Мы хотим сказать, что стресс стрессу рознь. Как мы воспринимаем окружающую нас действительность – так мы и получаем от нее. Кто-то получает «вершки», а кто-то «корешки».

Если постоянно зудеть самим себе, что «жизнь плохая, не годится никуда», то таковой она и будет. Если стремиться, как православные подвижники, увидеть в каждом миге радость бытия и волю Всевышнего, то жизнь окажется сотканной из прекрасных мгновений.

Очевидно, Ганс Селье – основоположник учения о стрессе – и не предполагал, что изобретенный им термин «стресс» станет страшилкой для взрослых. Сам Селье говорил, что нужно отличать хороший стресс (дословно – эустресс) от плохого стресса (дословно – дистресса).

И в самом деле, стресс, иначе – возбуждение, есть всегда, без него невозможна жизнь. Улитка, живущая в своем маленьком домике и таскающая его всегда за собой, очевидно, испытывает стресс, когда высовывает свои глаза-антенны наружу. Современные исследования по-своему это подтверждают. Они говорят больше: депривация – отсутствие раздражителей – приводит к стрессу.

Стало быть, нам нужен «хороший» стресс, а не «плохой». Чем стресс «лучше», тем лучше нам. Как вы понимаете, это утверждение противоречит на все сто другому утверждению, что от стресса нужно бежать без оглядки.

Сам термин «стресс» взят Селье из физики. Он обозначает напряжение. Позднее Селье конкретизировал этот термин и предложил его аналог – «общий адаптационный синдром». В нашей литературе стресс приято называть «генерализованный адаптационный синдром».

История создания учения о стрессе относит нас в далекий 1926 год. Именно в этом году бывший студент Пражского университета Селье описал состояние больных, страдающих самыми разными заболеваниями. Выяснилось по ходу дела, что у всех больных, наблюдаемых Селье, имелась мышечная слабость, повышенное артериальное давление, утрата интереса к жизни. Селье, недолго думая, назвал эти признаки «синдромом просто болезни». Одновременно с этим дотошный Селье выяснил, что в организме многих больных наблюдаются однотипные изменения. Это и изменения в коре надпочечников (гипертрофия, кровоизлияния), истощение лимфоидной ткани (лимфатических узлов, тимуса), изъязвление желудка. Для описания этих общих катастрофических изменений Селье и ввел понятие «стресс».

Когда мы лежим на диване перед телевизором, то, возможно, в нашем сознании преобладает настроение, что не нужно ничего менять, нам и так хорошо. Но вот раздается телефонный звонок, и некто врывается в наше сознание с новой информацией, которая заставляет оторвать зад от дивана и ринуться в «бой». Отнюдь не всегда новая информация воспринимается нами с распростертыми объятиями. Но что поделаешь, покорные воле рока, мы включаемся в очередную гонку за фантомом… и испытываем положительные эмоции, когда нам удается его догнать и ввергнуть свой ум в новую иллюзию, что проблема решена. Тогда вновь можно опустить свой зад на диван и уткнуться в телевизор.

Как ни парадоксально, но это типологическое поведение мало отличает людей от животных. Животные, конечно, телевизор не смотрят, но у них свои заморочки и проблемы. Например, животные, изнывающие от скуки в зоопарке, буквально сходят с ума. Большая проблема для служителей, чем бы отвлечь животных, замкнутых в ограниченном пространстве. Животные испытывают сильнейший эмоциональный стресс. Примерно то же происходит и с людьми, запертыми в камере, сидящими в тюрьме и т. д. Стресс разрушает сознание и тело.

Однако как ни парадоксально, но с монахами, уединившимися в кельях, ничего подобного не происходит. Монахи ведут активную подвижническую жизнь в своих каморах. Они молятся Богу, размышляют, отвечают (мысленно) своим религиозным оппонентам, задумываются о судьбах народа и социума. Очевидно, и здесь все дело в отношении к происходящему. Человека как раз и отличает от животных умение жить насыщенной внутренней жизнью в любых условиях.

