– Вы упоминали, что эта часть дома древнее, чем зал? – спросил Маршел.

– Мой муж говорит, крылу почти полторы тысячи лет, сэр. Его много раз ремонтировали, поэтому оно похоже на весь дом.

– Хм, довольно занятно. Интересно, знает ли об этом Джадж?

Никто не ответил. Миссис Мур снова посмотрела на часы.

– Нам пора ехать, иначе не успеем пообедать. Если уж вам так необходимо, осмотрите комнату когда-нибудь в другой раз, Маршел.

Стоять у двери не имело никакого смысла, поэтому они пошли обратно. Миновав коридор и спустившись по лестнице, снова оказались в зале. Дамы поблагодарили миссис Прайди и направились к выходу, а Маршел чуть-чуть задержался и сунул ей в руку банкноту.

У домика привратника Прайди сам открыл ворота для автомобиля. Приземистый и крепкий, морщинистый, на вид не старше пятидесяти пяти. Его щеки напоминали кентские яблоки, а маленькие иссиня-черные глазки смотрели настороженно и живо. Изабелла рассматривала его с пристрастием, но не произнесла ни слова.

Вечером в отеле Маршел спросил у Изабеллы:

– Вы не против в следующий уик-энд снова поехать в Ранхилл? Если, конечно, мне удастся достать ключ от «Восточной комнаты».

Она внимательно посмотрела на него.

– Охотно. Только, пожалуйста, когда будете писать мистеру Джаджу, намекните, что тетя хотела бы купить дом. Вы наверняка знаете, как написать достаточно деликатно.

– А это уже решено?

– Решено. Она, может, еще и не разобралась в собственных мыслях, зато я уже разобралась. Напишете?

– И вы согласны прожить там несколько месяцев?

– Согласна. Что может случиться за несколько месяцев?!

Изабелла поправила волосы. Столь безразличным жестом, что Маршелу показалось, будто ей действительно порядком все надоело.

Погода не испортилась и в воскресенье. Утром миссис Мур отправилась в церковь, а Изабелла потащила Маршела на Западный пирс, где давали музыкальный концерт. В честь его возвращения из Америки она впервые со дня смерти брата сменила траур на легкое летнее платье и вишневую шляпку. Лицо, как обычно, было напудрено. Пока они пробирались между рядами слушающей публики, Изабелла нервничала и сердилась: прошлой ночью она спала отвратительно.

Оркестр играл в павильоне, и через открытые окна они прекрасно слышали музыку. Отыскав два свободных места, Маршел с Изабеллой уселись. Заканчивался бесцветный вальс.

Почти тотчас же Изабелла слегка тронула своего кавалера и многозначительно показала взглядом на его соседа с другой стороны. Шеррап.

– Заговорить с ним? – шепнул Маршел.

– Разумеется.

Сохраняя полную невозмутимость, Маршел продолжал сосредоточенно курить, пока музыка окончательно не затихла. Затем с добродушной улыбкой повернулся к соседу.

– Слишком жарко сегодня, не правда ли, мистер Шеррап?

Плотный, рыжебородый американец как раз вытирал расшитым платком вспотевший лоб. Убрав платок, он неспешно протянул представителю Ллойда руку. Его взгляд на мгновение задержался на лице Изабеллы, тем не менее он не рискнул напомнить о вчерашней встрече.

– Вам известно мое имя?

– Нам сообщила домоправительница. Позвольте представиться: Стоукс, а это – мисс Ломент.

Шеррап привстал и поклонился.

– Надолго ли в Брайтон? – поинтересовался Маршел.

– Нет. Завтра утром возвращаюсь в Лондон и затем сразу в Италию.

– Вы, значит, не собираетесь встретиться с Джаджем? Если не ошибаюсь, вы не знакомы с ним лично?

– Совершенно верно. Мы никогда не встречались. Моя супруга пожелала, чтобы я по пути посетил дом ее деда, поэтому я написал мистеру Джаджу, а он любезно прислал мне разрешение на осмотр. Вот, собственно говоря, и вся наша связь.

– Вам известно, что он только что вернулся из Америки?

– Миссис Прайди уведомила меня об этом.

Изабелла тихонько попросила Маршела поменяться местами. Пересев, она дружески обратилась к американцу:

– Вас по-прежнему тянет к музыке, мистер Шеррап?

