А кроме этого были еще и занятия в консерватории, и какие-то совсем новые дела Вячеслава, про которые он, удивляя Агнию, очень даже охотно ей рассказывал. Не только про текущие проблемы ресторана, клубов или идеи администраторов, это они и раньше обсуждали. А вот про то, что он теперь подался в депутаты местной власти, Агния узнала впервые. И как-то даже опешила. Разве это делается так? Ну, спонтанно как-то? Неужели его выберут? То есть, она в нем не сомневалась, и даже не думала…

Вячеслав долго смеялся над ее растерянностью и смущением. А еще над наивной верой в то, что выборы проходят так, как об этом в «Законе о выборах» написано. И заверил, что: делается именно так, и выберут его. Точно. Что он, зря такие деньги в это вбухал?

В общем, Агния так поняла, что он куда больше в этом разбирался. Как и во многом другом, если честно, и ей оставалось только поверить ему на слово.

А еще она была на втором прослушивании. Правда, в этот раз Агнии показалось, что испытывали и изучали не ее, а тех, кого пригласили для ее «продвижения». И у команды Михаила и Элины был очень реальный шанс «провалиться». И в этот раз Агния была почти согласна с Вячеславом. Потому как слабо себе представляла, что смогла бы выйти на любую сцену в том виде, в котором они пытались предложить. Нет, она понимала, что в данный момент эстрада была переполнена певицами, охотно раздевающимися или эпатирующими слушателей больше поведением, нежели вокальными данными. Но она же и не претендовала на звание «поп-исполнительницы». И уж тем более не хотела быстрого взлета в музыкальной карьере, если для этого придется надевать или делать такое.

То, что сказал по поводу предложения продюсера Вячеслав, Агния стеснялась даже в уме повторить. Правда, он достаточно быстро замолк, оглянулся на нее, и продолжил уже в коридоре, куда вышел вместе с побледневшим Михаилом.

Что они там обсуждали и как, Агния не знала. Она осталась в студии вместе с испуганной Элей, старающейся убедить ее, что они хотели «как лучше». Агния верила, только ей такого «лучше» совсем не хотелось. И когда Вячеслав, несмотря на явную злость, прекрасно справляющийся с ролью отстраненного спонсора имеющего к ней слабое отношение, вернулся в студию с притихшим продюсером, Агния с Элей уже сумели выработать приемлемое для всех направление и ее будущий стиль.

Выслушав их первоначальное предложение, Агния не представляла, как будет справляться с тем объемом концертов, об участии в которых собирались договариваться ее продюсеры. Она вообще в этот момент усомнилась в том, что хочет участвовать в чем-то подобном. За те несколько месяцев, что она, по сути, жила с Вячеславом, Агния стала опасаться любой публичности, волнуясь, лишь бы ничем не выдать любимого. Да и просто, сама по себе комфортней чувствовала себя в узком круге людей, привыкнув к одиночеству. Такой же уровень открытости, который предполагал первоначальный вариант ее раскрутки, заставил Агнию ощутить дискомфорт, только от воображаемой картины. А Михаил с Элей, кажется, поняли, что в их же интересах прислушиваться к желаниям Агнии, если они хотят заниматься ее «проектом». Во всяком случае, было во взгляде Вячеслава что-то такое, что наталкивало на подобное умозаключение.

И, наверное, они действительно хотели. Возможно потому, что сами признавали большой потенциал и хорошие перспективы этой затеи.

Начать решили с того, что определятся с одной-двумя дебютными песнями, которые запишут для ротации на радиостанциях и по которым снимут видео-клипы. Михаил сказал, что у него есть на примете один неплохой композитор, который может написать песню-две в требуемом стиле и учитывая особенности голоса Агнии.

На этом и решили. И все закрутилось, начав развиваться по плану, пока как-то раз, дней через пять, Агния не поделилась некоторыми моментами этого прослушивания со Стасом. Спустя почти неделю она увидела много забавного в том, что поначалу ее почти шокировало. И когда друг поинтересовался ее успехами на музыкальном поприще, красочно описала, в чем именно ей предложили выходить на сцену и как советовали «проработать» некоторые части тела размера до третьего. Или хоть подумать об этом. Чтоб удачней «раскрутиться». Даже возмущение «своего крестного» описала. Правда без деталей и в свете своей религиозности, за которую вроде как ратовал Вячеслав Генрихович.

