Следующие несколько минут, я, напрягая все силы, тащила тяжёлую тележку вверх по крутому участку дороги и не была вообще в состоянии о чём-либо думать. Как справа, так и слева к обочинам стали подступать деревья, а вскоре на меня упала тень леса. Я шла, не поднимая глаз. Дорога перевалила вершину холма и выровнялась; справа показался участок, густо заросший подлеском. Я бросила оглобли на землю, нашла место, где были спрятаны мои пожитки. Мешок и бутыль с водой положила в тележку и оттащила её к самой границе мёртвой зоны. Вынула костюм и влезла в него; прицепила на спину баллон с воздухом, а затем быстро покатила тележку с холма вниз, в направлении Огдентауна, после чего вернулась обратно, на это самое место, с тетрадью и ружьём.

Солнце сейчас стоит высоко над восточным гребнем, долина прекрасна в утреннем свете. Не знаю, где мистер Лумис и что с ним происходит, но буду упорно ждать. Он придёт обязательно, и я должна поговорить с ним. Возможно, его голос станет последним человеческим голосом, который я услышу в своей жизни.

А вот и мистер Лумис. Я вижу его — он едет на тракторе.

Я рада, что смогла рассказать свою историю.

8 августа

С самого начала этот разговор пошёл не так, как я себе воображала. Мистер Лумис гнал трактор на предельной скорости; на коленях у него лежал карабин. Я кричала ему: «Стойте! Остановитесь!» — но он и не думал сбрасывать скорость. Решив, что, наверно, грохот двигателя заглушает мои крики, я в отчаянии вскинула ружьё и выстрелила. Не знаю, услышал ли выстрел мистер Лумис, а если и так, то он его проигнорировал. Трактор въехал на самую вершину Бёрден-хилла и остановился напротив того места, где пряталась я. Мистер Лумис спрыгнул на землю и впился глазами в дорогу, ведущую к Огдентауну.

Сердце у меня колотилось, я растерялась и не знала, что предпринять. Мой враг стоял спиной ко мне, но я не могла в него выстрелить. Я даже не была уверена, смогу ли выдавить из себя хотя бы звук; однако когда я попыталась заговорить, голос мой неожиданно зазвучал довольно твёрдо.

— Бросьте ружьё, — сказала я.

В то же мгновение он вихрем развернулся и выстрелил наугад в направлении моего голоса, ещё не увидев меня, а ведь я была всего футах в двадцати пяти от него. Я поняла, что это конец. Мне шестнадцать, я столько трудилась, чтобы жизнь шла нормальным чередом, а сейчас я умру. Меня накрыла волна разочарования, такого горького, что, отхлынув, она унесла с собой даже страх. Я стояла и смотрела в лицо своему врагу. Не знаю, почему он не убил меня. Вместо этого, увидев свой костюм, мистер Лумис завопил:

— Это моё! Ты же знаешь, что это моё! Сними его сейчас же!

— Нет, — отрезала я. — Как бы не так!

Он навёл на меня ствол карабина. Я не шелохнулась. Я совершенно не представляла себе, что делать, поэтому сама удивилась, когда внезапно с моих губ слетела фраза, — удивилась тому, что, оказывается, мозги не совсем отказали мне. Теперь я понимаю, что эти слова спасли мне жизнь.

— Да, — проговорила я, — вы можете убить меня... как убили Эдварда.

Несколько мгновений он молча таращил на меня глаза, потом встряхнул головой, как будто думал, что расслышал неправильно, если вообще расслышал. Однако ствол карабина чуть опустился, и мой противник сделал шаг назад.

— Нет, — произнёс он, — откуда ты знаешь... — Голос его был слаб.

— Вы сами сказали, когда болели. Вы рассказали о том, как выстрелили ему в грудь. Вам пришлось после этого латать дырки в костюме.

Мистер Лумис отвернулся. Какой-то миг он стоял, не двигаясь; не уверена, но, кажется, плечи его дрожали. Потом он тихо проговорил:

— Он пытался украсть его... так же, как и ты сейчас.

— Вы не оставили мне выбора, — возразила я. — Я не желала погибать, а вы лишили меня всего. Зимой я бы умерла от голода там, на склоне. Я не желаю жить, словно дикий зверь, на которого безжалостно охотятся. И я никогда не смирюсь с ролью вашей пленницы.

По мере того, как я говорила, голос мой звучал всё крепче:

— Я буду искать место, где живут другие люди, люди, с которыми мне будет хорошо. Если хотите меня остановить, вам придётся убить меня. Как Эдварда.

— Это неправильно... — начал он, но, понимая, что я не отступлюсь, осёкся. В голосе его слышались страх и растерянность. Мне даже показалось, что он сейчас заплачет.

— Не уходи, — выдавил он. — Не покидай меня! Не оставляй меня здесь одного...

Я проговорила, тщательно подбирая слова:

— Если вы сейчас застрелите меня, тогда вы действительно останетесь совсем один. Вы искали много месяцев и никого не нашли. Возможно, там, в большом мире, не осталось ничего живого. Но если я найду людей, я расскажу им о вас, и, может быть, они придут за вами. А пока — у вас есть пища. Есть трактор и магазин. У вас есть долина.

В моём голосе зазвучала горечь. И вдруг, чувствуя, что сама вот-вот разревусь, я прибавила:

— Вы даже не поблагодарили меня за то, что я ухаживала за вами во время болезни.

Как видите, мои последние слова прозвучали совсем по-детски.

Вот и всё. Я надела и подогнала маску, так чтобы она плотно прилегала к лицу; прохладный воздух из баллона хлынул мне в рот. Я повернулась спиной к мистеру Лумису, постояла, ожидая обжигающего удара пули и острой боли, но так и не дождалась. И двинулась в мёртвую зону. Слышала, как мистер Лумис зовёт меня, но шлем закрывал уши, так что голос моего врага доносился до меня приглушённо, будто издали, и слов нельзя было разобрать. Я шагала и шагала вперёд. Но тут до меня отчётливо донеслось моё имя. Было что-то в голосе мистера Лумиса такое, что заставило меня остановиться и оглянуться. Он стоял у самой границы мёртвой зоны и указывал на запад. Кажется, он выкрикивал всё время одно и то же. Наконец, я разобрала смысл.

— Птицы, — кричал он. — Я видел птиц... к западу отсюда... там кружились птицы. Но они улетели, и я не смог найти это место. Я видел птиц!

Я подняла руку в знак того, что поняла. Затем принудила себя развернуться и идти дальше.

Сейчас утро. Я не знаю, где я. Я шагала весь день и почти всю ночь, пока не свалилась от усталости. Не было даже сил поставить палатку; я просто разостлала одеяло на обочине и улеглась. Мне приснился тот же самый сон, и в нём я шла и шла, пока не оказалась в классной комнате, полной детишек. Когда я проснулась, солнце стояло уже высоко в небе. Сновидение улетело, но я знаю, куда идти. По бурой траве струится речка, мой путь — вдоль неё на запад.

Я иду и всё время всматриваюсь в горизонт в поисках зелени. Я полна надежды.