Прожив в Петербурге полтора месяца. Гоголь успел прочитать четыре главы "Мертвых душ" в доме у Н. Я. Прокоповича. Реакция петербургских слушателей была столь же единодушно восторженная, как и московских. Такая встреча произведения, которое Гоголь считал своим главным трудом, не могла не укрепить его в мысли о собственном предназначении как писателя.
И еще одним событием отмечен этот приезд в Россию. На именинном обеде в честь Гоголя, дававшемся традиционно 9 мая в саду погодинского дома на Девичьем поле в Москве, Гоголь познакомился с Лермонтовым. Из дневников А. И. Тургенева мы узнаем, что на этом прощальном обеде присутствовали также Баратынский, Чаадаев, Вяземский, Хомяков. С Лермонтовым Гоголь встретился и на следующий день, 10 мая, на вечере у Свербеевой и проговорил до двух часов ночи. Гоголь оценил особую горечь поэзии Лермонтова, но больше был очарован его прозой. О ней он писал впоследствии в "Выбранных местах из переписки с друзьями": "Никто еще не писал у нас такой правильной, прекрасной и благоуханной прозы. Тут видно больше углубленья в действительность жизни; готовился будущий великий живописец русского быта" (т. 8, с. 402).
Еще в марте Гоголь начинает готовиться к отъезду за границу, ищет попутчика, помещая объявление в "Московских ведомостях". Откликнулся на его призыв молодой член кружка славянофилов В. А. Панов.
Гоголь ехал заканчивать первый том "Мертвых душ".
1 Гоголь не видел московской премьеры "Ревизора", состоявшейся 25 мая 1836 г.; описанный эпизод произошел на спектакле 17 октября 1839 г. Об этом {607} же событии писал К. С. Аксаков братьям в письме от 24-25 октября 1839 г.: "Здесь был назначен "Ревизор", и Гоголя убедили приехать. Публика хотела его непременно вызвать. Разумеется, этого ему не говорили. Я пошел нарочно в кресла. Там увидел я много знакомых... Скоро Гоголь приехал в ложу и совершенно спрятался; я указал на него своим знакомым. Мы условились было хлопать беспрестанно даже в антрактах и вызывать после пьесы. Актеры играли чудесно. Вдруг после второго действия несколько голосов закричали: "Автора!" Я изумился, потому что я не ожидал этого и боялся, что не будет дружен вызов; я совсем было расположился, но, видя, что уже начали вызывать, я присоединился к вызывающим и начал поддерживать всеми силами, голосом, руками и ногами. Уж если вызывать, так вызывать же! Все мои знакомые сделали то же, и вызов стал общим. Гоголь совсем спрятался в своей ложе. За ним не приходили от дирекции. Вызов все продолжался, он встал и уехал. Увидя, что он скрылся, публика удвоила вызов, думая, что он пошел в директорскую ложу. Все обратились туда, и в ней нельзя было мелькнуть фраку, не усилив крика. Вдруг стали подымать занавес, все еще громче закричали: "Автора! автора!" Занавес поднялся, вышел на авансцену Самарин; все замолкло. И он сказал: "Автор комедии в театре не находится". Все были поражены, и совершенная тишина наступила после этих слов, точно будто спектакль кончился. Я ушел в ложу и там узнал, что М. Н. Загоскин рвет и мечет на Гоголя, но он сам виноват: зачем ему было не прислать (по традиции авторы появлялись на вызов в директорской ложе.- Э. Б.). Я Гоголя не виню нисколько" (ЛН. Т. 58. С. 570).
2 Гоголь как будто разыгрывает эпизоды из первой главы "Мертвых душ", в которой Чичиков разгуливает по городу и видит: "Кое-где просто на улице стояли столы с орехами, мылом и пряниками, похожими на мыло; где харчевня с нарисованною толстою рыбою и воткнутою в нее вилкою" (т. 6, с. 11).
3 В окончательном варианте текста этого обращения нет, следовательно, Гоголь учел критическое замечание.
4 Аналогичная оценка спектакля дана Аксаковым в письме к сыну Константину, написанном на следующий день после посещения театра: "...Как я рад, что ты не видел вчера "Ревизора"! Ты пришел бы в совершенное изумление, а потом в ярость! Каково! Пьеса сделана посильным произведением для толпы! Нет истины, нет живых лиц - все отвратительная карикатура! - Как опасно нехорошо играть Гоголя да и всякого гениального писателя!" (см.: ЛН. Т. 58. С. 574).
