Я думаю, не может возникнуть никаких возражений против того, чтобы Вы снова написали о мормонах: Вы так хорошо их знаете, что Вам легко будет найти еще одну тему, связанную с ними. Трех тысяч слов будет вполне достаточно, так как я хотел бы сопроводить статью иллюстрациями. Есть у Вас фотографии? Если есть, очень прошу предоставить их на время мне, буду премного Вам обязан. Искренне Ваш

Оскар Уайльд

76. Оскару Браунингу{86}

Тайт-стрит, 16

[Октябрь 1888 г.]

Дорогой О. Б., спасибо за Ваше письмо. Краткая статья о доме Гете с фотографиями — это было бы восхитительно; вполне достаточно 3000 слов. Если Вы пришлете мне фотографии, я тотчас же закажу с них репродукции, чтобы не вышло задержки с публикацией.

Я знал, что Вам понравится Бобби Росс. Он очарователен, умен, имеет прекрасный вкус и прочные знания. Я так рад, что он будет учиться у Вас. Я не знаю человека, чье интеллектуальное влияние было бы сильнее Вашего; подлинная широта взглядов, не скованная никакими догмами и предрассудками, — вот то, что обретает каждый, кто входит в круг Ваших друзей. Всегда Ваш

Оскар

77. У. Ю. Гладстону{87}

Тайт-стрит, 16

[2 ноября 1888 г.]

Уважаемый мистер Гладстон, позвольте поблагодарить Вас за Ваше чрезвычайно любезное письмо. Я вполне понимаю, сколь затруднительно Вам, более того — просто невозможно — поставить свое имя под подписным листом подобного рода: ведь этой чести наверняка добиваются многие. В наш век, как и в былые времена, всякий взывает к Ахиллу!

Я лишь могу заверить Вас, что, каким бы разочарованием ни стало для меня отсутствие Вашего имени, это ни на йоту не умалит того глубокого восхищения, которое я вместе со своими соотечественниками питаю к единственному английскому государственному мужу, который понимает нас, сочувствует нам, в котором мы видим ныне своего лидера и который, как нам хорошо известно, поведет нас к самой благородной и самой справедливой политической победе этого века. Остаюсь, уважаемый мистер Гладстон, искренне Ваш

Оскар Уайльд

78. Элизабет Робинс{88}

Тайт-стрит, 16

[Начало января 1889 г.]

Дорогая мисс Робинс, самым сердечным и искренним образом поздравляю Вас с Вашим большим успехом: Вы безусловно подтвердили свою репутацию первоклассной актрисы и показали себя артисткой редкостного и чуткого темперамента, с живым воображением и интуитивным пониманием способов, посредством которых жизнь может найти выражение в драматическом искусстве. Сама пьеса второсортна и провинциальна, но Ваша игра вызывала энтузиазм и достойна всяческой похвалы. Ваше будущее на наших подмостках обеспечено. Еще раз поздравляю Вас, Ваш искренний поклонник

Оскар Уайльд

79. Уолтеру Хамилтону{89}

Тайт-стрит, 16

[Почтовый штемпель — 29 января 1889 г.]

Уважаемый мистер Хамилтон, я никогда не собирал пародии на мои стихи. Собирать эти однодневки — все равно что пытаться удержать пену в сите. Помнится, в январе 1882 года несколько восхитительных пародий появилось в «Нью-Йорк уорлд», но так как мои стихотворения в большинстве своем длинны и лиричны, они, по-моему, не являются благодарным материалом для пародирования. Я нахожу весьма интересными те выпуски Вашей книги, которые Вы любезно прислали мне, а пародия, муза насмешливая, всегда забавляла меня; однако тут нужны легкость, воображение и, как это ни странно, любовь к пародируемому поэту. Его могут пародировать только его же ученики — и никто больше. Искренне Ваш

Оскар Уайльд

80. Миссис Р. Б. Каннингхэм-Грэм{90}

Тайт-стрит, 16

[Приблизительно 30 июня 1889 г.]

Уважаемая миссис Каннингхэм-Грэм, очень хотел бы прийти послушать Вас во вторник, но я зван на обед. Тема Вашей лекции очень меня интересует, но что станется с таким лентяем и гедонистом, как я, если против меня объединенным фронтом выступят церковь и социализм? Я хочу стоять в стороне и наблюдать, не будучи ни на стороне Бога, ни на стороне его противников. Надеюсь, это мне будет позволено.

