— Ты считаешь, что отнять чужую жизнь просто?

— Пусть это неправильно, но, на мой взгляд, да.

— И ты бы смог убить человека? — Джейн удивилась моему ответу. Почему я не солгал? — думал я, стоя напротив неё. Может мне хотелось защитить Ника? Может, хотел убедить Джейн, в неверности её убеждений? А может просто потому, что не видел в этом смысла?

— Не правильно причинять человеку боль, если он не заслужил этого. Не правильно убивать ради денег, власти, похоти и даже любви. Нет смысла отнимать чужую жизнь, если ты не понимаешь до конца причин, по которым делаешь такой безрассудный шаг. Но если этот человек является причиной, по которой у тебя отняли десять лет жизни. И ты сидел за преступление, которого не совершал. Тогда я не могу осудить твоего брата за желание отомстить. — Я выдержал небольшую паузу, после добавил. — Прости.

— Если не радоваться тем немногим мгновениям, которые ещё принадлежат нам, то можно больше никогда уже не открывать глаза. Как можно ценить свою жизнь, если ни во что не ставишь жизни близких дорогих тебе людей. — Джейн говорила о своём брате. Умом я понимал это, но где-то в глубине чувствовал, что обращение было в мой адрес. — Если каждый пациент будет желать отмщения своему лечащему врачу за то, что тот опоздал с правильным диагнозом. По этой причине человеку пришлось пережить много боли. Если официант будет желать мести каждому посетителю за то, что тот плохо или грубо с ним разговаривал. И из-за этого тот провел целый день в депрессии, которая рано или поздно может привести к суициду. Если каждый ученик будет желать смерти учителю, который ставит справедливую, но плохую отметку, которая возможно навсегда поменяет, а может, перевёрнёт судьбу ребёнка. Если все эти обиженные будут тратить время на месть, ненависть и агрессию, то нет смысла просыпаться каждое утро. Потому как ты уже мёртв. Нет ничего кроме ненависти в душе. Единственная причина, по которой ты существуешь — месть. Она движет тобой, сокрушая всё на своём пути, ты добиваешься того, чего жаждал. Но что в итоге? Месть порождает месть. — Джейн замолчала. Поднимая глаза к небу, она вздохнула полной грудью и развела руки в стороны. Я не сводил с неё взгляда.

С высоты начали падать первые крупные капли дождя. Ветер немного затих. Чёрное как моя душа небо плакало вместе со мной. Оно избавлялось от тяготеющей его боли. Как я ему завидовал. Ведь не мог сделать того же.

На следующий день в коридоре я наблюдал картину, которая привела меня к окончательному решению отдалиться от Джейн. Остаться просто её другом. Мне было невыносимо трудно сделать это. Стоя в окружении Кларка, Кейси и Бесс, она улыбалась. Её глаза оживали, когда меня не было рядом. На сердце остался осадок вины, печали после нашего последнего разговора. Она улыбалась. Она и впрямь была счастлива среди своих друзей. Я не мог вынести этой сцены, поэтому поспешил отойти от них как можно дальше. Прячась за зданием школы, в заброшенном и отсыревшем подвале, я чувствовал себя угнетённым, потерянным, никому не нужным. Чем я мог осчастливить её? Что мог дать? Что предложить?

Поедающие внутри сомнения ни на секунду не покидали меня. Плененный человеческой жизнью, я слепо шел рядом, пытаясь подражать им. Я превратился в жалкое существо, пародируя их поведение, их слова, их жесты. Кем я был на самом деле? Смог ли понять, что значит быть человеком? Или это уже настолько далеко от меня, что даже за годы искупления я не способен понять миг человечности. Умереть. Мне нужно было просто умереть. Но жалость, которую я испытывал, глядя на свою сестру, не позволяла мне переступить границу смерти. Принципы, по которым жила Джейн были бы в дребезги разбиты, столкнувшись с моим образом жизни. Поначалу мне казалось, что мы с ней, похожи, но я замечал лишь свои желания. На самом деле мы были слишком разные.

