— Как хорошо было бы проехать в Италию прямо по берегу, — продолжила она. — Мне всегда хотелось побывать в Италии, а ведь Монте-Карло находится на границе, если я не ошибаюсь?

— Совершенно верно, — ответил герцог. — Но дорога очень плохая, и лучше мы отправимся в Италию на яхте.

— О, пожалуйста… пожалуйста! — умоляла Селина.

— Едем же скорее. Я вижу, вы нарочно тянете время. Мы должны как можно скорее вернуться — ветер становится холодным.

— Да, вы правы, — согласилась она.

Они пустили лошадей рысью. Вдруг, подъезжая к Ла Турби, они увидели группу людей, преградивших им дорогу.

Это были крепкие, кое-как одетые крестьяне, и сначала герцог подумал, что они покинули деревню в поисках работы.

Подъехав ближе, он понял, что эти люди хотят остановить их. Он решил прорваться сквозь подозрительную толпу.

— Берегитесь лошадей! — крикнул он по-французски.

Они не сдвинулись с места. Двое взяли под уздцы лошадь герцога, а двое — лошадь Селины.

— Что это значит? Что вам надо? — резко спросил герцог.

— Вы наши пленники, сударь, — ответил один из них. — Нам нужны деньги.

Герцог выразил решительный протест, обратившись к крестьянам по-французски:

— Я дам вам все деньги, которые у меня есть с собой, но вы же отлично знаете, что подобные действия преследуются как полицией, так и городскими властями. У вас могут быть серьезные неприятности.

Крестьяне молча повели под уздцы лошадей герцога и Селины.

— Отпустите поводья! — приказал герцог.

На мгновение ему пришла в голову мысль ударить хлыстом мужчин, державших его лошадь, и таким образом без труда освободить себя. Но похоже, что освободить одновременно и Селину ему не удастся.

— Куда мы идем? — спросил он, увидев, что его слова остались без внимания.

Ответил старший, вероятно их предводитель. С хитрыми глазами и разбитым носом, он казался самым неумолимым из них.

— Мы отведем вас туда, сударь, — сказал он, — где вы сможете написать вашим друзьям, чтобы они прислали выкуп за вас.

— Выкуп?

Сначала герцог думал, что эти люди не более, чем мелкие грабители, которые нередко встречались по дороге в Корниш. Когда было построено казино, у них появился шанс иногда хорошенько тряхнуть посетителей из Ниццы. Но они действовали как обыкновенные разбойники с большой дороги. Эти грабители, бродяги, бандиты в былые времена «работали» во всех городах на берегах Ривьеры и в их окрестностях. Но герцог уже много лет ничего не слышал о них и думал, что они ушли в прошлое.

— Вы, сударь, должно быть, дорого стоите, — заметил один из крестьян. — А хорошенькая леди и того больше!

В ответ на эту реплику раздался грубоватый смешок, а один из мужчин тихо произнес слова, которые, по счастью, не донеслись до Селины, но заставили герцога крепче сжать свой хлыст. Он отлично понимал, что их положение было весьма незавидным, если не сказать опасным. Надеяться на помощь путников высоко в горах и в этот час тоже не приходилось.

А солнце предательски садилось за горизонт, и сумерки постепенно сменялись темнотой.

Герцог не находил способа расстроить планы бандитов, не вовлекая в борьбу Селину. Само ее присутствие связывало ему руки, и он не нашел ничего лучшего, чем уступить их требованиям. До Ла Турби было рукой подать, но в маленькой обнищавшей деревушке вряд ли найдется кто-либо, способный прийти к ним на помощь.

Вдруг герцог спохватился, подумав, как, должно быть, напугана Селина. Он повернулся к ней, заставив себя улыбнуться, и произнес по-английски:

— Мужайтесь! Вы не должны им показывать, что боитесь их!

В глазах девушки отчетливо читался страх, но она гордо сидела на лошади и, подняв голову, ответила:

— Вы… со мною, все остальное уже не имеет значения.

— Мы были и в худших ситуациях, — ответил герцог.

