Агнета с трудом приспосабливалась к жизни записывающейся звезды и профессиональной артистки. «Мои мечты сбылись, но я ежедневно следила за тем, чтобы мною не овладели самодовольство и успокоенность», — говорит она. Молодой девушке из провинции было нелегко вписаться в среду стокгольмского шоу-бизнеса. Многие его представители, обманутые наивной внешностью, поначалу обращались с Агнетой покровительственно, но, узнав ее получше, резко меняли свое отношение к ней.

«Невысокий рост и светлые волосы вовсе не означают, что девушка абсолютно глупа, — говорит она. — Люди качают головами и заявляют: «Ты так молода, едва ли в твоей голове есть что-нибудь». Я это очень не люблю». Ее также очень оскорбляло, когда кто-нибудь выражал сомнение в том, что она сама сочиняет песни.

Певец Hep Stars живо помнит свою первую встречу с Агнетой вскоре после ее переезда в Стокгольм. «Она разговаривала, как обычно разговаривают парни. В то время среди девушек не было принято ругаться и употреблять крепкие выражения. Помнится, я подумал: «Это действительно крутая девчонка, она сама знает, что нужно делать». Только будучи такой, как она, и можно было утвердиться в столь юном возрасте в музыкальном бизнесе».

Несмотря ни на какие трудности, Агнете нравилось быть знаменитостью. Она не переставала изумлять своих друзей, которые появились у нее во множестве. «Они водили меня на вечеринки и всячески помогали мне. Ходить на вечеринки — это очень важно. Нужно постоянно быть на виду, иначе люди забудут о твоем существовании».

На протяжении осени 1968 года, наряду с выступлениями тура и уроками в школе актерского мастерства, продолжались ее роман и сотрудничество с Дитером Циммерманом. В конце года вышел еще один немецкий сингл с пустой, бессодержательной песней «Senor Gonzales», которая спустя несколько месяцев ненадолго появилась в нижней части чартов. Агнета была озабочена по поводу своего немецкого материала. «Я старалась убедить немцев позволить мне записывать мои собственные песни, но они меня не слушали. Подбиравшиеся ими песни были просто ужасны, и ни одна из них не стала хитом».

В конце 1968 года Агнета выпустила свой первый альбом. Он включал материал с ее пяти шведских синглов и еще две песни. С точки зрения авторства это был впечатляющий дебют. В девяти песнях из двенадцати она выступала в качестве композитора или автора текста либо и того и другого. Три песни, сочиненные исключительно ею, принадлежали к лучшим на альбоме. При всей их наивности было очевидно, что они исходят от сердца. Однако четыре песни, написанные совместно с Дитером Циммерманом — его музыка, ее стихи, звучали весьма неубедительно: их мелодии напоминали традиционные немецкие шлягеры, а тексты были либо глупо-сентиментальными, либо откровенно фантастичными.

«Многие стихи просто отвратительны, — признавала она впоследствии. — Меня извиняет только моя молодость. Когда я слышу «Skal kara van» («Выпьем, дорогой друг») и «Snovit och de sju dvargarna» («Белоснежка и семь гномов»), мне хочется умереть, настолько ужасны их тексты».

Ей недоставало опыта, но таланта и энтузиазма было в избытке. На этом раннем этапе своей карьеры Агнета постоянно писала песни. «Идеи рождались всюду — в городе, в автобусе, едущем к месту очередного выступления. Я едва успевала доставать бумагу и ручку», — вспоминает она. Когда у нее бывало настроение, она зажигала две свечи — преимущественно красные — и садилась за фортепьяно. Это создавало подходящую атмосферу для превращения идей в мелодии, но, как правило, грустные.

Она осознавала, что между ее живой натурой и меланхоличной тональностью ее песен существует резкий контраст. «Я писала много веселых песен, но, похоже, публика предпочитала мои более печальные мелодии», — говорит она. Это подтвердилось, когда она записала одну из своих наиболее бойких композиций. Песня «Tag min hand lat oss bli vanner» («Возьмемся за руки») пролежала на полке несколько месяцев и в конечном итоге была использована для второй стороны сингла.

Хотя дух творческого созидания бил у Агнеты через край, большинство ее записей, последовавших за первым альбомом, несли на себе печать влияния Дитера Циммермана и его команды — а их не интересовали ее песни. Весной и летом 1969 года она выпустила еще два сингла в Западной Германии. Один из них, «Concerto d'amore», ненадолго появился в чартах. В июне она приняла участие в конкурсе шлягеров в Берлине с песней Дитера «Wer schreibt heut' noch Liebesbriefe» («Почему любовь сегодня пишет письма»), но не дошла до финала.

Даже в Швеции почти все песни, выпускавшиеся Агнетой, являлись композициями Дитера, к которым она писала тексты. С позиций сегодняшнего дня вполне очевидно, что влияние на ее творчество немцев вообще и Дитера в частности носило откровенно отрицательный характер. В Западной Германии пластинки Агнеты так и остались незамеченными, а в Швеции лишь один ее сингл ненадолго попал в Svensktop- реп. Этот небольшой успех выпал на долю песни «Fram for svenska sommaren» («Перед началом шведского лета»). Весьма примечателен комментарий Агнеты по этому поводу десятилетие спустя: «Неужели я когда-то записала это? Некоторые вещи не оставляют в памяти никакого следа».

Ее отношения с Дитером, основывавшиеся на любви и музыкальном творчестве, довольно быстро дали трещину. Минуло шесть месяцев после помолвки, а они все еще не могли решить, где им жить. «Дитер настаивал, чтобы я переехала в Германию, а мне не хотелось. Он с таким же успехом мог бы переехать в Швецию», — говорит Агнета. Никто не желал уступать.

К тому же Агнету стал угнетать диктат Дитера в работе. Карл-Герхард Лундквист вспоминает, что Агнета принадлежала к той категории исполнителей, которые точно знают, какие песни они хотят записывать, а какие нет. «Я встречался с Дитером Циммерманом пару раз, и он произвел на меня приятное впечатление. Но было совершенно очевидно, что именно он решает, какие песни следует записывать».

Разрыв становился неизбежным, а физическая дистанция не способствовала стремлению к компромиссу. «Мы виделись редко и поэтому ревновали и подозревали друг друга. Нам никак не удавалось договориться о дате свадьбы, но мы приобрели кое-какие вещи для нашего будущего дома. Но спустя некоторое время мы поняли, что нам лучше разорвать помолвку. Поначалу я переживала: все же нас кое-что связывало».

К весне 1969 года Агнета вновь стала свободной и благодаря этому получила возможность принимать самостоятельные решения. Она продолжала писать песни, и ее даже иногда просили сочинять материал для других исполнителей. Певец Ханс Смедберг, новый клиент Cupol Records, записал одну из ее песен на своем дебютном сингле. Летом Агнета планировала отправиться в тур по Народным паркам вместе со Смедбергом и известным комиком.

4 мая она должна была начать сниматься в телевизионном шоу. Среди его участников было несколько популярных шведских исполнителей того времени. Но одно имя в списке заставило забиться ее сердце. Судьба дарила ей возможность довольно длительного общения с Бьерном Ульвеусом.

На первый взгляд, вторая половина 60-х была для Hootenanny Singers периодом сравнительного процветания. Личные планы членов группы на будущее не мешали им ездить в туры и выпускать хиты. Четверо молодых людей, как и прежде, были хорошими друзьями, но если некогда они представляли собой сплоченный коллектив, то теперь все явственнее прослеживалась тенденция к взаимному отдалению. Что касается Бьерна Ульвеуса, он был полон решимости в любом случае остаться в музыкальном бизнесе. «Мне очень хотелось, чтобы все это продолжалось, — говорит он, — Помнится, сидя в автобусе, везущем нас на выступление, я думал: «Это не может кончиться, мы должны записать еще один хит, и тогда продержимся еще сезон».