Я совсем ничего не видела, но слышала его дыхание. В тот же миг я поняла, что он тоже слышит моё и попыталась сдержаться, не дышать. Ну не глупость? Он ведь знал, что я здесь. Поэтому я постаралась дышать ровно, не дрожать; кто знает, может, он подумает, что я всё ещё сплю и уберётся. Он шевельнулся, очень медленно и осторожно — он таки действительно думал, что я сплю. Куда там! С меня уже давно слетела всякая сонливость.

Он крадучись двинулся вперёд, и вот он уже там, где ещё пару минут назад был Фаро. Я ощутила, как его рука коснулась края моей постели. А потом внезапно он положил на меня обе руки — нет, не грубо, но наводящим ужас властным, собственническим жестом. Ко мне до сих пор никто и никогда так не прикасался. Он задышал громче и быстрей. Нет, он не собирался уходить, в этом сомнений не оставалось. Я в ту же секунду осознала, что последует дальше, осознала так ясно, как если бы мне об этом сказали открытым текстом. Одна его рука двинулась вверх, провела по моему лицу, а потом тяжело легла мне на плечо и пригвоздила к постели. Вот теперь я уже не могла больше притворяться. Я рванулась, перевернулась набок, соскочила на пол и кинулась к двери. В ту же секунду он всем своим весом обрушился на постель, как раз туда, где только что лежала я.

Но на пути к двери я споткнулась об его ногу, упала и не успела подняться, как его рука, вслепую лапающая воздух, схватила мою лодыжку. Хватка его оказалась неимоверно сильной; он тащил меня к себе, а я, в тщетных попытках за что-нибудь уцепиться, скользила обратно по гладкому полу. Затем я ощутила, как он другой рукой ухватился сзади за мою рубашку. Я снова рванулась вперёд, услышала треск ткани и почувствовала, как его ногти содрали мне на спине кожу. Не поворачиваясь, я изо всех сил врезала ему локтем.

По счастливой случайности, кажется, я попала ему по горлу. Он хватанул ртом воздух, его дыхание на мгновение прервалось, хватка ослабла, и я, воспользовавшись моментом, вырвалась, выскочила за дверь и помчалась в своей разорванной на спине рубашке куда глаза глядят.

30 июня (продолжение)

В ту ночь я больше не спала. Вылетев из дома, я бежала неведомо куда, думая лишь о том, как бы убраться поскорее и подальше. Так получилось, что я побежала по дороге в сторону магазина и церкви; шума погони слышно не было, но положиться на собственные уши я не могла — так громко бухало в них сердце. Ещё никогда в жизни мне не было настолько страшно. Целую минуту, а то и больше я мчалась на предельной скорости, и только потом чуть сбавила ход, оглянулась через плечо. Хотя в небе не было луны, ночь стояла ясная и безоблачная, и я чётко видела дорогу по всей её протяжённости. Ни малейших признаков мистера Лумиса. Я перешла на трусцу. Дышать было тяжело, голова кружилась. Миновав пруд и добравшись до магазина, я остановилась, а затем присела за углом — оттуда можно было по-прежнему держать дорогу под наблюдением.

Не думаю, что мистер Лумис в состоянии бегать, но кто его знает — полагала же я до последнего времени, что он не может ходить без палки!

Так я и просидела там час или больше, ни о чём не думая, просто восстанавливая дыхание и пытаясь унять дрожь. Фаро нигде не было видно, но я знала, где его искать. Он прячется под крыльцом — всю жизнь так поступал. Как только между людьми возникали какие-то трения — например, когда отец или мать ругали за что-нибудь Джозефа или Дэвида, да, бывало, и меня тоже — Фаро сразу же чувствовал это и заползал под крыльцо от греха. Конечно, он слышал, как я боролась с мистером Лумисом. Если бы собаки не было со мной в комнате, если бы она не разбудила меня вовремя, не знаю, чем бы кончилась эта борьба.

Через некоторое время мне захотелось пить. Я жутко замёрзла: дул несильный, но довольно прохладный ветер. В пещере у меня осталась пара одеял — одно из них можно было бы накинуть поверх разорванной рубашки, а потом сесть у входа и продолжить наблюдение.

