С одной из тех принятых на хранение винтовок и вступил Василий Девяшин в отряд особого назначения при губернской следственной комиссии. Спустя месяц он уже участвовал в подавлении белоэсеровского мятежа в Вилюйске. Ни минуты покоя не знали бойцы этого отряда. Изматывающие ночные дежурства, обыски, облавы сменялись постоянными подъемами по тревоге днем. Или наоборот.

Однажды чекистам стало известно, что поп Жирков прячет в церковных погребах большое количество продуктов. Время было голодное. По улицам шныряли совсем отощавшие беспризорники. О них-то и думал чекист Девяшин, когда стучался в закрытые двери поповского дома. Злость душила бойца. Но когда дверь наконец раскрылась, в проеме показался нищенски одетый человек: в латаных-перелатанных валенках, грязной рубахе и рваном легком пальтишке. Это и был Жирков.

— Что у вас хранится в подвале? — спросил пораженный его внешним видом Девяшин.

— А что может быть там в наше время? — запричитал поп. — Пусто, хоть шаром покати… Бог свидетель моим словам.

— Проверим, — отрезал чекист.

Забрав у попа ключи, спустились в погреб. На первый взгляд, там и впрямь ничего не было, кроме старой церковной рухляди. Неужели сигнал был ложным? Но следовало досконально обыскать все подземелье. Нехорошие были глаза у попа, в них пряталась хитрость…

Двадцать семь полных возов различных продуктов и вещей вывезли в тот день бойцы с церковного двора. У оборванца попа, оказывается, были припрятаны первосортные лисьи, песцовые и соболиные шкурки, другая пушнина…

В начале 1920 года Девяшин был назначен начальником седьмого района Якутской уездной милиции. В обширный этот район входили села Марха, Маган, Владимировка, Табага, Кильдямцы и Тулагино. Это был один из тех периодов в его жизни, про который привыкший к опасностям Василий Кирович говорил: «Чудом остался цел и невредим». В окрестностях города рыскало множество банд, состоявших из недобитых колчаковских офицеров, вооруженных тойонских сынков, просто уголовников. В домах богачей хранились дожидавшиеся лучших времен оружие и продовольствие.

Зимой 1921—1922 годов крупные силы белобандитов захватили ряд пригородных сел и стали угрожать Якутску. Но неспокойно жилось и наступавшим. Их постоянно теребили партизанские отряды. Одним из них — Маганским — командовал Василий Кирович. Впрочем, какой он был тогда Кирович — двадцатитрехлетний парень! Приказания его, правда, исполнялись беспрекословно. Делом, в боях не раз доказывал Девяшин бойцам, что он умелый и опытный командир. Отличился и в знаменитом бою за Эверстовскую заимку — оплот белых, где были сосредоточены основные силы бандитов…

Потом были бои за Кильдямцы, Никольское, Намцы, Чурапчу, Амгу и Усть-Маю, борьба с контрреволюционными выступлениями Артемьева и Ксенофонтова. За один из эпизодов в его боевой жизни тех лет Девяшин был награжден командованием части именной саблей.

Вот как это случилось.

Однажды под вечер Василий Кирович возвращался из разведки по узкой лесной дороге. Вдруг слышит сзади топот копыт. Не успел обернуться, как грянул выстрел, и, захрапев, повалилась под ним лошадь. Ловко отскочив в сторону, он вскинул винтовку (винтовка всегда в разведке была на боевом взводе), и, схватившись за пробитую голову, бандит слетел с седла. На дорогу из засады выскочил второй белогвардеец и в панике поскакал назад. И его догнала меткая пуля. Поймав коня убитого, красноармеец вернулся к своим — с секретными донесениями, оружием белобандитов.

Шло время. Сотрудник ОГПУ Девяшин зарекомендовал себя опытным, инициативным работником. И когда осенью 1929 года нужно было сопровождать до Новосибирска 80-тонный ценный груз, выбор пал на него. Экспортную пушнину, золото и мамонтовую кость доверило правительство чекисту. Несколько месяцев пробыл тогда он в пути, ни разу толком не выспавшись, не поев, в постоянном напряжении. Но задание было выполнено в срок. По возвращении же в Якуток его уже ожидал приказ о назначении в отряд по ликвидации белого мятежа в далеком Заполярье…

Василий Кирович славился как стрелок. Тут, скорее всего, дело было не в тренировке (хотя он с малых лет имел дело с оружием), а в своеобразном прирожденном таланте охотника. На уток Девяшин ходил с винтовкой, ему, например, ничего не стоила подбить самую быстрокрылую птицу влет.

