Мать Кушлы вела подробные записи «взаимодействия» девочки с книгами в марте 1975 года. Пыталась соотнести информацию из этих записей с постепенно усложняющейся речью Кушлы и ее общим умственным развитием.
Понятно, что, имея дело с семимесячной малышкой и требовательным трехлетним ребенком, мать Кушлы зачастую не могла записать ни слова в течение долгих периодов дня.
Однако, несмотря на трудности, в этом месяце сделано двадцать семь записей.
Мать Кушлы всегда держала при себе блокнот и делала записи немедленно, предпочитая точность аккуратности. Большинство записей украшено «добавлениями» Кушлы. Потрепанные страницы блокнота с отпечатками грязных пальцев свидетельствуют о постоянном его присутствии повседневной жизни семьи.
Когда предоставлялась возможность, делались магнитофонные записи. С ними возникали различные проблемы, когда Кушла была мала, но тем не менее таким образом был собран очень полезный материал.
К Рождеству 1974 года, когда Кушле исполнилось три года, она отдавала значительное предпочтение «настоящим историям», и ей читали их довольно много. «Рождественская книга» (The Christmas Book) (автор Бруна) была ее первой встречей с рождественской историей, и она была очарована. Короли и, в особенности, ангелы — широкие, стилизованные, четко очерченные маленькие фигурки, их короны и крылья — были изучены, заново изучены, поглажены, поцелованы, их двойники обнаружены или придуманы во множестве похожих и непохожих обрамлений. «Король» (автор Бруна) был, разумеется, любимой книгой Кушлы с восемнадцати месяцев, а знаменитый король Милна, который просил «только масла», был старым знакомым. (Кушла в течение этого месяца находила сходство с ним в увенчанной короной символической фигуре на пакете из универсама и, нагнувшись пониже, чтобы как следует рассмотреть его, бормотала: «Просил я только масла на завтрак мне подать!»)
Книга «Тигр, который пришел к чаепитию» (The Tiger Who Came to Tea) Джудит Керр (Judith Kerr) обладала всеми классическими чертами: знакомое детям окружение (девочка Софи и ее мама собираются выпить чаю), примесь экзотики в виде тигра, который появляется, позвонив у двери, чудесная лаконичность языка, перечисление знакомых и любимых вещей («Он съел все лежавшие на блюде булочки… все печенья и весь сладкий пирог… И выпил все молоко из кувшина, и весь чай из чайника… и весь апельсиновый сок, и все папино пиво, и всю воду из крана»). Большинство детей в возрасте от трех лет и старше получает огромное удовольствие от неправильного поведения других; возможно, с оттенком ревности, поскольку от них все чаще ждут социально одобряемого поведения. Даже Кушла, не привыкшая к запретам, казалось, понимала, что поведение этого тигра возмутительно! Но он был обаятелен и очень вежлив, и Софи была совершенно им очарована. В книжке есть чудесные рисунки, изображающие, как она сидит у его ног и смотрит на него или нежно обвивает его хвост вокруг своей шеи, пока он предается обжорству.
В конце концов, все оказывается съеденным, и тигр уходит. Затем Софи и ее ошеломленные, но не порицающие тигра родители идут «в темноте» в кафе и едят «прекрасный ужин, с сосисками, чипсами и мороженым». Кушла, которую еда вообще мало интересовала и которую нельзя было уговорить попробовать мороженое, не могла оторваться от этой великолепно нарисованной картинки семейного похода в кафе; «кафе» стало одним из ее любимых слов, а посещение кафе — одно из наиболее часто высказываемых желаний. Иллюстрации в этой книжке удивительно лаконичны; на них только все самое главное, но все, что перечислено, изображено, рядом с каждой иллюстрацией — соответствующий краткий текст. Цвет использован сдержанно, но действенно. Рисунки обладают четким контуром, что, по всей видимости, наилучшим образом подходит для особенностей зрения Кушлы.