Он улыбнулся.

– О, музыка изобретена для одиноких мужчин.

– Следовательно, ваша супруга не с вами?

– Не вините меня, мисс Ломент, я здесь ни при чем. Она просто не смогла поехать. Боится моря.

– Вы приехали по делу или на отдых?

– О, просто хочу побродить по картинным галереям.

– В каком жанре вы пишете?

– Я портретист.

– Ужасно интересно. Вам, надеюсь, не приходится принимать заказы от различных неприятных и малоинтересных людей?

– Не существует неприятных и малоинтересных людей, мисс Ломент. Для художника всякий человек – проблема: индивидуальные особенности неповторимы.

– Никогда не смотрела на портрет с подобной точки зрения. Наверное, вы правы. Должно быть, искусство захватывает вас целиком!

Маршел встал.

– Пойду куплю сигарет. Изабелла, подождите, пожалуйста, я скоро вернусь.

– Пожалуйста, только недолго. – Изабелла снова повернулась к Шеррапу.

– А кто чаще заказывает вам портреты – мужчины или женщины?

– Оба пола одинаково тщеславны, мисс Ломент, но дамы, пожалуй, проявляют в этом смысле больше энтузиазма. Однако я затрудняюсь ответить так сразу.

Изабелла улыбнулась. Небольшой музыкальный антракт кончился, и беседу пришлось отложить. Пока играл оркестр, Изабелла отстраненно и нервно постукивала кончиком зонтика по настилу пирса. Как только отзвучали последние ноты, она поспешно взглянула направо, чтобы проверить, не возвращается ли Маршел, и затем наклонилась – почти дружески – к своему собеседнику.

– Расскажите, что вы действительно думаете об этом доме?

– Довольно внушительный старинный домище, мисс Ломент.

– И больше ничего?

Он внимательно взглянул на нее.

– Полагаю, трудно сказать о доме что-нибудь еще.

– А почему вы сели за рояль? Помните?

– Ах, это! – он снял шляпу и медленно провел рукой по широкому выпуклому лбу. – Моя маленькая импровизация, похоже, затронула ваше воображение. Мне казалось, вчера мы уже обсудили это.

– Право, вы играли очень странно.

– Возможно, я просто странный человек, мисс Ломент.

– Давайте не будем играть словами. Сейчас вернется мистер Стоукс. Я хочу знать, какое отношение к вашей музыке имеет дом?

Шеррап заколебался и нерешительно произнес:

– У меня возникли определенные ощущения.

– Думаю, да. Но где именно они возникли? Не в комнате ли под фронтоном на самом верху?

Короткая пауза.

– Кажется, мы сидим в одной лодке, мисс Ломент.

– Следовательно, это произошло там?

– Не там, хотя поблизости. У двери в «Восточную комнату», как теперь говорят. Прежде она называлась «Башней Улфа». Вы дошли до нее?

– Да. И что же вы слышали?

– Слышал?.. О, вы, кажется, имеете в виду тот звук в коридоре? Нет, я говорю о другом, мисс Ломент.

– О чем же тогда? Расскажите, что случилось?

– Ничего не случилось. Мы говорили об ощущениях, не так ли?.. Я художник, мисс Ломент, а художник – комок живых нервов. Я впадаю в беспричинное беспокойство, быть может, по десять или двадцать раз на дню и даже не знаю почему. Тогда я испытал, так сказать, «сейсмическое потрясение», только и всего.

– Если вы думаете, я задаю праздные вопросы, – Изабелла говорила очень быстро, – то ошибаетесь. Моя тетя собирается приобрести поместье Ранхилл, и, если сделка состоится, мне придется там жить. Мой интерес, таким образом, вполне оправдан.

Шеррап посмотрел на нее профессиональным взглядом. Тонкие ноздри, нервный рот и странное выражение серо-черных глаз, конечно, очаровательны, и все-таки они не передают одной очень важной черты ее характера, которая проявляется только в спокойном и приятном, но вместе с тем металлически-отчужденном голосе.

– К сожалению, я почти ничего не знаю, – наконец сказал Шеррап.

Снова возникла пауза.

Прежде чем произнести следующую фразу Изабелла смутилась и на мгновение отвела глаза.