Заржавелая вода, превратившаяся в лёд. Пустота в моей голове. Очистка памяти. Стираем совесть, словно её никогда и не могло быть. Я не верю в раскаяние. Не верю, что человек, однажды проснувшись, может возжелать быть другим. Такого просто не произойдёт. Либо он зло, либо добро. Но изначально, ни в ком нет определённости. Мы разделены надвое. И только нам решать по какому пути идти. Нельзя пройдя тёмный путь, резко повернуть назад и просто сказать, что ошибся. Нет. Так или иначе, тебя всегда будет заносить на прежний путь, который стал для тебя отчётом всего. Я осознаю, что даже если очень сильно возжелаю, то не смогу, лишь придерживаясь карточного маршрута, найти выход из мрака, в котором уже слишком глубоко успел заблудиться.

Лгать человек умеет с рождения. Ложь во спасение или во вред. Неважно. Решать за другого достоин ли он знать правду или нет. Не правильно. Нельзя уберечь, скрывая истинные причины, намерения, итоги, решения. Рано или поздно правда всплывёт наружу. За ней последует расплата. Должное наказание за то, что всегда пытаешься выпутаться из любой ситуации в одиночку. Сталкивая всех на своём пути, стараешься не находить в себе совесть, чтобы не мучила бессонница долгими длинными ночами. Бесчестность второе прозвище тех, кто старается доказать окружающим своё превосходство над ними, используя грязные лживые методы. Мог ли я относиться к такому типу? Вероятно, да. Ведь моими слушателями правды были лишь немые стены.

После занятий я зашёл в редакцию. Стен, как обычно, набирал очередную статью для школьной газеты. Я положил учебники на стол и прошёл за рабочее место.

— Ты как? — Я вопросительно на него взглянул. — Просто выглядишь крайне плохо.

— Ерунда, — сухо произнёс я, включая процессор.

— Не думал, что вампиры могут быть уставшими.

— Мне сейчас станет гораздо легче, если ты замолчишь и перестанешь каждый раз говорить об этом вслух.

— Я же ничего не сказал! — возмутился он. — Просто ты скрываешь от меня всё!

— Я ни с кем не обязан делиться. — Я сурово посмотрел на него. По взгляду было понятно, что я разозлился.

— Прости, — жалобно простонал Стен, почувствовав тёмную ауру в комнате. После он замолчал, продолжая клацать по клавиатуре. — Как разговор с Розой Клейтон? — немного погодя вновь заговорил он.

— Она не стала со мной разговаривать.

— Да уж. — Неожиданно треск раздался позади меня. Стен вздрогнул от того, что открытое окно ударилось о стену. — Уф! — испугано прокричал он.

— Всего лишь ветер, — успокоил его я. Стен громко сглотнул. — Плохо спишь? — спросил я.

— Бывает.

— От чего же?

— После того нападения мне каждый раз мерещится, что вот-вот должно произойти что-нибудь плохое. Кто-нибудь залезет в окно. Или подстережёт меня за углом.

— Тебе кто-то угрожал? — решил уточнить я.

— Нет, — возразил тот, — а что должны были? — напугано, поинтересовался Стен.

— Просто веди себя, как обычно, — ответил я, но после исправил сам себя. — Вернее веди себя тише воды, ниже травы. Тогда всё будет замечательно. Никто не станет к тебе подходить.

— Спасибо за предупреждение, — произнёс он. — Да, было наивно с твоей стороны полагать, что Клейтоны заговорят после стольких лет.

— Заговорят, — уверенным голосом сказал я.

— Да? — удивился он. — И каким же образом?

— Все мы не без греха. Ведь так?

— Ты что теперь на весь город будешь компроматы собирать?

— Если понадобиться, то да.

— И всё ради себя? Или всё же есть и другие причины? Ник, например? — в его голосе звучали нотки ревности. — Я, конечно же, не против вашего с ним общения. Но почему он? Неужели он лучший собеседник, чем я?

— Представь, да. — Я приблизился к окну и прикрыл его.

— Он умнее меня? Он знает больше тем для разговоров?

— Нет! — закричал я.

— Тогда что?

— В отличии тебя он молчит.

— И что тебе нужен молчаливый друг? — Я не ответил. — Тогда зачем он вообще нужен? — обиделся он. Я прошёл на своё место. Стен долго молчал и ничего не говорил, пытаясь соответствовать моим стандартам дружбы. Было видно, как ему хочется нарушить тишину. Время от времени он поглядывал в мою сторону. Я чувствовал на себе его взгляд. Но как только я поворачивал голову в его сторону, он сразу отворачивался, делая вид, что занят своими делами.