— Ты из-за этих попов у меня деньги брать не будешь? С какой стати? Чем они тебе так дороги? Ради чего готова голодать?! — не сумев сдержать злость полностью, рыкнул он, продолжая держать ее за плечи. Даже легко встряхнул, пытаясь заставить смотреть на него, а не пялиться куда-то в пространство. — Заруби себе на носу — если узнаю, что ты поперлась куда-то работу искать…

— Выпорешь? — Бусинка прикусила губу.

Он был бы лохом, если бы не понял, что малышка пытается спрятать улыбку. Хотя взгляд ее не был веселым, скорее даже грустным. Никакого уважения. Может, не так и плохо было бы, если бы она хоть чуточку его боялась?

Бусинка протянула руки и обняла его за пояс.

Боруцкий вздохнул. Вот, как он мог на нее злиться? Никак не мог.

— Выпорю, — хмыкнул Вячеслав, притянув ее к себе, и обнял за плечи так, что Агния щекой крепко прижалась к его груди. — Блин, малышка, вот возьму, и выпорю! Чтоб точно знала, что я тут не шутки с тобой шучу, — проворчал он ей в волосы.

— Вячек, я буду ходить в церковь, понимаешь? Нравится тебе это или нет. Я же тебя не заставляю ходить со мной. И не прошу на это денег, не надо, и…

— Только попробуй мне бабки возвращать, — он поднял ее лицо, удерживая ладонью, чтоб Бусинка поняла, что сейчас бессмысленно спорить. — Поздно давать задний ход, малышка, я предупреждал. Ты — моя. Точка. Усекла? И о работе — забудь.

— Вячеслав, но так же невозможно, — она тяжело и глубоко вздохнула. — Я не могу забыть обо всем: о консерватории, о работе, о церкви… Я же не что-то, что можно закрыть где-то в кладовке и дожидаться, пока у тебя будет время ко мне приехать. И я же не спорю — твоя. Твоя. Но… — впервые за эти пять минут она глянула на него с какой-то отчаянной неуверенностью. — Я не откажусь от своей веры, от церкви. И от учебы. И от пения. Это не потому, что я не хочу быть с тобой или твоей. Очень хочу. Я же и так с тобой, — Бусинка уткнулась лбом ему в бок, продолжая обнимать. — Но с тобой я не для того, чтобы ты решал все мои проблемы или чтоб деньги из тебя тянуть. У тебя, наверное, дел и так безумно много, ну куда…

— Агния, я тебе говорил — не надо за меня решать, — с предупреждением в голосе отмел Вячеслав все ее возражения и хрустнул суставами рук, сжав кулаки, полные ее прядей. — Хочешь петь — будешь, я это уже решаю. Но ты куда собралась переться работу искать? В другой ресторан или кафе? Кто тебя возьмет? На базар торговать? Или еще куда? Это к пению причем?

Он злился. Злился сильно. Потому что и правда хотел бы, чтобы она никуда не ходила, ничего не хотела больше него самого. Чтобы просто была для него только. И чтоб постоянно находилась в безопасности.

— Ну, я могу рекламу раздавать после пар, у нас многие этим подрабатывают. Или утренники там, праздники детские, — попыталась перечислить малышка, а у него аж в виске застучало.

Аккуратно отодвинув ее от себя, Вячеслав вышел из комнаты, добрался до пачки сигарет и пошел на кухню. Не включая свет, дернул форточку, выкурил подряд три сигареты, ощущая на коже лица холодный февральский туман. Провел рукой по волосам, когда третью сигарету выкурил до самого фильтра. И пошел назад, выбросив окурок на улицу.

Бусинка сидела на подоконники, как и он сам, не включив свет в комнате. Закуталась в одеяло по щеки и смотрела в окно. Внимательно так смотрела. Не повернулась даже в его сторону, когда Вячеслав вошел в комнату.

Ничего не говоря, он приблизился, взял ее на руки вместе с этим коконом из одеяла и понес к дивану:

— Забудь об этой дребедени: рекламе и праздниках. Я сказал, что будешь петь? Сделаем? Значит — будешь, — даже сев на простыню, Боруцкий не выпустил ее из своих рук. — И, елки-палки, не носи ты все эти деньги в церковь, на себя потрать! — Недовольно выговаривал он, ощущая, как она уткнулась ему в шею своим носом.

А кожа холодная. И влажная. Только фиг вам он поверит, что и она окно открывала. Капец. Ну что ему делать с этой девочкой? Как ей мозги на место вправить? Как самому не свихнуться, когда внутри все в узел скручивается из-за того, что довел ее?

