– Что ты имеешь в виду?

– Ты когда-нибудь дралась подушками?

– Нет, а по… – Слова Дианы потонули в пухлой подушке, шлепнувшейся ей в лицо. Кори метнулась к изножью кровати и пригнулась, ожидая возмездия, но Диана сидела неподвижно, дожевывая печенье и держа подушку на коленях. – Неужели ты все-таки решилась? – наконец произнесла она, пристально глядя на Кори.

Обманутая ее невозмутимым видом, Кори спросила:

– Почему бы и нет?

– Потому что теперь мне придется… отплатить тебе тем же!

Диана сорвалась с места так стремительно и прицелилась так метко, что Кори не успела увернуться. Смеясь, она бросилась за еще одной подушкой, и Диана последовала ее примеру. Пять минут спустя, когда встревоженные родители распахнули дверь спальни, им пришлось вглядываться сквозь летающие по комнате перья, чтобы обнаружить двух девочек – они лежали на полу, заливаясь смехом.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – произнес мистер Фостер тревожно.

– Бой подушками, – задыхаясь, ответила Диана. Перо прилипло к ее губам, и она попыталась снять его двумя пальцами.

– Нет, просто сдуй или сплюнь, – со смехом посоветовала Кори, а затем продемонстрировала этот способ.

Диана старательно повторила увиденный прием, а затем зашлась в хохоте, увидев гримасу на лице отца. Перья кружились у него над головой, опускались на плечи, а он стоял, словно окаменев, рядом с новой мамой Дианы, которая пыталась скрыть усмешку.

– Мы уберем все, прежде чем ляжем спать, – пообещала Диана.

– Ни за что, – непримиримо заявила Кори. – Ты должна провести ночь среди этого мусора. Если сумеешь – значит, еще не все потеряно, может быть, ты вскоре станешь отъявленной неряхой вроде меня!

Все еще лежа на полу, Диана взглянула на Кори и подавила смешок.

– Ты и вправду так думаешь?

– Да, шанс есть, – торжественно поставила диагноз Кори, – но тебе придется как следует потрудиться.

Едва Роберт Фостер попытался возразить, жена потянула его за рукав прочь из комнаты. В коридоре Роберт недовольно взглянул на нее:

– Разве девочкам не следует прибраться сегодня же?

– Завтра будет в самый раз, – отозвалась Мэри Фостер.

– Но эти подушки стоили недешево. Диане следовало вспомнить об этом заранее. С ее стороны было бездумно и безответственно портить их.

– Боб, – мягко произнесла Мэри, увлекая мужа к спальне, – такого обостренного чувства ответственности, как у Дианы, я не встречала еще ни у одной девочки.

– Я научил ее быть такой. Взрослый человек обязан осознавать последствия своих поступков.

– Дорогой, – прошептала Мэри, – она еще ребенок.

Роберт задумался, и вскоре озорная улыбка приподняла уголки его губ.

– Ты права. Но неужели ты считаешь, что уметь сплевывать перья так важно?

– Необходимо, – со смехом отозвалась его жена.

Склонившись, Роберт поцелуем стер улыбку у нее с лица.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

– А я люблю Диану.

– Знаю, и потому моя любовь к тебе крепнет с каждым днем. – Повалившись в постель, Роберт потянул за собой жену, пытаясь просунуть руки ей под шелковый халат. – Ты ведь знаешь, что я люблю Кори?

Она кивнула, одновременно протягивая руку за подушкой, прислоненной к спинке кровати.

– Вы изменили нашу жизнь, – продолжал Роберт.

– Спасибо, – шепотом ответила Мэри и уселась рядом с мужем. – А теперь позволь изменить твои представления.

– О чем?

– О боях подушками. – С этими словами Мэри залепила мужу подушкой в лицо.

Сестры услышали громкий стук. В тревоге вскочив на ноги, они выбежали в коридор.

– Мама, папа! – позвала Диана, постучав в дверь спальни родителей. – С вами все в порядке?

– Ничего страшного, – донесся голос Мэри Фостер, – но мне не помешает подмога.

Диана и Кори обменялись изумленными взглядами, затем Диана повернула ручку и открыла дверь. Девочки застыли как вкопанные, с открытыми ртами уставились на родителей, а затем переглянулись.

И разразились хохотом.

На полу, среди кучи перьев, их отец только что положил мать на обе лопатки и прижал ее руки к ковру.