К этому моменту моя голова мало-помалу заработала, и я вспомнила, что сбежала из дому босиком и что запасных рубашек в пещере нет — всю одежду я перенесла обратно в дом; так что пока магазин под боком, надо бы раздобыть новые. Вот тут до меня и дошло, что я, возможно, никогда больше не вернусь в свой дом — по крайней мере, пока он там.

В магазине царила кромешная тьма, но мне было известно, где расположены полки со спичками, а где — со свечами. Я ощупью пробралась туда и зажгла свечу. В секции одежды (как войдёшь — направо и вглубь) выбрала пару кроссовок подходящего размера и две рубашки — одну полотняную, другую фланелевую. Напялила кроссовки и только начала застёгивать на себе фланелевую рубашку — замёрзла я ужасно — как вдруг со стороны входной двери послышался тяжёлый удар. Я подскочила, нечаянно сбила свечу, и та потухла.

Знаю-знаю, нельзя до такой степени терять самообладание. Но что поделать. Меня опять затрясло; я застыла во тьме, затаив дыхание и прислушиваясь. Полная тишина, никаких звуков. Потом до меня дошло: дверь! Это она грохнула. Я оставила дверь магазина приоткрытой дюймов на шесть, и ветер захлопнул её. Я вновь зажгла свечу — руки дрожали так, что долго не получалось чиркнуть спичкой — и направилась ко входу. Это действительно была дверь, только и всего. И всё же мне захотелось убраться отсюда как можно скорей. И когда только я успела стать такой трусихой?

Снаружи, где было немного светлее, я почувствовала себя увереннее и направилась к пруду, унося с собой запасную рубашку и свечу (я задула её и сунула в карман). В устье ручейка напилась и передохнула. Если не считать воды и мерцания звёзд, нигде не было заметно никакого движения. И всё же мне кругом чудилась опасность.

Я поплелась дальше. В пещере всё оставалось в том же виде, что и несколько недель назад, когда я покинула её. Я зажгла лампу, закуталась в одеяло и села у входа, на своём обычном месте, где можно откинуться на скальную стенку и следить за домом. Он тонул в тени, сливаясь с огородом, деревьями и кустами. Ни одно окно не светилось.

Так я и провела остаток ночи — в неусыпном бдении. Я была уверена — мистер Лумис не знает, где я, не знает, где находится пещера, впрочем, он вообще не подозревает о её существовании. Наверняка он не в силах взобраться по этому откосу. И тем не менее, я не сводила с усадьбы глаз.

Ранним утром картина внизу медленно обрела формы и краски. Листья сначала стали светло-зелёными, потом просто зелёными, дом — белым, дорога чёрной, а вершина холма за моей спиной осветилась. Я достала бинокль: мне казалось очень важным проследить за действиями моего противника. У меня было подозрение, что ему не терпится узнать, куда я подевалась.

А вот и первое движение — Фаро нерешительно вышел из-за угла и понюхал воздух. Он обошёл вокруг дома, подбежал к палатке, побегал вокруг неё, а потом припустил по дороге всё также носом к земле. Пёс шёл по моему следу.

Десятью секундами позже появился мистер Лумис. Должно быть, наблюдал из окна. Слегка прихрамывая, но не пользуясь тростью, он подошёл к краю дороги и стал пристально следить за собакой. Постояв так с минуту, он ушёл обратно в дом. Из всего этого можно было сделать пару выводов: он не видел и не слышал, куда я умчалась прошлой ночью, но смекнул, что Фаро последует за мной. Вот почему он следил за псом.

Только теперь я сообразила, что мне повезло — в растерянности и панике я понеслась вчера вниз по дороге, а не прямо в пещеру. Собака теперь выследит меня до магазина, оттуда побежит к пруду, а от пруда направится к пещере, но из дома мистеру Лумису не будет этого видно. Я могла с точностью чуть ли не до минуты предсказать действия Фаро. И вот пожалуйста — примерно через десять минут он вынырнул из леса, помахивая хвостом.

Я обрадовалась и погладила его — но и только: возиться с собакой было некогда, происходящее внизу требовало моего пристального внимания. Фаро побыл со мной минут десять, а потом, обнюхав всё в пещере, потрусил по склону холма вниз, обратно к дому. Как раз наступило время собачьего завтрака, и его миска стояла на лужайке у веранды. Наверно, он ожидал, что я пойду за ним, чтобы покормить его.