Таким образом, мы видим, что стресс – это проблема не внешняя, как нам нередко преподносят врачи, журналисты и общественные деятели, а внутренняя. Как говорил небезызвестный персонаж Булгакова, «разруха начинается в головах». Под воздействием стресса разрушению подвергается наше собственное тело.

Неумение примерить свой ум к сложившейся ситуации рождает стресс. И этот стресс будет плохим, уже без всяких кавычек.

Возможно, биологи неосознанно избавляются от стресса, мучая животных. По крайней мере на этих бессловесных тварях ставят бесконечные опыты. И экспериментаторы в связи с успехом или неуспехом какой-нибудь крысы, посаженной в лабиринт и тщетно ищущей выхода, выражают бурю эмоций.

Однако судьба ставит над нами не менее жестокие эксперименты. Мы порой, словно крысы, стремимся вырваться из лабиринта, а видим перед собой лишь только вход в этот лабиринт. Как пел Высоцкий, «ищу я выход из ворот, но нет его, есть только вход, и то не тот».

Несомненно, мы можем помочь себе сами, избавившись, словно от наваждения, от неправильной оценки происходящего.

Человек не хочет ничего менять в своей жизни – это его право. Но существует и право жизни ворваться в судьбу человека с неожиданными изменениями. Надо быть готовым к переменам. Прежде всего – нравственно.

Между тем дотошные биологи-экспериментаторы выяснили, что животные лучше переносят стресс, когда отрицательные эмоции чередуются с положительными. Так, бедных кроликов все время пугали, не давали им есть и спать. У кроликов наблюдали язвенную болезнь желудка, сердечнососудистые проблемы и артериальную гипертонию. В конце концов патологические изменения нарастали как снежный ком и приводили либо к инфаркту, либо к инсульту. Кролики ценой своей жизни показали биологам и всем остальным, как организм реагирует на постоянное отрицательное воздействие. Сходные изменения наблюдаются и в организме человека, подвергающегося постоянному воздействию отрицательных факторов.

Меж тем динамика эмоционального стресса меняется, когда отрицательные воздействия чередуются с положительными. Тогда и кролики, и люди довольно легко переносят трудности и преодолевают препятствия.

Еще лучше дело обстоит тогда, когда перед животными ставят вполне разрешимую проблему. Животное ее успешно разрешает и получает положительные эмоции. Такой эксперимент приобретает вид тренинга. Животное втягивается в игру. Нагрузки, которые оно при этом испытывает, не оказывают разрушительного воздействия на организм. В этом смысле и люди подобны животным. Ставя перед собой выполнимые задачи, мы тем самым вовлекаем себя в тренинг. Наше усердие и затраченные усилия завершаются получением ожидаемого результата. При этом возникает положительная эмоция. При повторении этого цикла мы уже уверенно идем грудью на трудности, не испытывая ни малейшего колебания и не сомневаясь, что наши усилия будут вознаграждены. В этом есть глубинная философия жизни. Мы готовы рисковать. Испытывать трудности и лишения, лишь бы в конце наших мытарств мы получили обещанное и ожидаемое вознаграждение.

Понятное дело, что трудности, которые мы испытываем, и в первом случае, когда мы действуем без надежды на успех, и во втором, когда мы предвкушаем успех, могут быть одинаковы. Но воспринимаются эти трудности совершенно по-разному. Самое парадоксальное, что на эти трудности реагирует по-разному наш собственный организм. В первом случае «безнадега» может стать причиной «стрессовой язвы», проблем с сердцем и сосудами. Во втором случае мы только укрепляем свое здоровье, успешно преодолевая препятствия.

Надо отметить, что сам Селье считал отсутствие цели самым сильным стрессором, вызывающим патологию организма[1]. Наличие недостижимой цели также может приводить к аналогичным последствиям. Наличие цели, которую нам удалось достичь, является фактором, укрепляющим здоровье.