Магеллан и Фалейро попали в Испанию в трудное и смутное время. В 1516 году умер король Фернандо. Его дочь Хуана Безумная была признана неспособной править королевством. На испанский престол вступил Карл Габсбург, сын Хуаны и Филиппа Австрийского. В Испании его звали Карлосом I. Позднее он был объявлен под именем Карла V императором Священной Римской империи и соединил под своей властью огромные территории в Австрии, Германии, Италии, Фландрии, Голландии, Испании, Америке.

Карлос I вырос во Фландрии, и по своему воспитанию и привычкам он был типичным фламандцем. По-испански он говорил плохо, испанских обычаев и порядков не знал. Вообще Карлос I интересовался в то время Испанией лишь как источником людских резервов и средств для борьбы за императорский престол.

Карлос I. Заглавный лист книги 1523 года.

В сентябре 1517 года восемнадцатилетний Карлос I, в сопровождении своих фламандских советников и германских телохранителей, впервые высадился на испанской земле. Король, побывав в Тордесильясе, где жила его безумная мать, поспешил в Вальядолид. Старый канцлер кардинал Хименес де Сиснерос выехал навстречу королю, но тут же получил приказание не являться ко двору: фламандские советники короля боялись влияния кардинала на юного Карлоса. Через несколько дней канцлер заболел и скончался.

18 ноября король торжественно вступил в столицу Кастилии — Вальядолид, чтобы принести присягу кортесам[43]. В стране усиливалось брожение, города и знать резко выражали свое недовольство иностранным засильем при дворе и требовали восстановления старых вольностей. Кортесы, собравшиеся к его приезду, не скрывали своего недоверия к советникам короля. Когда Карлос I явился на заседание кортесов, депутаты потребовали, чтобы он изучил испанский язык, удалил иноземцев, поклялся соблюдать старинные вольности, не допускал вывоза золота за границу.

В самом деле, ближайшими советниками короля Карлоса были трое иноземцев. Первым лицом в государстве стал Гийом де Круа, сеньор де Шиевр. Венецианские дипломаты прозвали этого фландрского феодала «вторым Королем». Огромным влиянием пользовался Жан Соваж, преемник Хименеса де Сиснероса на посту канцлера. Третьим был фламандец — кардинал Адриан Утрехтский, впоследствии папа Адриан VI, невежественный и алчный человек.

Все эти люди, а также десятки других иноземных сановников, окружавших молодого короля, думали только о своем обогащении. Испанское золото потекло во Фландрию. Петер-Мартир д’Ангиера писал, что за первые десять месяцев пребывания Карлоса I в Испании фландрские придворные перевели из Испании во Фландрию на миллион сто тысяч дукатов золота. Историк Робертсон пишет в своей работе о Карлосе I, что при его дворе «все было продажным и могло быть куплено теми, кто даст наибольшую цену».

Карлос I чувствовал себя в Испании неуверенно, кортесы Кастилии и Арагона не доверяли ему, а кроме того, он боялся соперничества своего брата Фернандо. В испанских городах нарастало брожение, вылившееся через два года в знаменитое восстание комунерос[44].

Такова была обстановка в Испании, когда Магеллан и Фалейро в сопровождении Аранды явились в Вальядолид со своим проектом заморского плавания.

Хуан де Аранда прекрасно понимал, что заинтересовать фландрских советников короля проектом португальцев очень трудно: нужны большие деньги для подкупа этих могущественных сеньоров. Поэтому он решил действовать через председателя совета по делам Индии, епископа Фонсека.

Фонсека был единственным испанцем, пользовавшимся некоторым влиянием на молодого короля. Ловкий и энергичный делец, он издавна принимал близкое участие во всех заморских предприятиях Испании. Он прекрасно разбирался в сложных вопросах организации экспедиций за море. Петер-Мартир д’Аншера пишет, что «к нему обращались все мореплаватели».

Поддержка этого человека должна была сыграть решающую роль в судьбе проекта Магеллана; его противодействие могло погубить все дело. Епископ Фонсека умел ненавидеть своих врагов, умел преследовать их в течение многих лет. Он прославился своей непримиримой враждой к Христофору Колумбу, Васко-Нуньесу де Бальбоа, Лас-Касасу[45] и Эрнандо Кортесу.

Хуан де Аранда поспешил рассказать епископу о проекте Магеллана и Фалейро. Фонсека чрезвычайно заинтересовался предложением португальцев. Как раз в те дни он затеял переписку с испанскими властями острова Сан-Доминго, желая установить, где именно должна проходить разграничительная линия. Он задумывался также над тем, как остановить поступательное движение португальцев на восток от Малакки.

В Испанию приходили самые тревожные вести о новых успехах португальцев на Дальнем Востоке. В 1516 году португальское посольство под руководством Томе Пережа добралось до Кантона. Другой португалец, Хорге де Машкареньяш, проплыл Формозским проливом и посетил острова Риу-Киу и Формозу.

Фонсека полагал, что плавание Магеллана может повести к образованию заслона против португальцев на Молуккских островах. Сделавшись одним из самых горячих сторонников проекта Магеллана и Фалейро, он принял все зависящие от него меры, чтобы король и его фламандские друзья заинтересовались их предложением.

Хуан де Аранда привлек также на свою сторону Кристобаля де Аро. Богатый торговец из Бургоса, Кристобаль де Аро много лет вел дела в Лиссабоне. Он организовал несколько экспедиций и считался одним из лучших знатоков в деле снаряжения заморских армад. Де Аро недавно тоже поссорился с королем Маноэлем и перебрался в Испанию. Узнав о проекте Магеллана, де Аро стал деятельно помогать ему.

Это была трудная задача, ибо фламандские советники короля относились к подобным затеям по меньшей мере безразлично.

Наконец, после многих отсрочек и задержек было созвано заседание королевского совета. Хуан де Аранда представил собравшимся капитана Фернандо Магеллана, недавно прибывшего из Индии, и ученого астролога и навигатора сеньора Рюи Фалейро. Потом Магеллан кратко рассказал о своем проекте, а в доказательство того, что Молукки расположены очень далеко на восток от Малакки, показал сановникам короля письмо Серрао и записки Людовико ди Вартема. Затем он вывел на середину комнаты купленного им на Суматре и постоянно находившегося при нем раба Энрике, который рассказал по-португальски, что его везли на Суматру с его родины, лежащей по соседству с островами пряностей, много-много дней.

Магеллан добавил, что Энрике знает языки и наречия многих народов, живущих на далеких островах в море-океане, и может служить превосходным переводчиком.

Летописец Гомара[46] говорит, что Магеллан представил совету «другие доказательства того, что эта земля [Южная Америка] уходит на запад, точно так же, как земля у мыса Доброй Надежды уходит на восток, ибо Хуан-Диас де Солис прошел вдоль берега до 40° южной широты, причем все время старался держать направление на запад. А так как на этом пути, который он выбрал, пролива не оказалось, то он [Магеллан] хочет итти вдоль берега всего материка до тех пор, пока не доберется до мыса, соответствующего мысу Доброй Надежды, и, откроет, как он обещал, много новых островов и путь на острова пряностей».

Магеллан показал собравшимся глобус, подтверждающий его слова. Интересно, что на этом глобусе, на том месте, где, по расчетам Магеллана, должен был находиться пролив, было белое пятно. Магеллан, по словам современников, боялся, что португальские шпионы могут по глобусу выведать местоположение пролива.