В 1930 году чекисту пришлось продемонстрировать свое мастерство стрелка матерому немецкому шпиону Шнеуру. Тот похвалялся, что в состоянии убежать от любой охраны. Конвоирование его до Новосибирска, где находилась центральное представительство ОГПУ по Сибирскому краю, поручили Девяшину. В помощь дали только одного бойца. И вот пароход вышел из Якутска и взял курс на Усть-Кут. Проплыв километров двести, капитан остановил судно, чтобы запастись дровами.

Пассажирам было разрешено немного отдохнуть на берегу. Покинули пароход и Василий Кирович со своим «подопечным». Тут кто-то из знакомых чекиста предложил ему показать снайперское искусство. Поначалу Девяшин отказался, но потом решил, что Шнеуру, как говорится, не худо бы удостовериться в его меткости. Метрах в двадцати пяти поставили полено, начертили на нем кружочек с копеечку. Три выстрела из «кольта», и три пули в одно и то же место, то есть пуля в пулю. После этого случая Шнеур «успокоился» и уже до самого Новосибирска вел себя для арестованного просто образцово.

«Девяшин был метким стрелком…», «Девяшин был смелым человеком…», «Девяшин был инициативным сотрудником…» А ведь его знали еще и как очень доброго, отзывчивого человека. И не только близкие друзья.

Как-то довелось Василию Кировичу сопровождать большую группу колымских кулаков до мест поселения. Эти люди были справедливо осуждены народным судом и высланы из республики на разные сроки.

Вот добрались они до места. Сдал их под расписку чекист местным властям. Казалось, чего больше — езжай домой с чистой совестью. Но не такой он человек. Уехал только после того, как убедился, что все сосланные устроились на работу. Проследил, чтобы старым да слабосильным и работа попалась подходящая, кое-кого переустроил на другое место.

Ушел на покой ветеран в 1957 году. За безупречную многолетнюю работу в органах государственной безопасности он был награжден орденом Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды и шестью медалями. Неоднократно поощрялся вручением именного оружия. За успешное выполнение задании командования Василия Кировича не раз избирали депутатом Мархинского сельского Совета депутатов трудящихся.

1983 г.

В этом зале живет Память. Сколько бы раз ни приходил сюда, тебя всегда охватывает волнение.

Здесь слышишь, всем своим существом ощущаешь время, когда создавалась грозная для врагов революции ЧК…

В комнате чекистской славы Комитета госбезопасности республики бережно хранятся документы, боевые награды, именное оружие. Фотографии сохранили образы мужественных людей — чекистов, вставших на защиту молодой республики Советов на далекой северной окраине.

Какими они были, солдаты Дзержинского?

…На фоне бутафорских диковинных деревьев сфотографированы два бойца в потертых гимнастерках, в разбитых, не по росту больших сапогах. Совсем мальчишеские лица смотрят прямо в объектив. На обороте фотографии написано карандашом: «Два Ивана». Это сотрудники Якутгубчека Иван Новоселов и Иван Сумароков. Ровесники своего века, тогда им было по двадцать. Для Новоселова боевая жизнь в Якутии только начиналась — первые бои,, первые схватки с бандитами. Потом в его биографию войдут Монголия, Халхин-Гол, Великая Отечественная… Судьба его друга неизвестна.

…Весна 1922 года. Большая группа сотрудников ОГПУ снята у Красного знамени. В центре — Степан Аржаков. Взгляд у него сосредоточенный, усталый: он только что вернулся из Амги, где небольшой отряд красноармейцев выдержал почти четырехмесячную осаду. Аржаков возглавлял там особый отдел, руководил разведкой, был душой обороны Амги. Возвращение в Якутск с победой стало радостным событием для друзей-соратников, может быть, по этому случаю и сделана фотография.