Самолеты дважды в день доставляют на маленький островок, площадь которого не превышает сорока квадратных километров, группы туристов, жаждущих полюбоваться красотами Южных морей. Есть здесь и большая лодка, и маленький автобус, и даже асфальтированная дорога. Туристы совершают небольшую поездку по островку, затем обедают в «Борабора-отель», здание которого похоже на аналогичные отели Муреа или Раиатеа, танцуют, едят запеченного поросенка, купаются в водах лагуны. Затем они покидают Борабору. Мимо символической могилы Алена Гербо проносятся один за другим автобусы с туристами. Дух великого мореплавателя, вероятно, брезгливо сплевывает при виде пестрых групп туристов, топчущих его любимый остров. В поселке Ваитапе — главном населенном пункте острова — мальчуганы увлеченно играют в футбол на спортивной площадке, которую построил сам Гербо более пятидесяти лет назад. Вблизи еще один красный церковный купол. Лазурная лагуна так и манит искупаться.
Последний самолет в тот же день вылетел на Таити. Рыбаки закончили лов. Парусные каноэ покоятся на коралловом песке. Издали доносится звук гитары. Ее неназойливое бренчание доставляет кому-то удовольствие. Может, рядом какая-нибудь девушка кутается в свое пареу и поправляет огненно-красный гибискус в волосах? Низко склонились над водой пожелтевшие пальмы. Почти на каждом кокосовом дереве виден жестяной обруч, который отпугивает жуков и жирных крабов, охотящихся за кокосовыми орехами. Крабы ловко лазят по деревьям и пробивают твердую скорлупу. Жуки пожирают молодые листья, и пальмы гибнут.
Погружаюсь в кристально чистую воду лагуны. Почти над самой моей головой повис букет тропической зелени. За рифом слышится бесконечный рокот океанских волн. Умирая в дождливой Европе в 1965 году, Сомерсет Моэм говорил: «Как бы хотелось еще раз искупаться в кристальных водах одной из лагун Южных морей».
Борабора сохранилась в моей памяти удивительно красивой. Как и подобает красавице, она вплоть до второй мировой войны оставалась абсолютно недоступной. Лавровый венец рифов, который некогда гарантировал ей покой, принес, к сожалению, острову гибель. Во время второй мировой войны, когда воюющие стороны не считались ни с какими расходами, отряды саперов построили на коралловом рифе стратегическую стартовую полосу. Через эту рану вторгся на остров турист: «Борабора — жемчужина Тихого океана, двухдневное пребывание на котором стоит всего 130 долларов».
Последняя добыча европейцев
Сверкающий белизной павильон, являющийся сегодня мемориальным музеем американского броненосца «Аризона», резко выделяется на фоне голубых вод Перл-Харбора. Над ним развевается звездно-полосатый флаг США. Наше суденышко заполнено до отказа: американцы, японцы, слышна и испанская речь. По плавучему помосту вся эта многоязычная группа попадает внутрь оригинального мавзолея. Увешанные фото- и кинокамерами туристы из Японии, особенно старшего возраста, чрезвычайно внимательно рассматривают изъеденные коррозией жестяные листы лежащего под нами броненосца. Возможно, среди них есть участники бомбардировки «Аризоны» 7 декабря 1941 года. Могучий корабль затонул в течение восьми минут, а в нем погибли свыше тысячи офицеров и матросов, включая командира Валькенбурга и контр-адмирала Кидда. «Вечной памяти мужественных моряков» — высечено на бронзовой мемориальной доске.
Перл-Харбор — крупнейшее поражение США за всю их историю. Триста пятьдесят японских самолетов, стартовавших в два приема с бортов авианосцев, напали врасплох на американскую военно-морскую базу на Гавайских островах. Они практически уничтожили весь американский тихоокеанский флот. Разгром американцев многократно описывался в каждом исследовании, посвященном второй мировой войне.
