Сейчас же, после встречи с этим незадачливым шантажистом, она с беспокойством ощущала на себе пристальный, буквально пронизывающий насквозь, пытливый взгляд сотен уставившихся на нее глаз…

Неужели за нее взялись настолько серьезно?

Это было плохо…

Нетрудно, конечно, заморочить мозги одному следователю. Затуманить глаза другому… Но уж если к этому делу подключен весь милицейский аппарат, если они с таким упорством взялись за это дело, то в итоге добьются своего. Ну а если, кроме собственных подозрений, у них на руках имеются и показания Марии!..

Короче, бороться со столь мощным государственным учреждением Хильда была не в состоянии. Рано или поздно придется признать поражение.

Но в планы Хильды это не входило.

— Хорошо, — со злостью прошептала она. — Раз уж вы непременно так желаете арестовать гражданку Подберезкину, вы получите ее…

Правда, добавила она про себя, им вовсе не обязательно иметь эту даму в живом виде. Обойдутся и покойницей…

Хильда презрительно рассмеялась. Пусть будет сделано нечто подобное тому, что было придумано и реализовано Ларисой. В некотором смысле, даже остроумно придумано. Но она, Хильда, сделает это иначе. Более грамотно. И ее уж никто не сможет заподозрить в подлоге. Лежать будет именно она. Сама.

Точнее, почти сама…

«Если бы эта глупышка умела делать то, что умею я, — прищурившись, подумала Хильда, — ей не пришлось бы подыскивать сомнительной схожести близняшку… Лариса все приняла за чистую монету. Купилась на мои фокусы… Да, впрочем, и все они прекрасно покупаются на них. И поэтому теперь полностью принадлежат мне…»

Она включила свет. Прошла на кухню. Сделала себе легкий ужин. С удовольствием поела, выпила кофе. Вернулась в комнату, уселась поудобнее в кресло, закурила и включила телевизор. Зачем же из-за всяких пустяков лишать себя этих маленьких радостей?

Она с захватывающим интересом просмотрела очередную порцию одного из многочисленных сериалов. Слегка невольно посопереживала каким-то незадачливым влюбленным. Затем переключилась на другой канал. Посмотрела информационную программу. По-человечески посочувствовала чудаковатому пожилому и усталому человеку, взвалившему на себя столь тяжкое бремя, как заботы об огромном и непредсказуемом государстве…

Выключила телевизор. И пошла на покой.

После ухода Хильды Игорь весь день в возбужденном состоянии метался по комнате. Заходили блондинки. Приносили обед, ужин, какие-то книги… К книгам он не прикоснулся. Не хотелось не то что читать, а даже и думать о чем-то постороннем. Перед мысленным взором то и дело вставал образ Хильды, загадочно улыбающейся и призывно манящей бездонной голубизной томно сияющих глаз. Игорь пытался отогнать это видение, отвлечься от навязчивого образа, вспоминая о ком-нибудь другом. Но все было бесполезно. Желание обладать этой страшной и загадочной женщиной сводило на нет все разумные доводы, притупляло врожденный инстинкт самосохранения, нейтрализовало генетический иммунитет против всякого рода вируса очевидной опасности… Словно внезапная страсть, охватывающая жертву при виде своего палача. Словно неведомый любовный порыв, бросающий самца каракурта в объятия своей кровожадной невесты, в яростном оргазме пожирающей безрассудного жениха…

Теперь он почти безо всякого предубеждения посматривал на валькирий, встречаясь с их загадочными, какими-то доверительными взглядами. Его уже не смущали значки со свастикой, приколотые к блузке каждой из этих красавиц. И он попробовал даже намекнуть одной из них, что не прочь был бы заняться с ней кое-чем более существенным, чем обмен ласковой улыбкой и доброжелательным взглядом.

Но едва коснулся обтянутого черной мини-юбкой упругого тела, как глаза ее брызнули ледяными искрами, и он понял, что получил недвусмысленный намек на то, что повторять этого движения не стоит во избежание некоторых дальнейших неудобств… Очевидно, санкции Хильды распространялись отнюдь не на всех валькирий и не были для них таким уж непререкаемым постановлением… Или, может быть, просто был момент такой? Не самый подходящий…

Через мгновение она снова ласково улыбалась.