Стас искренне посмеялся, посочувствовал и с интересом выслушал то, что планировалось делать теперь. А на следующий день, бледный, какой-то взбудораженный и дерганный поймал ее на выходе у аудитории, где у курса Агнии только закончилась лекция. И полностью игнорируя повышенный интерес остальных студентов, принялся совать ей в руки измятый лист, все время повторяя:

— Ты не подумай… Я не настаиваю… И пойму, если что… Но ты глянь. Глянь только…

Честно говоря, за количеством исправлений, перечеркнутых слов и беспорядочно написанных строк, где от одной к другой фразе, разбросанных в полном хаосе, шли стрелки, Агнии не сразу удалось разобрать и сопоставить целостный текст песни. Но когда это вышло, да еще и Стас принялся напевать с мотивом, закрыв глаза и размахивая перед лицом пальцами:

— Это ты написал? — не сразу поверила она, зная, что друг планировал специализироваться, как композитор. Что он пишет и тексты, она не подозревала даже. — Когда? Как?

— Вчера. Ты сказала… Репертуар… Я ночь не спал, — и, кажется, выпил около трех литров кофе, судя по тому, насколько перевозбуждено Стас выглядел. — У меня задумки давно были. Еще когда тебя на Новый год услышал. Ты такое вытянешь. Но все руки не доходили, а тут — как пошло… — Стас чуть ли не подпрыгивая, крутился вокруг Агнии. — Ну как? Что думаешь? Ты вытянешь, я сто процентов даю… Или не нравится? — Видя, что она молчит, он вдруг замер и посмотрел на Агнию так убито, что она только покачала головой.

— Пошли.

Схватив Стаса за руку, Агния потянула его прочь из консерватории, уже на ходу звоня Элине:

— У меня есть песня. Мы можем встретиться через минут тридцать-сорок, послушаете с Михаилом?

Эля без проблем согласилась, пообещав дозвониться и до Михаила. Только после этого Агния набрала номер Вячеслава. Не потому, что не хотела бы, чтобы он узнал первым. Очень хотела. Но она помнила еще, как он говорил, что парни с девушками не дружат. И Вячек явно не приветствовал то, что Стас продолжал «крутиться» около нее, судя по некоторым намекам Вовы. Тот вскользь оговаривался, что имеет четкие указания на случай, если этот «хрыч» перейдет границы. Но Стас пока не подводил ни саму Агнию, продолжающую причислять его к друзьям, ни себя, и повод Вове не давал.

Песня, которую написал Стас, была скорее балладой. Тягучей и глубокой, чем-то похожей на столь любимые Агнией романсы. И рассказывалось там о девушке, которая ждет своего любимого, и в этом ожидании одинока и полна тоски. Когда Агния, уже по третьему разу читая текст в машине, развернулась с переднего сиденья и уточнила у друга, почему именно такая тема, Стас немного смутился:

— Ну, не знаю. Говорю ж, у меня с вашего новогоднего концерта такая идея была. А ты тогда… Ну было в тебе что-то такое. — Стас неловко развел руками. Дернулся. Потер щеки. — Ты так все время в зал смотрела или на дверь. Даже когда тебе Зоя Михайловна стипендию ту вручала. Мне тогда сосед сказал, что ты сирота, и оно понятно стало. Ясно, что не пришел никто. А это сложно, я знаю. Особенно в первый раз, на первом концерте. Вот идея и появилась, — Стас казался смущенным, рассказывая это все.

Вова же, вроде следящий за дорогой, только насмешливо покачал головой. А Агния растерялась. И снова подумала, как прав был Вячеслав, что не пустил ее в ресторан. Конспираторша из нее, видимо, никакая. О чем не раз говорил и сам Вячек, пусть и старался сгладить правду, и Федот, уже куда откровенней и жестче. И мысленно постаралась собраться, понимая, что сейчас придется серьезней следить за собой в присутствии Вячеслава.

Тем более что любимый, вообще-то, действительно не казался особо восторженным, когда она, усадив Стаса в машину к Вове, позвонила, чтобы рассказать о песне. То есть, самому звонку он обрадовался, конечно. А вот личности автора… Не очень. Но сказала, что сейчас подъедет в студию, «глянет на этого стихоплета» и то, чего он там «накалякал». В общем, Агния подозревала, что все вряд ли пройдет гладко. Но уповала на присутствие посторонних. И, в общем-то, не прогадала.