Они уже почти подошли к деревне, когда мужчины, ведущие лошадей, свернули на какую-то узкую грязную тропинку. Тропинка эта, казалось, вела к зеленой долине, но, пройдя еще ярдов пятьдесят, они оказались у подножия холма, огибаемого узкой проселочной дорогой. Мужчины переговаривались, и герцог понял, что они обсуждали, какую сумму запросить за него и Селину.

Конечно, они не догадывались, кто он, и это немного утешало герцога. Однако тот, кто принесет записку на Лазурную виллу, без труда сможет догадаться, кто ее владелец.

Они проехали вдоль холма еще примерно полмили и оказались у скрытого за деревьями здания. Герцог увидел, что это был полуразрушенный дом, в котором уже много лет никто не жил. Половина крыши обвалилась, окна были заколочены досками, а к самой двери подходил лес.

Бандиты привели лошадей в стойло, и главарь скомандовал:

— Слезайте, сударь.

— Давайте сразу договоримся, — предложил герцог. — Если вы нас отпустите, я даю вам честное слово, что вы не останетесь в накладе. Кто-нибудь из вас может поехать со мной и получить деньги, как только мы окажемся у меня дома.

Главарь покачал головой.

— Я не так глуп, сударь. Как только мы приедем в город, вы наведете на нас ваших слуг или полицию. Вы останетесь у нас, пока мы не получим деньги, после чего мы вас отпустим.

Спорить было бесполезно, так что герцог спешился, подошел к Селине и помог ей сойти с лошади.

Он чувствовал, что девушка дрожит, и, когда их вели в дом, она крепко прижалась к нему. Здесь, без сомнения, в свое время, жил очень богатый человек. Из огромной комнаты на первом этаже открывался живописный вид на долину. Полы давно сгнили, обнажив землю, на которой стоял дом, штукатурка осыпалась со стен. Сквозь щели в забитых окнах проникли всевозможные земноводные и расползались по всему дому, вернее тому, что от него осталось.

В глубине комнаты был большой камин, и по приказу главаря один из мужчин начал разжигать огонь, подбирая находящиеся поблизости щепки, а другому было приказано поискать дров снаружи. Из другого конца дома принесли два подсвечника, которые сразу же зажгли и повесили на гвоздь, вбитый в стену.

Герцог был уверен, что бандиты уже не в первый раз используют это место. Они, казалось, чувствовали себя здесь как дома, а их уверенность говорила о том, что они действуют по хорошо продуманному плану.

Все время, пока шли приготовления, герцог и Селина стояли. Затем вошел человек с чемоданом и поставил его на пол, а другой принес чернила и перо.

На этот «письменный стол» положили также нижайшего качества бумагу, и, когда все было готово, главарь сказал герцогу:

— Пишите, сударь, и дайте понять, что если мы не получим деньги, и вам, и леди будет очень плохо.

— Сколько вы хотите? — спросил герцог.

— Десять тысяч франков.

Герцог поднял брови. Сумма была достаточно велика, и его удивило, что бандиты оказались столь алчными.

— У вас хорошие лошади, сударь, — сказал главарь, как будто угадав, о чем думает герцог.

Он посмотрел на заколку для галстука и запонки на рубашке герцога.

— Нам также нужны ваши драгоценности, — продолжал он, — ваш кошелек и, конечно, все ценное, что есть на леди.

— На ней нет ничего ценного, — отрезал герцог.

Говоря это, он почувствовал, как Селина еще крепче прижалась к нему.

— Кроме, разумеется, нее самой, — заметил один из бандитов. У этого человека был самодовольный взгляд и наглая походка. Он был выше и смуглее остальных, и герцог был уверен, что это не горец. Он, несомненно, был родом из Ниццы, как и главарь.

Банда же судя по всему состояла из нескольких местных бездельников. Эти воры, убийцы и жулики не гнушались ничем.

— Вы действительно хотите, чтобы я запросил десять тысяч франков? — резко спросил герцог.

— Если вам угодно, сударь, — преувеличенно вежливо произнес главарь.

Чтобы написать записку, герцогу пришлось опуститься перед чемоданом на колено. Чернила были густыми, и герцог уже намеревался как-нибудь нацарапать записочку полковнику Грейсону, как главарь сказал: