До нас дошли этические идеи и Гераклита, Эмпедокла, Анаксагора. Этику и мораль греки еще не разделяли. Под этикой или моралью понималась совокупность суждений о добре и зле и об основных целях, которыми человек должен руководствоваться в жизни, а также совокупность норм поведения людей и их взаимоотношений и обоснование этих норм.

Этика Демокрита в таком виде, в каком она до нас дошла, не представляет собой единой, стройной системы. Возможно, этические взгляды Демокрита были систематически изложены в его главном этическом произведении «О ровном настроении духа» (Peri euthymies). Большинство этических изречений Демокрита — это краткие сентенции, «гномы» в форме древних изречений, таких, как изречения семи мудрецов, Гесиода («Труды и дни»), элегии Феогнида, восточные сборники — изречения Соломона, роман Ахикара. Что касается последнего, то здесь сходство не ограничивается формой. Изречения Ахикара были известны в Египте в V в. и, по преданию, были начертаны на каменной стеле. Согласно Клименту, «Демокрит... переведя стелу Ахикара, включил ее в число своих произведений» (13, XIV). Несмотря на многие возражения против признания подлинным этого сообщения, оно, как мы увидим, в какой-то мере подтверждается.

Итак, мы можем предполагать, что Демокрит кроме собственных моральных идей включал в свои произведения древние изречения, греческие и восточные, отбирая, видимо, те, с которыми был согласен. Об этом сказано и в самом перечне сочинений у Диогена Лаэрция, где выделены из «Этических записок» сочинения, связанные с путешествием по Азии. Видимо, поэтому ряд изречений ученые нашли банальными, устаревшими даже для времени Демокрита (74, 490) и несоответствующими глубине его мысли. Однако эти поучения воплощали опыт масс, народную мудрость. Большинство «золотых изречений» обоих сборников были традиционными. Но были и другие, новые для античного времени. Задача этих изречений — помочь людям избрать наилучший образ жизни, помочь достижению блага. И Демокрит говорил: «Если кто-нибудь с умом станет внимать этим моим изречениям, то он совершит много дел, достойных прекрасного мужа, и избегнет многого дурного» (17, 273).

Известный историк древней философии Бернет считал подлинным только произведение Демокрита «Об евтимии», что дословно означает «О хорошем состоянии духа». Таким «хорошим» состоянием Демокрит считал спокойное, ровное настроение, которое устанавливается вследствие равномерного движения атомов человеческой души. Поэтому мы и переводим название: «О ровном настроении духа» (13, CXV). Достижение его, по Демокриту, — счастье и благо, и в этом цель жизни. По Диогену Лаэрцию, ровное настроение духа — «это такое состояние, при котором душа пребывает в спокойствии и равновесии, не волнуемая никакими страхами, суевериями или другими переживаниями. Он (Демокрит) называет такое состояние euesto и многими другими именами» (там же, 735). По Демокриту, пишет Цицерон, «спокойствие души и есть самая счастливая жизнь». «Если даже он считал, что счастливая жизнь — в (самом) познании, то, однако, хотел, чтобы из исследования природы вытекало благо для души; поэтому он называет высшее благо eutumia, часто atambia, т. е. душой, свободной от страха» (там же, 741).

Здесь почти все было ново, начиная с самого слова «евтимия». Счастье человека, по Демокриту, не зависело от счастливого стечения обстоятельств (tyche) и богини Тюхе (отсюда происходило название счастья «eutychie»). Оно не зависело и от прихоти божества — демона (откуда происходило слово «eudemonie»). Оно не означало также счастья от богатства и наслаждений, т. е. не означало и гедонизма, который впоследствии был представлен основателем школы киренаиков Аристиппом. «...Благое состояние духа... не тождественно наслаждению, как, превратно поняв, воспринимали некоторые» (там же, 735). «Тот, кто с радостью в душе устремляется к делам справедливым и законным, тот радуется и во сне и наяву, здоров и беззаботен; тот же, кто пренебрегает справедливостью и не делает того, что нужно, когда вспомнит об этом, испытывает неприятности, страх и бранит самого себя» (там же, 740).