На примере этой книги Кушла еще раз продемонстрировала свою готовность воспринимать то, что рисованный объект может быть не только реальным, но и воображаемым. Когда звонит звонок, мама Софи рассуждает: «Это не может быть молочник, потому что он приходил сегодня утром… И это не может быть папа…» Каждая из возможностей изображена, и здесь невольно вспоминается описание Дороти Уайт книги «Домашние звуки» (Indoor Noisy Book), в которой есть вопросы: «Кто идет по лестнице? Моряк? Солдат?». На самом деле это ни тот и ни другой, но оба они изображены, и Кэрол, в возрасте двух лет и восьми месяцев, спорила с матерью: «Нет, вот же он», — и переубедить ее было невозможно. Дороти Уайт считает, что если объект существует только в воображении одного из героев, его не следует изображать, и в заключение приводит теоретическое обоснование своего мнения: «Поскольку для ребенка то, что изображено, существует, равно как то, что не изображено, не существует». Она описывает отказ Кэрол воспринимать часть человека или предмета как существующие, если они не изображены (приводя в пример мать, «отрезанную по талии», о которой Кэрол спрашивала: «А где мамина голова?»). Кэрол проявляла недоумение по поводу этой иллюстрации, когда ей было более трех лет (14 ноября 1948), в то время как Кушла, «читая» «Тигра, который пришел к чаепитию», казалось, ясно понимала, что это был «не молочник, не папа…», несмотря на то что и тот и другой были изображены.
Род тигров в это время достиг популярности, которая не иссякала. Каждый тигр, с которым встречался «Негритенок Самбо» (Little Black Sambo) (эти книги стали читать примерно в то же время), собирался съесть его, пока тот не предлагал раз за разом свое хорошенькое красное пальтишко, синие брючки, зеленый зонтик и свои «красивые фиолетовые ботиночки с малиновыми подметками и малиновой подкладкой», но, несмотря ни на что, Кушла продолжала любить тигров. Она радостно переворачивала страницы книги «В зоопарке» (At the Zoo), пока не находила ту, где были изображены тигры, отыскивала еще нескольких в «Кто мы?» (Who Are We?) и снова и снова повторяла фразы из этих историй: «большой, меховой, полосатый тигр» из «Тифа, который пришел к чаепитию» и «Теперь я самый большой тигр в джунглях!» из «Негритенка Самбо». Кушла никогда не боялась этой книги, хотя ее часто считают слишком страшной для трехлетних детей. Возможно, как предполагает Дороти Уайт, большое значение имеет то, что в начале истории негритенок Самбо находится в безопасном кругу семьи, поскольку Кэрол тоже «не обнаруживала страха», слушая книгу.
Несколько других «настоящих историй» тоже полюбились Кушле. «Автомобиль мистера Гампи» (Mr Gumpy’s Motor Car) Джона Бериипгама (John Burningham) редкое достижение. Очень удачный сиквел. Дети и звери, которые хотят поехать вместе с мистером Гампи на машине, точно так же веселы и безответственны, как в первой книге, а сам мистер Гампи столь же невозмутим и терпим. Все замечательно, в конце мистер Гампи еще раз приглашает их всех к себе, на этот раз поплавать на пруду. Прекрасный ряд звукоподражательных глаголов изображает продвижение автомобиля к вершине холма. Кушла знала его наизусть и несколько раз повторяла вполне к месту, когда их собственный автомобиль тяжело взбирался на холм от Карекаре к шоссе — «…напрягался, тужился, тяжело дышал, скользил, полз, и медленно продвигался к вершине холма». Это как раз то, о чем Дороти Уайт говорила — «от книг к жизни и обратно».
«Гарри — грязная собака» (Harry the Dirty Dog), «Весна Жанны-Мари» (Springtime for Jeanne-Marie), «Маленькая красная курочка» (The Little Red Hen) и «Три сердитых козла» (The Three Billy Goats Gruff) — для всех этих книг характерно развитие сюжета, приводящее к кульминации, лаконичный текст сопровождается замечательными иллюстрациями, поясняющими в них — даже интерпретирующими — текст, обращенный непосредственно к трехлетним детям. В марте 1975 года эти книги были прочитаны десятки раз. В то время, когда Кушле предстояла операция, книга про Жанну-Мари ценилась так высоко, что мать сделала ей мягкие игрушки, главных героев этой книжки, Жанну-Мари, Жана-Пьера, ягненка Патапона и уточку Мадлон, чтобы Кушла могла играть ими в больнице.
