— Разве некому больше?

Я напомнил Кудрявцеву, что у Прокуратуры СССР есть свой институт по изучению причин и профилактике преступности. Его директор, член-корр, однофамилец моего следователя, производил впечатление не шибко далекого, но и неглупого человека. Да мало ли развелось открытых и закрытых заведений, изучающих преступность? В некоторых бывшие мои коллеги из Института социологии, знакомые, перешедшие туда из других почтенных заведений, кандидаты, доктора и что же — по-прежнему «родимые пятна»? От них я про «пятна» не слышал. Однако Кудрявцев говорит не по собственной глупости, на лекциях он популяризирует не свое мнение, а официальную концепцию объяснения причин преступности, над которой еще в мое студенчество посмеивались первокурсники. Значит, по сей день ничего нового не придумали.

Нюхнувшие диамата, мы знали, что бытие определяет сознание, некоторое отставание сознания закономерно, но нельзя было понять, как можно родиться и вырасти, например, в 60-х годах с дореволюционным сознанием? Откуда в дореволюционном сознании такие стойкие гены преступности? Известно марксистское положение о том, что в кануны социальных революций общественное сознание опережает общественное бытие, это создает революционную ситуацию и приводит массы к победе. Наши прадеды, деды и отцы боролись за Советскую власть в Гражданской и Отечественной войнах, строили полный и развитой социализм. Те, кто был против или не участвовал, давно ликвидированы. Почему сознание многих молодых потомков борцов и строителей социализма оказалось несовместимым с социалистическим законодательством? Чего дурака валять?

Преступность вырастает не из капиталистического прошлого, а на наших социалистических грядках это ясно любому.

Но в чем дело? Откуда на стерильной земле пышные сорняковые всходы? Какие особенности нашей социалистической действительности порождают преступность? На лекциях и в литературе вы не получите ответа на этот вопрос. Потому что вопрос еретический, ставить его нельзя. Сказано ведь: у нас нет объективных причин. В то же время преступность растет, Гулаг переполнен. Что говорить о простых смертных? В коррупции, взятках, финансовых и валютных махинациях замешана партийная бюрократия до самого верха. В соседних камерах сочинский мэр Воронков, начальники управлений министерств рыбной промышленности и гражданской авиации. В Бутырке замминистра Рытов, которого скоро расстреляют. Снимают министров, закавказких первых секретарей. В андроповскую чистку новая лавина громких и тайных процессов. Сам министр внутренних дел Щелоков чудом удержался на свободе (вскоре он все-таки застрелился). А сколько не доходит до нас, сколько не знаем! Тоже «родимые пятна»? Что же за урод такой полный, развитой, зрелый — весь в пятнах?

От лефортовского безделья я задумался. Кроме того, пришла пора подбить бабки. Доступ к исследовательской работе отныне закрыт навсегда, надо подвести итоги тому, что сделано. Мой четырнадцатилетний опыт конкретных социологических исследований в сфере труда имел прямое отношение к тому, что интересовало следователя. Дам-ка свежий материал для его лекций. А заодно отчитаюсь перед КГБ — все равно, что напишу, к ним попадет, И я написал статью «Экономические причины преступности». Статья не сохранилась. Передал адвокату, но с его смертью бумаги мои канули бесследно. Черновик исчез на зоне. На свободе восстановил по памяти — сожжена вместе с рукописью, которую сейчас вот пишу заново. Смогу ли изложить статью в третий раз? Пять лет я к ней возвращаюсь, протер память до дыр, но попробую — надо же дать представление, о чем иногда пишут зэки в Лефортове. (Кому неинтересно, тот может перешагнуть эту объемистую главу.)

…Людям, озабоченным государственной безопасностью СССР, следовало бы повнимательней присмотреться к тому, что у нас называется бесхозяйственностью. Это не просто отдельные недостатки при общих достижениях. Это неэффективность экономики, разорение материальных ресурсов, обманная показуха статистики и отчетов, деградация главной производительной силы — рабочих. Бесхозяйственность является главной причиной повсеместной и массовой преступности. Никакое инакомыслие, никакой внешний противник не представляет большей угрозы благополучию и государственной целостности страны, чем внутренняя бесхозяйственность. Еще более тревожит то обстоятельство, что мы не можем с ней справиться. Лава негативных явлений грозит захлестнуть будущие поколения и тогда процесс экономического и социального оздоровления отодвинется на необозримое время. Полумеры, политика куцых реформ, не исправляют, а ухудшают положение. Неотложным делом всех государственных органов становится тщательный анализ корневой системы бесхозяйственности и принятие радикальных мер.