Ф. Энгельс в своей книге «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии» пишет о том, как обыватель, филистер обычно понимает материализм: это «обжорство, пьянство, похоть, плотские наслаждения и тщеславие, корыстолюбие, скупость, алчность, погоня за барышом и биржевые плутни, короче — все те грязные пороки, которым он сам предается втайне» (2, 21, 290). Такие обвинения часто адресовались и Демокриту и еще больше — его продолжателю Эпикуру из-за того, что этика Демокрита была материалистична и глубоко отлична от религиозно-идеалистической этики Сократа — Платона (а затем — христианства). Демокрит видел источник морали не в «божественном голосе», как Сократ, не в «идее добра», как Платон, не в велениях богов, а в земной жизни людей. Нужда научила людей общаться друг с другом и способствовала организации их чувств, ума и души, которые состоят из атомов, смешанных в определенной пропорции (см. 13, 460). Так свидетельствует Феофаст, и это согласуется с этическими фрагментами о душевном покое, который зависит от «равновесия души» (см. там же, 735; 737; 739). Цель жизни, по Демокриту, — счастье, но оно ни в коем случае не сводится к телесным наслаждениям и узкому себялюбию, которые до сих пор приписывают его этике идеалисты всех мастей (см. там же, 776—790).

«Евтимия» у Демокрита включает удовольствие. Демокрит признавал человека природным существом с естественным стремлением к удовольствию и естественным инстинктом, который велит ему избегать неудовольствий и огорчений. Этот человек имеет право на счастье. Но чувства удовольствия и неудовольствия, согласно Демокриту, — это «граница между тем, что родственно нашему духу и неродственно» (там же, 734), это как бы сигналы, которые указывают человеку, к чему надо стремиться, а чего избегать для достижения нормального и радостного состояния души. Счастье — именно в этом состоянии: это не только евтимия, но и евесто (внутренняя устойчивость), а также гармония, размеренность (симметрия) и атараксия (безмятежность, которая, однако, у Демокрита не означала бездеятельности), и атамбия (неустрашимость). И здесь, в этике, так же как в теории познания, чувства являются источником сведений о добре и зле, но решает разум. Именно разум помогает человеку соблюсти важнейшее условие счастья — меру.

Понятие меры, которое было органически связано с понятиями порядка, ритма и гармонии, было традиционным в древнегреческой философии (см. 44, 35—43). Оно применялось философами как в учении о бытии, так и в объяснении внутреннего мира человека. Соблюдение меры было важной нормой морального кодекса Гесиода. Понятие меры роднило философию Гераклита и пифагорейцев; у последних оно было развито как числовая категория. Наконец, оно играло важную роль и в современной Демокриту медицине. Из понятия меры, упорядоченности всех желаний человека, что считалось залогом красоты и добра, вырастал идеал гармонического человека, который нашел свое яркое выражение в греческом искусстве.

Требование соблюдать чувство меры звучит в старом греческом изречении, приписываемом еще семи мудрецам, в частности реформатору Солону: «Meden agan!» — «Ничего слишком!», т. е. ничего сверх меры. У Демокрита это стало целым учением, сочетающим атомистическую теорию и этику.

Атом невидим, ибо он слишком мал. Сущность и качества вещи зависят от того, какая форма, расположение и порядок атомов в ней преобладают; мера пройдена — и вещь превращается в другую. Жизнь животного и человека зависит от равновесия вдыхаемых и выдыхаемых атомов огня; пройдена мера тех, которые человек может удержать — и человек умирает. Сама жизнь зависит от меры концентрации огненных атомов в веществе. А мера в образе жизни человека является условием его здоровья и счастья.

Приведем ряд фрагментов по изданию С. Я. Лурье (13): «Если превысить меру, то и самое приятное станет самым неприятным» (753). «Неразумные наслаждения порождают огорчения» (755, ср. 34 и 750). «Радости доставляют наибольшее удовольствие, если они редки» (757). «У людей с уравновешенным характером и жизнь упорядочена» (752, ср. 739).