А через несколько дней сын сообщил ей, что заключил контракт с хоккейной командой одного из американских университетов, в котором он будет учиться на юриста.

Она не поверила. Никто из сыновей ее знакомых не учился в американских университетах на юристов, а учились в Москве на шоферов, слесарей и мастеров по ремонту телевизоров.

Она думала, что он вернется недели через две, а он заехал на один день через полгода, когда его университетская команда летела на матч в Японию через Москву. Он полностью заплатил за квартиру и купил новую мебель. Она предложила сдавать квартиру, а деньги пересылать ему.

— Сдавай и живи по-человечески, все трать на себя. Ты это заслужила. Я зарабатываю достаточно, — сказал он и ночью улетел.

Она сдала квартиру, получила аванс за полгода вперед, вернулась в свою однокомнатную квартиру, почему-то закрыла дверь на две щеколды и разложила полученные доллары. Ежемесячный доход от сдаваемой квартиры превышал ее зарплату в универмаге почти в двадцать пять раз, значит, она за месяц будет получать столько же, сколько зарабатывала в универмаге за два года стояния за прилавком.

На следующее утро она проснулась с непонятным ощущением. Обычно она быстро вскакивала, принимала холодный душ, холодное обливание рекомендовали все медицинские журналы. Варила овсяную кашу, выпивала чашку растворимого кофе без сахара, тоже рекомендация, чтобы не полнеть, и значительная экономия.

В то утро вместо холодного душа приняла горячую ванну с хвойным шампунем и морской солью, такую роскошь она позволяла себе раз в неделю.

Она смолола кофе, у нее был неприкасаемый запас кофейных зерен для самых близких подруг, и пошла на работу.

И заметила вдруг, что наступила весна. Недавно голые деревья покрылись мелкими, но уже листьями, ярко светило солнце, а женщины шли без пальто и плащей.

Из подъезда вышел мужчина в светлом костюме. Крепкий, сорокалетний и кудрявый. Он курил сигарету и провожал взглядом девчонок, которые обтянули свои попки джинсами и вертели ими при каждом шаге.

Мимо прошла женщина в длинной юбке из плотной шерстяной материи и коротком пиджачке с меховом воротничком. То, что пиджачок не прикрывал бедер и ягодиц, по-видимому, особенно привлекло кудрявого. Он смотрел ей вслед, пока та не повернула к троллейбусной остановке. Но когда мимо прошла она, кудрявый только скользнул по ней взглядом. А и не на чем было останавливаться. Ее серый плащик, не длинный и не короткий, из тех, что никогда не модны, но и никогда не кажутся старомодными. Туфли у нее были закрытые, она носила их поздней осенью, ранней весной и даже зимой, когда отдавала в починку единственные свои сапоги.

То, что кудрявый не обратил на нее внимания, она приняла вполне привычно, но немного обиделась: та, в костюме с длинной юбкой, старше ее лет на десять, а складки жира на животе и бедрах просто разглажены плотной материей. Она в свои тридцать четыре года была стройной даже без занятий спортом. Уборка квартир по нагрузкам заменяла и тренажеры, и плавание в бассейне, а за восемь часов хождения вдоль прилавка она, наверное, проходила не меньше двадцати километров.

Она решила вдруг и сразу: поеду в центр Москвы в лучшие и самые модные магазины и куплю все, что захочется, и даже точно такой же костюм с меховым воротничком, пусть и не очень практичный, потому что в нем можно ходить не больше трех недель осенью и столько же ранней весной. Уже ранним летом в нем жарко, а поздней осенью — холодно.

В универмаге она сказала заведующей, что идет в поликлинику, потому что плохо себя чувствует. Все продавщицы время от времени плохо себя чувствовали. В последние годы, правда, все стали меньше болеть. Старых и больных быстро заменяли на молодых и здоровых.

Свой обход она начала с привычных магазинов женской одежды. Потом прошлась по дорогим и модным магазинам, но никак не могла решиться сделать первую покупку. И решилась, только увидев точно такой же костюм с меховым воротничком, только не серый, а сиреневый, свой любимый цвет. А для лета она купила легкий голубой шелковый костюмчик.