5 Аксаков, вероятно, имеет в виду следующее место из "Авторской исповеди": "Но Пушкин заставил меня взглянуть на дело сурьезно... он мне сказал: "Как с этой способностью угадывать человека и несколькими чертами выставлять его вдруг всего, как живого, с этой способностью, не приняться за большое сочинение" (т. 8, с. 439).
6 Описание этого костюма Гоголя находим и в письме Аксакова сыну: "Вообрази, Костя: вчера я приехал рано к Жуковскому (его не было уже дома: он уехал к умершему в ту ночь Дашкову) и вошел тихонько к Гоголю и нашел его в роде какого-то халата, на голове бархатная большая, вышитая золотом шапка, а ноги в чулках... Стоит и пишет что-то... и видно, что я ему крепко помешал. Уморительный костюм его не кажется ему и странным..." (ЛН. Т. 58. С. 574). Из этого письма, написанного на следующий день после встречи, следует, что беседа с Жуковским состоялась не в этот день.
7 Письмо датируется началом января 1840 г, (т. 11, с. 426).
8 Художественно-эстетические открытия Гоголя были глубоко восприняты {608} С. Т. Аксаковым, стали откровением для него. Однако неверно утверждение Панаева, что Аксаков "принадлежал к самым записным литераторам-рутинерам", так как еще в 20-е и 30-е гг. боролся с театральной рутиной, в театральных рецензиях приветствовал новаторскую реалистическую манеру М. С. Щепкина (см.: Аксаков. Т. 3. С. 414-417).
9 С. Т. Аксаков вспоминал: "...слух о "Мертвых душах" обежал уже всю Россию и возбудил общее внимание и любопытство. Не помню, кто-то писал из чужих краев, что, выслушав перед отъездом из Рима первую главу "Мертвых душ", он хохотал до самого Парижа" (см.: Аксаков. История. С. 20-21).
10 Чтение это состоялось 14 октября 1839 г., т. е. еще до поездки Гоголя и Аксаковых в Петербург, его описал в письме, помеченном 17 октября, С. Т. Аксаков: "...в прошедшую субботу Гоголь читал у нас начало комедии "Тяжба" и большую главу из романа (вероятно, "Мертвые души"). И то и другое - чудные созданья! Особенно глава из романа!.. Восхищение было всеобщее" (см.: ЛН. Т. 58. С. 566).
11 Впечатление К. С. Аксакова и его оценка художественной системы "Мертвых душ" получает выражение в статье "Несколько слов о поэме Гоголя: Похождения Чичикова, или Мертвые души", написанной в 1842 г., в которой он так выразит свой взгляд: "Так глубоко значение, являющееся нам в "Мертвых душах" Гоголя! Пред нами возникает новый характер создания, является оправдание целой сферы поэзии, сферы, давно унижаемой; древний эпос восстает перед нами... она (поэма.- Э. Б.) представляет нам целую сферу жизни, целый мир, где опять, как у Гомера, свободно шумят и блещут воды, всходит солнце, красуется вся природа и живет человек,- мир, являющий нам глубокое целое, глубокое, внутри лежащее содержание общей жизни, связующий единым духом все свои явления" (Аксаков К.., Аксаков И., С. 141, 142). Статья эта положит начало примечательной полемике между Аксаковым и Белинским по поводу "Мертвых душ".
12 Чтение у И. В. Киреевского состоялось, по-видимому, весной 1840 г.
13 Чтение состоялось 13 апреля (см.: Аксаков. История. С. 37). Много лет спустя Аксаков помнил впечатление, произведенное шестой главой, которое выразил по горячим следам в письме от 15 апреля: "...в субботу на страстной Гоголь прочел нам огромную седьмую главу, где выведен скряга Плюшкин. Это лицо превосходит все лица творческой фантазии, какие я только знаю. Это нисколько не смешно, а грустно; это не простой скупец, а человек, прежде порядочно живший, только бережливый, но впоследствии, с потерею жены, детей, десятки лет поглощенный скаредством, развившимся ужасно в это время, и дошедший до глупости и гнусности невероятной; он только копит, бережет нужды нет, что на десятки тысяч ежегодно гниет у него хлеба, сена, сукон, холста... Он только собирает в кучу... Это чудо, да и только..." (см.: ЛН. Т. 58. С. 588).