Сегодня Перл-Харбор — составная часть Гонолулу, города, насчитывающего почти четыреста тысяч жителей и расположенного на южном берегу острова Оаху. Американцы считают особенно знаменательным то обстоятельство, что именно в административном центре Гавайев, которые в 1959 году получили статус пятидесятого штата США, существует единственный в Штатах королевский дворец, ибо в течение более ста лет Гавайи были монархией, управляемой династией Камеамеа. Ни для правителей, ни для гавайцев эти годы не были счастливыми. Как и на другие острова Океании, белые принесли сюда болезни. Они захватили земли, способствовали распространению коррупции, алкоголизма и других «благ» цивилизации. Для работы на плантациях сахарного тростника привезли китайцев (а вместе с ними чуму и проказу), корейцев, филиппинцев, пуэрториканцев, рабочих со всего света. Коренные жители Гавайев стали быстро вымирать. Уже через сто лет, прошедших со времени первого пребывания здесь Дж. Кука, численность народа, который по праву мог гордиться своими великолепными воинами, сократилась почти на девяносто (!) процентов.
До конца XVIII века на архипелаге не появлялись, кроме англичан и американцев, представители каких-либо других национальностей. В начале XIX века на Гавайские острова прибыл некий Шеффер. Он прибыл из Ситки (Аляска) и отрекомендовался ботаником и посланником самого царя. В 1804 году к нему присоединились несколько офицеров с корабля «Петропавловск». Вместе они пытались овладеть островом Кауаи. Однако Петербург дезавуировал подобные действия, сочтя Шеффера авантюристом, что лично подтвердил царю запрошенный по этому поводу прославленный Отто Евстафьевич Коцебу[Коцебу Отто Евстафьевич (1788–1846) — видный русский мореплаватель. Участвовал в трех крупных морских экспедициях (1803–1806, 1815–1818 и 1823–1826 гг.). Открыл ряд островов в архипелагах Маршалловых, Туамоту, Самоа. — Примеч. пер.], командир «Рюрика», прибывший на Гавайи 24 декабря 1816 года.
Еще раз Коцебу появился на архипелаге восемь лет спустя, уже после смерти короля Камеамеа I. В это время его наследник уехал с визитом в Лондон. В отсутствие монарха Коцебу был принят главой острова Гавайи и одной из вдов великого короля, «ветреной, круглощекой и тучной» Нома Ханой. Как-то она послала ему письмо, которое сохранилось по сей день. Вот текст письма, приведенный польским океанологом профессором Годлевским (сам он, к сожалению, недавно скончался):
«Приветствую тебя, русский! Люблю тебя всем сердцем. Когда я вижу тебя в моей стране, то испытываю такую большую радость, которую не в состоянии даже выразить. У нас здесь все изменилось. Когда жил Камеамеа, страна цвела, а после его смерти она приходит в упадок. Молодой король сейчас в Лондоне. Кааху Ману и Караии Моку отсутствуют, а заменяющий их Хинау не пользуется достаточным авторитетом у народа, чтобы принять тебя так, как ты этого заслуживаешь. К тому же он не в состоянии снабдить тебя нужным количеством свиней, батата и таро. Как я жалею, что мои земли находятся так далеко, на острове Мауи, за морем. Если бы они находились ближе, то изо дня в день тебе поставлялись бы свиньи. Как только вернутся Караии Моку и Кааху Ману, все твои потребности смогут быть удовлетворены. Брат короля находится у нас, но он еще дитя, без всякого опыта, не в состоянии отличить зло от добра. Прошу тебя передать от меня сердечный привет твоему императору. Скажи ему, что я охотно сделала бы это сама, но нас разделяет море. Не забудь передать привет от меня всему твоему народу. Так как я христианка и ты тоже, то прости меня, что пишу так. Чувство голода вынуждает меня закончить письмо. Желаю тебе также вкушать голову твоего поросенка с удовольствием и аппетитом. Остаюсь неизменно по-королевски верная и вечно любящая тебя
твоя Нома Хана».
Последним монархом Гавайев была женщина — королева Лилиуокалани. Подобно своему предшественнику-брату, она стремилась продолжить патриотическую программу «Гавайи для гавайцев!». В 1893 году ее свергли плантаторы, а во главе нового правительства стал местный юрист Доул. Его «кабинет» состоял, разумеется, из одних белых поселенцев. Пять лет спустя США официально аннексировали Гавайские острова.