Ее кожаная сумка, купленная больше десяти лет назад, не смотрелась с новым костюмом. Она купила просторную кожаную сумку, подобрала под ее цвет туфли. Старую сумку и туфли она уложила в целлофановый пакет и сунула в первую же урну для мусора. Она впервые в жизни выбросила вещи, которые еще можно было носить.

Оставалась прическа. На Новом Арбате она зашла в салон красоты, о котором знала от генеральши, выбрала мастера, молодого парня, и сказала ему почти правду:

— У меня только недавно появились хорошие деньги. Я хочу изменить свой имидж. Сделай меня красивой!

Она вышла без своего привычного пучка, коротко стриженной. Оказалось, что у нее очень четкое лицо. И первый же мужчина, идущий ей навстречу и явно моложе ее, оглянулся. Она будто притягивала взгляды мужчин. А в троллейбусе сидящая напротив женщина, ее ровесница, одним своим взглядом вобрала сразу костюм, сумку, туфли, поджала презрительно губы, мы-то, мол, вкалываем, а бездельницы разъезжают, демонстрируя заработанные неправедным трудом одежды.

На следующее утро в универмаге ее тоже рассматривали, а заведующая секцией не удержалась и спросила:

— Он у тебя бандит?

Она подумала, как все изменилось за несколько лет. Раньше богатыми были в основном старики, сейчас старики все бедные, а сразу богатыми стали или молодые бандиты, или молодые бизнесмены, и среди них старых не было.

Она улыбнулась, ничего не ответила и встала за прилавок. Ей показалось, что возле их секции мужчины стали останавливаться чаще. Кудрявого она снова увидела через несколько дней. Он стоял у подъезда, курил, ожидая, пока прогреется двигатель автомобиля. Он увидел ее и застыл с открытым ртом. Она прошла мимо. Он пошел за нею.

— Простите, — начал он. — Вы здесь живете?

— В соседнем доме, — ответила она и улыбнулась.

— И давно? — спросил он.

— Всегда.

— Но я вас вижу впервые.

— Я раньше была другой, — ответила она. Он остановился и, вероятно, задумался. Ей всегда нравились медленно соображающие мужчины, потому что у нее перед ними было преимущество, она соображала быстро.

Универмаг уже много дней был заполнен тревогой. Продавщицы с утра собрались в секции телевизоров и обсуждали слухи о закрытии универмага. А это значило, что все они останутся без работы. Вечером ждали руководство из департамента торговли.

К возможным изменениям она отнеслась спокойно. Конечно, придется искать работу, но без истерик и суеты. У нее была недвижимость, которая приносила доход, она могла вообще не работать.

Вечером в универмаг приехал представитель департамента торговли. Директор его представил:

— Товарищ Гросман.

В школе и институте она изучала немецкий язык. Грос — большой, ман — мужчина. Он соответствовал своей фамилии, был большим и тощим. И очень молодым, не больше двадцати пяти. Продавщицы приуныли. Они знали старых из управления торговли, их можно было разжалобить, упросить или собрать им денег, чтобы они перенесли решение на полгода.

Большой человек сообщил, что универмаг убыточен и поэтому департамент решил магазин ликвидировать, а его площади сдать фирме «Вольво» для продажи автомобилей.

Продавщицы кричали, заведующая секцией женской обуви упала в обморок, ее отпаивали валокардином. Директор универмага, располневший еще больше за эти годы, потел и молчал.

И неожиданно для себя выступила она. Зачем заменять универмаг на салон, не проще ли заменить директора универмага. Конечно, необходимо пересмотреть ассортимент товаров, сдать в аренду площади, без которых можно обойтись, вместо складских помещений устроить автосервис, потому что универмаг стоит на шоссе и работа для автослесарей найдется всегда. К тому же в микрорайоне это единственный универмаг, и если департамент не хочет социального напряжения и сотен жалоб от покупателей, то этого лучше не делать.

После собрания большой человек из департамента сказал ей: