роя, издали похожее на полупрозрачное человеческое лицо с тёмными пятнами глаз и рта. Однако рой, будто почувствовав взгляд, тут же рассеялся, разлетелся чёрными точками в разные стороны. Денис подумал и решил не говорить спутникам о случившемся, зачем народ зря нервировать.

Через десять минут идущий впереди Дастин обнаружил на дороге всё тот же носовой платок: торчащие концы материи делали узел похожим на двойную ехидную дулю.

– Приплыли, – только и сказал Харитон, обмахиваясь шляпой. – Дастин, что ты говорил насчёт поселения за полем? Которое в миле отсюда.

– Корова, с полдюжины куриц и колодец. И один человек, – напомнил кадет, указав рукой в ту же сторону, куда звал компас-брелок Дениса.

– Деваться некуда, – решил бёглер. – Пойдём, значит, напрямик, через кукурузу. Иначе так и будем шастать по этой заколдованной дороге туда-сюда до глубокой ночи… если тут, конечно, бывает ночь, – добавил Харитон, глянув в небо: солнце за время их блужданий ничуть не сместилось со своего места.

– Правильно, – подал голос Денис, – нормальные герои всегда идут в обход!

– Стратег, – хмыкнул Харитон, – ну-ну, – и, водрузив шляпу на место, шагнул в кукурузную зелень.