Если же говорить серьезно, я хотел бы увидеть примирение социализма с наукой. Ритчи пытался осуществить это в своем труде «Дарвинизм и политика», но книга эта, с которой Вы, наверное, знакомы, носит очень уж поверхностный и любительский характер.

Передайте привет Вашему восхитительному и опасному мужу. Всегда Ваш

Оскар Уайльд

81. Дж. М. Стоддарту{91}

Тайт-стрит, 16

[Дата получения — 17 декабря 1889 г.]

Уважаемый мистер Стоддарт, спасибо за Ваше письмо. Рад сообщить, что я чувствую себя сейчас гораздо лучше: у меня был приступ малярии, этой изнурительной и препротивной болезни.

Я обдумал новую вещь, которая будет лучше «Рыбака и его Души», и вполне готов сразу же засесть за работу над ней. Она будет вполне закончена к концу марта. Но я попросил бы Вас выплатить мне половину гонорара — 100 фунтов стерлингов — авансом, так как у меня уйма заказов на работу, а четырехмесячное ничегонеделание обернулось безденежьем. Надеюсь получить от Вас деньги в самом скором времени.

С искренним уважением всегда Ваш

Оскар Уайльд

82. Редактору «Труус»{92}

Тайт-стрит, 16

[Начало января 1890 г.]

Милостивый государь, я не думаю, чтобы читатели хотя бы в малейшей степени интересовались истошными воплями «Плагиат!», испускаемыми время от времени тщеславными глупцами и бездарными посредственностями.

Однако же, коль скоро у мистера Джеймса Уистлера хватило нахальства обрушиться на меня на страницах Вашей газеты со злобными и грубыми нападками, я надеюсь, мне будет позволено заявить, что утверждения, которые содержатся в его письме, настолько же умышленно лживы, насколько они умышленно оскорбительны.

Определение «ученик — это человек, имеющий смелость отстаивать убеждения своего учителя», на самом деле слишком старо для того, чтобы даже мистер Уистлер мог претендовать на его авторство, а что касается заимствования суждений мистера Уистлера об искусстве, то единственные действительно оригинальные суждения, которые я когда-либо слышал из его уст, сводились к тому, насколько превосходит он художников более крупных, чем он сам.

Оказаться вынужденным обращать внимание на опусы столь невоспитанного и невежественного субъекта, как мистер Уистлер, — дело малоприятное для любого порядочного человека, но Ваша публикация его наглого письма не оставила мне иного выбора. Остаюсь, милостивый государь, преданный Вам

Оскар Уайльд

83. Редактору «Скотс обсервер»{93}

Челси, Тайт-стрит, 16

9 июля 1890 г.

Милостивый государь, Вы напечатали рецензию на мой роман «Портрет Дориана Грея». Поскольку эта рецензия вопиюще несправедлива ко мне как к художнику, я прошу Вас позволить мне воспользоваться на страницах Вашей газеты своим правом на ответ.

Ваш рецензент, милостивый государь, признав, что данный роман «безусловно является произведением писателя», произведением, чей автор наделен «умом, литературным мастерством и чувством стиля», тем не менее выражает мнение, и, судя по всему, с полной серьезностью, что я написал его для того, чтобы он был прочитан самыми развращенными членами преступных и необразованных классов. Но, позвольте, милостивый государь, преступные и необразованные классы, по-моему, ничего и не читают, кроме газет. И наверняка они едва ли способны понять что-либо, написанное мною. Так что оставим их в покое, а касательно широкого вопроса, почему вообще пишет писатель, позвольте мне высказать следующее. Удовольствие, которое доставляет автору создание произведения искусства, есть удовольствие сугубо личное, и творит он ради этого удовольствия. Художник работает, целиком сосредоточась на изображаемом предмете. Ничто другое его не интересует. О том, что скажут люди, он не думает, ему это и в голову не приходит! Он поглощен своей работой. К мнению других он равнодушен. Я пишу потому, что писать для меня — величайшее артистическое удовольствие. Если мое творчество нравится немногим избранным, я этому рад. Если нет, я не огорчаюсь. А что до толпы, то я и не желаю быть популярным романистом. Это слишком легко.