– Извиняйся, – велел он.

Его жена залилась смехом.

– Извиняйся, иначе не отпущу.

Мэри Фостер взглянула на дочерей, перевела дыхание и насилу выговорила между приступами смеха:

– По-моему, в таких… случаях… женщины должны… действовать сообща.

Девочки были с ней согласны. Битва этой ночи завершилась со счетом двенадцать – два: дюжина пуховых подушек не устояла против двух резиновых.

Переполненная хорошими новостями, Диана схватила сумку с кожаного сиденья нового «БМВ», подаренного ей отцом месяц назад, в честь шестнадцатилетия, и взлетела по ступеням величественного георгианского особняка – своего первого и единственного дома. За два года, прошедших с тех пор, как ее мачеха, а затем и ее родители перебрались в Ривер-Оукс, и атмосфера, и внешний вид дома и окрестностей коренным образом изменились. Тишину вытеснили смех, веселые беседы и шутливые споры; из кухни плыли восхитительные запахи; цветы заливали безудержным буйством красок сад и расплескивались изысканными букетами в комнатах.

Все восхищались переменами, а также прибавлением в семье – все, кроме экономки Гленны, которая вырастила Диану после смерти ее матери. Именно с Гленной Диана столкнулась в холле.

– Гленна, а Кори дома?

– Кажется, она на заднем дворе – обсуждает вместе с остальными завтрашнюю вечеринку. – Гленна закончила стирать пыль со стола орехового дерева и выпрямилась, внимательно оглядывая полированные поверхности. – Когда была жива твоя мама, она нанимала декораторов и поваров, желая устроить прием, – многозначительно подчеркнула Гленна. – Так развлекается большинство состоятельных людей – и развлекалось бы впредь, если бы не мы.

– Да, – с мимолетной улыбкой подтвердила Диана. – Теперь мы задаем тон. – Она направилась по коридору, уходящему в глубь дома, а Гленна шагала рядом, походя смахивая тряпкой с попадавшихся на пути столов и стульев несуществующие пылинки.

– Когда мы устраивали прием, – гнула свое Гленна, – главной задачей было украсить дом и подать вкусную еду. Но теперь этого мало. Теперь, видите ли, все должно быть свежим, натуральным, выращенным или сделанным собственноручно. Самодельное и домашнее годится только для деревенских жителей. Конечно, твои бабушка и дедушка и в самом деле из деревни, и им трудно понять, что…

Непрестанное брюзжание Гленны продолжалась с тех пор, как родители Мэри захватили в свои руки домашнее хозяйство.

Родители Мэри и Диана полюбили друг друга с самой первой встречи. Видя, как несколько месяцев подряд девочки разрываются между Лонг-Вэлли и Ривер-Оукс, Роберт поручил архитектору и подрядчику подновить и расширить пристройку к особняку, предназначенную для гостей. Следующим шагом стал парник для Розы и огород для Генри.

За свое великодушие Роберт был вознагражден свежими фруктами и овощами, выращенными на его собственной земле, и аппетитными кушаньями, подаваемыми в самых неожиданных местах.

Роберту никогда не нравилось есть в просторной кухне в задней части дома. Кухня предназначалась для небольшой армии поваров, необходимых для проведения пышных приемов. Помещение с белыми кафельными стенами, чересчур громоздким нержавеющим оборудованием и унылым видом из единственного окна казалось Роберту казенным, стерильным и неуютным.

Пока в жизни Роберта не появилась Мэри и ее родные, он довольствовался обжигающе-острой стряпней своей кухарки Кончиты – стряпней, которую поспешно съедал в официальной обстановке столовой. Ему и в голову не приходило, что можно обедать под деревом на симпатичной лужайке за домом или же возле прямоугольного бассейна олимпийских размеров.

Но теперь Роберт поглощал восхитительные блюда и наслаждался пребыванием дома. Кухня, которую он некогда избегал, стала его излюбленной комнатой. В одном ее конце Генри устроил подобие солярия, вмонтировав окна в потолок и наружную стену. В этом уютном, светлом уголке расставили диваны и кресла, где было приятно коротать время перед обедом. Мэри с Розой расписали каждую плитку узором из переплетенных лоз и цветов и выбрали для обивки мебели ткань с тем же мотивом. А затем они заполнили оставшееся место многочисленными растениями в белых горшках.