— Ты — моя, сама признала, — стараясь не сильно сипеть, проворчал Вячеслав. — Значит, я о тебе и забочусь. И точка. И больше вопрос о деньгах не всплывает. Иначе, таки накажу, так, что мало не покажется. Страшно? — он встряхнул малышку, вынуждая кивнуть.

Не удержался, прижался губами ко лбу, спустился на веки, подрагивающие от ее яростных попыток сдержать слезы.

— Вот и хорошо, — прошептал Боров, понимая, что уже не встряхивает, а укачивает ее. — Значит, все ясно.

Он так и заснул, держа ее на рукав в этом одеяле. Но только тогда, когда удостоверился, что и Бусинка уснула, совсем перестав плакать.

В общем-то, она не знала точно, правильно ли поступает. И совсем не выспалась ночью, от чего думалось вовсе плохо. Собственно, сколько Агния спала сегодня? Часа два-три?

Вздохнув, она закрыла глаза и прижалась лбом к зеркалу.

Какие-то напряженные выдались сутки, да и не стоило ей все же, видимо, сдавать вчера кровь. Наверняка и это сказалось на нынешнем разбитом состоянии. А у нее столько планов на сегодня, и они не ограничивались церковью.

С очередным вздохом Агния выпрямилась и принялась пытаться устранить последствия ночного разговора об этой самой церкви умыванием холодной водой. Вячеслав, скорее всего, курил на кухне. Нельзя сказать, что она не чувствовала некоторого напряжения в их попытках общения с утра. И это не добавляло ей настроения. Расстраивало еще больше.

Все оказалось не так просто, как ей думалось. Собственно, попав в магазин прошлым вечером, Агния вначале подумала, что самым сложным окажется выбор: что же купить первым, исходя из имеющейся в наличии суммы? Потому как она могла реально оценить полное несоответствие практически всех своих вещей той цели, которую Агния перед собой поставила. Однако на самом деле — все оказалось куда сложней. Именно потому, проведя в торговом центре больше пяти часов, она и вернулась домой с одной только ночной рубашкой. Простой пеньюар с рубашкой, да еще пара мелочей — оказались единственными из того, на что ей хватало денег, да. И Агнии очень хотелось сразу, вот сейчас уже что-то изменить, а это было самое реальное, что Вячек мог заметить, реши приехать вечером.

Но и не только в этом всем была причина.

Началось все во втором бутике, куда Агния зашла, рассматривая и выбирая одежду. Она давно не посещала магазины одежды, вообще, ну, кроме того, что требовалось постоянно: белье, колготы и тому подобное. Подобные же магазины, наверное, Агния не посещала ни разу, во всяком случае, с тех пор, как погибли родители. Ей было немного неудобно и неловко: одно дело, если бы она пришла сюда с кем-то, кто разбирался бы в том, что ей надо. Или если бы сама четко знала, чего хочет. А так…

И, тем не менее, она старалась что-то найти, подобрать. Хотя, нельзя не признать, что обрадовалась, когда к ней пришла на выручку консультант, предложив помощь. Но уже первый вопрос девушки, внимательно осмотревшей вначале Агнию, а следом блузку, которую она выбрала, собираясь примерить — поставил ее в тупик:

— Куда вы планируете это одевать? С чем? Если вы решите это, нам с вами будет куда легче выбрать и определиться.

Даже делая скидку на то, что смотрела девушка на нее с очевидным выражением скепсиса, видимо сомневаясь в том, что Агния все же будет что-то покупать; даже понимая, что к ней относятся здесь не очень серьезно — этот вопрос выбил ее из колеи. Полностью сбил с толку настолько, что Агния села на ближайший стул, уронив вешалку с выбранной вещью.

Куда? И правда, куда?

Куда Агния ходила? Что планировала делать в этой одежде? Кроме того, что доказать Вячеславу, что она не ребенок?

В последние две недели она не то, что ходила куда-то, Агния игнорировала и пропускала то, что должна была посещать. Она опаздывала на занятия и лекции, потому что Вячеслав зачастую противился ее раннему подъему, так как сам приходил после полуночи. Агния не посетила ни одного дополнительного занятия по вокалу в эти дни. Сразу после консерватории торопилась домой. Отменяла даже то, что давно планировалось, как поход на концерт с одногруппниками, на который Агния передумала идти в последний момент, хоть с января ждала этого события. И незначительное вроде бы выступление не такого уж известного коллектива. И все же, она собиралась идти на этот концерт. А потом — начала сомневаться. Волноваться о том, что Вячеслав может приехать к ней без предупреждения, а Агнии не будет дома. И это беспокойство не исчезало от мысли о том, что она сообщала ему об этом концерте. И Агния ушла домой, весь вечер бродя из угла в угол. Она хотела к Вячеславу. Проводить время с ним. Господи, ее воля, она бы каждую минуту хотела бы быть с ним. И в тоже время…