Так или иначе, Игорь домучился до вечера и решил, что пора отходить ко сну. Он надел пижаму, залез под одеяло. Но уснуть не мог.

Долго ворочался с боку на бок. Решил почитать что-нибудь из принесенных книг. Быстро надоело. Бросил. И незаметно для себя начал проваливаться в сон.

Волны неги понесли его в клубящуюся даль. Пышные заросли цветущего кустарника обступили со всех сторон.

Разноцветные бабочки взмахивали своими яркими крыльями, навевая прохладу и успокоение…

Но почему-то сквозь эти умиротворяющие картины время от времени стремительной тенью проносились бешено вращающиеся колеса черного автомобиля. И венчики ярких цветов грустно покачивали своими головками…

Затем все исчезло, и мир заполнился золотым светом.

Отливающие старинной бронзой длинные пряди волос выскользнули из рук и рассыпавшимся веером упали на обнаженные плечи. Большие зеленые глаза ласково и печально взглянули на него…

— Илонка… — шепотом позвал он. Улыбнулся и протянул к ней свои зовущие в объятия руки.

Замок тихо щелкнул. Дверь приоткрылась. Волна легкого сквознячка пробежала по комнате. Молчаливая тень склонилась над изголовьем…

Проснувшись рано утром, Хильда долго лежала в постели, не открывая глаз и пытаясь вспомнить, что же она такое видела во сне. Такое, что внезапно взволновало ее. Да, наблюдение продолжалось. Она чувствовала это. Но не только пристальное, назойливое внимание к ее персоне тревожило ее. Что-то произошло. Ночью. Когда она спала. Нечто странное и необратимое. Чего она никак не могла ожидать. Но что именно, она не понимала.

Хильда подошла к зеркалу. Заглянула внутрь. Но ничего, кроме своего заспанного лица, там не увидела. И как ни напрягала, ни концентрировала волю, как ни пыталась пронизать взглядом эту равнодушную стеклянную плоскость, зеркало молчало. Лишь насмешливо отражая ее собственные гримасы, довольно-таки странные, показавшиеся бы даже смешными наблюдавшему со стороны…

Хильда заторопилась во Второй Номер. Потому что именно там, а не где-либо свершилось то самое, что совершенно не укладывалось в сознание.

Но прежде всего было необходимо каким-то образом сбить со следа этих не в меру любопытных милиционериков — капитана Гаврилова и его нового приятеля лейтенанта Федю, которые, несмотря на выходной день, на свой страх и риск задумали проводить самостоятельное расследование.

Хильда прекрасно видела их обоих, прятавшихся в подъезде напротив. И, естественно, сразу узнала и того, и другого.

— Кофе вам вынести с пирожками, что ли? — усмехнулась Хильда. — Небось продрогли за ночь. Чудаки…

Но, пошутив сама с собою таким образом, она быстро перестроилась на серьезный лад и занялась подготовкой своего незаметного исчезновения. Не так страшно, когда двое энтузиастов своего дела торчали возле ее дома. Но вовсе не обязательно наводить их на Номер Второй…

Хильда плотно зашторила окна. Так, чтобы ни один луч света не проник в комнату. Надела на себя все необходимое, чтобы в нужный момент мгновенно выскользнуть из квартиры. Затем подошла к зеркалу и встала перед ним.

Сейчас главное — внимание и сосредоточенность.

Она пристально уставилась на свое отражение, зафиксировала его. Затем осторожно провела рукой над зеркальной плоскостью. Изображение мгновенно погасло, как на выключенном экране телевизора. Хильда пристально уставилась в темную глубину и стояла некоторое время буквально не шелохнувшись. И наконец увидела то, что и хотела увидеть. В глубине зеркала все более и более отчетливо проступал вид противоположной стороны улицы, открывающийся из двери парадной. Хильда усилила свое энергетическое излучение и добилась наконец такого непосредственного ощущения, как будто бы она сама стояла там, в дверях, и только размышляла, в какую сторону ей лучше направиться. Она заметила, как мгновенно насторожились ее преследователи, увидев внезапно возникший образ объекта их наблюдения, спокойно стоящий на пороге подъезда. И лишь недоуменно переглядывались между собой, не понимая, как это они проморгали ее появление.