Лоуренс сам отвез внучку в городской дом Форсов. Он помог ей донести вещи до парадного входа, где их забрал слуга в перчатках. Дедушка ушел слишком скоро, и Шайлер снова осталась одна.

Чарльз устроил ей краткую экскурсию по дому: играющий бликами бассейн в цокольном этаже, вполне подходящий по размеру для проведения олимпийских соревнований, теннисный корт на крыше, спортзал, сауна, комната Пикассо (она так называлась потому, что в ней находился один из двух огромных эскизов к шедевру мастера, полотну «Авиньонские девицы»). Чарльз сказал, чтобы она располагалась, как ей удобно, и брала на кухне все, что пожелает. Затем он изложил свои правила. Шайлер пребывала в таком гневе и раздражении, что могла только молча кивать в ответ.

Потому она и пинала чемодан. Дурацкий чемодан. Дурацкий чемодан со сломанным замком. Дурацкий уродливый чемодан — одна из немногих вещей, оставшихся у нее от матери. Это был старый дорожный сундучок «Луи Вуитон», из тех, которые, когда их поставишь и откроешь, превращаются в мини-шкаф. Девушка снова пнула чемодан.

Тут в дверь негромко постучали, потом она отворилась.

— Извини, не могла бы ты... э-э... отложить это ненадолго? Я пытаюсь читать, — сказал Джек.

Судя по виду, он был погружен в свои мысли.

— Ой, извини.

Шайлер прекратила пинать чемодан. Она размышляла над тем, когда же она увидит своих кузенов. Тонкости запутанных взаимоотношений в вампирских семьях все еще плохо давались ей, но Шайлер понимала, что технически они с Джеком не являются кровными родственниками, даже если Чарльз и приходится ей дядей. Надо будет как-нибудь спросить у Лоуренса, как бы это все уладить.

— Что ты читаешь?

— Камю, — ответил Джек, показав ей экземпляр «Постороннего». — Читала?

— Нет, но мне нравится то, что «Кьюэ» поют, — ну, песня по мотивам этой книжки. Слыхал?

Джек покачал головой.

— Не-а.

— Кажется, она входит в их первый альбом «Три воображаемых парня». Роберт Смит — он тоже запойный читатель. Может, и экзистенциалист вроде тебя, — решила поддразнить она Джека.

Джек прислонился к стене, сложил руки на груди и задумчиво взглянул на девушку.

— Тебя тошнит, до того не хочется здесь быть.

— Что, настолько заметно? — поинтересовалась Шайлер, пряча руки в длинных рукавах свитера.

Джек приглушенно фыркнул.

— Ну простите.

— Ну прощаю.

Юноша положил книгу на туалетный столик.

— Это не так уж плохо.

— Да ну? И что же в этом хорошего?

— Ну, во-первых, тут есть я, — изрек Джек, подошел к кровати и уселся рядом с Шайлер.

Он подобрал теннисный мячик, выкатившийся из ее чемодана. Шайлер прихватила его с собой для вампирских занятий. Лоуренс хотел, чтобы она сосредоточилась на способности перемещать предметы в воздухе — этим ей еще только предстояло овладеть. Джек подбросил мячик и ловко поймал. Потом положил.

— Если, конечно, ты не захочешь, чтобы я ушел, — добавил он.

Он сидел совсем рядом с ней. Шайлер помнила, как бежала к нему в ту ночь, когда на нее напали в первый раз, как страстно он желал узнать правду про Кроатан и как глубоко он ее разочаровал, когда принялся игнорировать. А потом девушка вспомнила кое-что еще. Одну вещь, которую она не могла выбросить из головы с тех самых пор, как выпила крови Мими и впитала ее воспоминания.

— Это был ты! Ночью, на маскараде! Это ты тогда... — прошептала Шайлер, и в ответ на невысказанный вопрос Джек поцеловал ее.

Этот поцелуй у них был третьим — Шайлер считала их, — и когда их дыхание смешалось и широкие ладони Джека коснулись ее щек, все в ее жизни, что происходило до этого момента, показалось вторичным и заурядным.

Это чистое, небесное ощущение было единственным, ради чего стоило жить. Когда они целовались в первый раз, Шайлер уловила воспоминания Джека о девушке, которая выглядела в точности как она, но не являлась ею. Во второй раз Шайлер понятия не имела, что под маской скрывается именно Джек. А на сей раз они были вдвоем и только вдвоем. Джек целовал не ту девушку, которую, как ему казалось, он некогда знал, а Шайлер целовалась не с тем, кого она даже не знала. Они просто целовались друг с другом.