Посмотрите, что происходит вокруг нас. Пьянство на работе и обворовывание производств. Голые прилавки и спекуляция дефицитом. Блат, взятки, «ты мне — я тебе», «не подмажешь — не поедешь» — стали нормой наших взаимоотношений. Торговцы со сторублевым окладом разъезжают в личных автомобилях. В исполкомовском бюро обмена жилплощади сидит важная женщина. Чин пустяковый и оклад соответствующий, но вся в золоте: на ушах, на зубах, на шее, на пальцах обеих рук — откуда? Газеты пестрят материалами о хищениях и махинациях большого и малого руководства. На каждом предприятии — отдел снабжения, сотрудники которого называются «инженерами-ускорителями» или попросту «толкачами». Что они делают? Ездят по конторам и предприятиям — «выбивают» поставки. Но если директору не дают, что может «выбить» мелкий служащий? Все! И даже сверх срока, сверх плана. У толкача богатейший арсенал отмычек: от коробки конфет секретарше и бутылки завскладу до крупных сделок: ты мне — прокат, я тебе — колбасу, ты мне — станок, я тебе — машину. Большинство подобных сделок не укладывается в рамки закона. Ведь все поставки наперед запланированы, передашь одному — недодашь другому, и откуда деньги у толкача на конфеты-банкеты? Спросите у его директора, у его партсекретаря. Они ответят: попробуйте выполнить законный план, не выходя за рамки закона. Поэтому совершенно легально содержится целая армия летучих снабженцев, работающих нелегальными методами.

Что же у всех с сознанием происходит? От какого бытия отстает? Сознание, конечно, бывает разное, но у всех этих людей такое бытие, которое располагает или прямо вынуждает на нарушения и преступные действия. Чем заняться рабочим во время систематических простоев? С работы уйти нельзя — посылают гонца в магазин. Где достать пятое-десятое, чего в магазинах не купишь, а на работе гниет, пропадает, валяется? Естественно, тащат с работы. Явление настолько распространенное, что получило наименование: «несуны». Бесхозяйственность и дефицит всех нас сделали «несунами». Да и много ли купишь на сторублевую зарплату? Это по статистике она под двести, а как жить тем, кто на руки получает в два раза меньше? Врачам, учителям, воспитателям, рядовым техникам, инженерам, конструкторам, служащим? На что кормить, одевать семью тому же продавцу или исполкомовской инспекторше из бюро жилищного обмена? И всем хочется жить не хуже людей. А люди где-то что-то достают, модно одеваются, устраивают детей в институт — жизнь идет и никому не хочется отставать от жизни. Блат, взятки, хищения, спекуляция. И кто остановится, если заработать не дают, а с черного хода деньги сами идут? Что делать хозяйственнику, если невозможно выполнять законный план законным путем? Если поставки срываются, а план требуют? Если материальные ценности списать, уничтожить можно, а использовать почему-то нельзя? Коли приходится мошенничать ради государственного плана, становится не так уж зазорно и для себя порадеть.

Хочешь жить — умей вертеться. Махинации вошли в плоть и кровь хозяйственной жизни и диктуются они не порочным сознанием, а порочной системой хозяйственного управления.

Отчетливо проявляются по меньшей мере четыре фактора экономического бытия, способствующие нарушениям и преступности: плохая организация работы, недостаточная зарплата и, как следствие, слабая заинтересованность в труде, повсеместный дефицит и неотлаженность административно-хозяйственного регулирования и планирования. Эти недостатки хорошо всем известны. Издан ворох партийно-правительственных постановлений, работают не покладая рук институты, газеты о них пишут каждый божий день, ругаются на всех собраниях — седьмой десяток лет, а воз и ныне там. Странная ситуация: все называют это безобразием, сами себе хозяева — есть все возможности исправления, как только ни перестраивались, а к лучшему положение не меняется. В чем же дело?