— Дже-ек! Дже-ек!

— Мими, — произнес Джек.

Он исчез из комнаты так стремительно, словно сделался невидимым. Когда Мими сунула голову в комнату Шайлер, та снова сидела одна и пинала чемодан.

— А, это ты. Джека не видала?

Шайлер покачала головой.

— Кстати, ты тут сильно не расслабляйся. Уж не знаю, зачем отцу понадобилась в доме такая мелкая пакость, но лично я советую тебе не попадаться мне на дороге.

Тем вечером Шайлер получила два разноплановых подарка на новоселье: кто-то сложил ей простыни конвертом, чтоб она там запуталась, а под дверь ей подсунули книгу. Альберт Камю, «Чума». В книгу был вложен конверт, а в конверте лежал ключ.

После этого Джек никак не показывал, что замечает ее присутствие, ни дома, ни в школе. Но позднее он возместил это полностью и даже более.

— Откуда это у тебя? — спросил Джек, проведя мизинцем по порезу у нее на лбу.

Они лежали на толстом ворсистом ковре и смотрели на угасающий огонь.

— А, так, ничего особенного. Стукнулась, — отозвалась Шайлер. Ей не хотелось прямо сейчас рассказывать о Дилане. — За тобой следили?

— Да. Но я подождал, чтобы она уехала, и только после этого поднялся сюда. — Голос у Джека был сонный.

Шайлер примостилась на сгибе его руки. Комнату освещал лишь отсвет горящих внизу уличных фонарей, но девушка ясно видела Джека в темноте. Его безукоризненный профиль, словно бы высеченный из мрамора, сиял подобно свече.

— А за тобой? — задал он встречный вопрос.

— Нет.

На самом деле она не проверила. Была слишком занята — уговаривала Оливера уйти. Слишком занята и слишком возбуждена. Потому что знала. Знала, что Джек уже наверняка здесь и ждет ее, как немного раньше она ждала его.

Но да, в следующий раз нужно быть поосторожнее. Им обоим нужно быть осторожнее.

В «Лексингтон армори» Блисс опоздала. Шоу Рольфа Моргана должно было начаться в девять вечера, а ей полагалось подъехать к шести, чтоб нанести макияж и уложить волосы, но уже было половина девятого. Блисс надеялась, что модельер ее не убьет, хотя, возможно, он уже вычеркнул ее из списка и, добравшись до места, она обнаружит, что в черном кружевном платье с корсетом, которое должна была демонстрировать она, уже расхаживает другая модель.

Блисс не хотела опаздывать, но последнее видение полностью сбило ее с толку. Она чистила зубы, а когда взглянула в зеркало, оказалось, что оттуда на нее смотрит тот самый красивый мужчина в белом костюме, что являлся ей во сне.

— Господи!

— Это вряд ли.

Мужчина расхохотался, как будто в жизни не слыхал ничего смешнее. Блисс заметила, что волосы у него — ну в точности цвета расплавленного золота. Глаза его были голубыми, как ясное утреннее небо. В помещении запахло цветущими лилиями, но этот надоедливый аромат маскировал запах гнили. В точности так же пахло от ее мачехи, Боби Энн, когда та после спортзала обливалась духами, вместо того чтобы принять душ. Блисс решила проявить храбрость.

— Ты кто?

— Я — это ты.

— Я что, схожу с ума? Почему ты здесь? — Блисс закрыла воду и попыталась успокоить дыхание. — Чего тебе нужно?

Золотой мужчина в белом костюме запустил руку в карман пиджака и извлек оттуда старомодные карманные часы на золотой цепочке.

— Время.

Когда Блисс снова взглянула в зеркало, он исчез. Следующие несколько часов девушка смотрела в зеркало, ожидая, что мужчина появится снова. И лишь после того, как наконец-то заставила себя отвернуться, Блисс осознала, что чудовищно опаздывает.

Но когда она проверила свой мобильник, там не оказалось ни гневных посланий от ее букера, ни встревоженных речей о том, что модельера скоро удар хватит из-за ее отсутствия. Добравшись до входа, Блисс смутилась вдвойне, обнаружив, что в зале для показов никого нет, не считая нескольких несчастных жертв моды, сгрудившихся за полицейским ограждением. Сейчас точно Неделя моды?