Бетти . Но если Мартин не брал этих денег, тогда почему же… почему он… застрелился?

Гордон . Вот это–то мы и хотим узнать. Олуэн в тот вечер видела его последней и знала, что он не брал денег, но она нам только это и сказала.

Олуэн . Я вам сказала, что он подозревал Роберта в их краже.

Роберт . И этого было достаточно, чтобы в том состоянии, в котором он находился, вывести его из равновесия. Все россказни о том, что моя причастность к краже его только позабавила, – сущая чепуха. Это была игра и обман с его стороны. Мартин не терпел, чтобы кто–нибудь его видел расстроенным или взволнованным.

Гордон . Это правда.

Роберт (с растущим волнением) . И он верил в меня. Он часто посмеивался надо мной, но это были пустяки. Повторяю, он верил в меня. Вы сами сказали, что втайне он меня несколько боялся. Это происходило оттого, что он питал ко мне уважение. Он считал меня спокойным и уравновешенным человеком. Я был одним из тех немногих людей, с которыми он действительно считался. Уверяю вас, клевета на меня была страшным ударом для бедного Мартина.

Олуэн . Я не согласна с вами, Роберт.

Стэнтон . И я тоже.

Роберт . Но ни один из вас не знал его так хорошо, как я. Да что тут говорить? Он был в очень плохом состоянии, разбитый духовно и физически, глубокий неврастеник, и, когда услыхал, что я украл этот чек, он должен был почувствовать, что теряет последнюю опору, что я его предал. Он, вероятно, не находил себе места от этих мыслей ни днем, ни ночью – он был такой. Он бы вам и виду не показал, Олуэн. Но эта мысль его не оставляла ни на минуту, терзала и мучила его. О, как я был глуп!

Гордон . Ты?

Роберт . Ну разумеется. Я должен был бы прямо пойти к Мартину и передать ему то, что мне сказал Стэнтон.

Гордон . Если это правда, тогда настоящим виновником его смерти является Стэнтон.

Фреда . Правильно.

Стэнтон . Ерунда!

Фреда . Нет, не ерунда. Неужели вы не видите, что наделали?

Стэнтон . Нет, не вижу, потому что не верю в это.

Гордон . Вы просто не хотите верить, вот и все.

Стэнтон . О, не болтайте чепухи! Неужели вы не видите, что у Мартина имелись свои причины для самоубийства?

Роберт . Нет. До самоубийства Мартина довели моя глупость и ваша подлая ложь, Стэнтон.

Бетти (разражаясь рыданиями) . А!!

Роберт . Простите, Бетти, но в этом необходимо разобраться раз навсегда.

Стэнтон (угрюмо) . Ни один из вас не способен сейчас разобраться в чем бы то ни было.

Роберт . Послушайте меня, Стэнтон…

Стэнтон . Ах, отстаньте вы от меня!

Гордон . Вы обязаны ответить.

Роберт . Я никогда не прощу вам того, что вы сказали Мартину, – клянусь богом, никогда!

Стэнтон . Вы все совершенно превратно толкуете случившееся.

Гордон . Нет, не превратно, проклятый лжец! (Подходит к нему, чтобы его ударить.)

Стэнтон (отталкивая его) . Убирайтесь вы прочь!

Гордон (подступая к нему вновь, кричит) . Вы довели Мартина до самоубийства!

Олуэн . Одну минуту, Гордон!

Все оборачиваются и смотрят на нее.

Олуэн . Мартин не застрелился.

Занавес

Все стоят в тех же позах, как и в конце второго действия.

Олуэн . Мартин не застрелился.

Фреда . Как, он не…

Олуэн . Уверяю, нет. Я застрелила его.

Бетти испуганно вскрикивает. Все остальные неподвижно, затаив дыхание, смотрят на Олуэн.

Роберт . Не смешите, Олуэн! Вы не могли этого сделать.

Гордон . Что за розыгрыш?

Олуэн . Я бы хотела, чтобы это был розыгрыш. (Внезапно опускается в кресло и закрывает лицо руками.)

Длительная пауза.

Гордон . Олуэн!

Роберт (вполголоса) . У нее, должно быть, истерия или что–нибудь в этом роде. Я слыхал, что в таком состоянии люди часто признаются в безумных поступках, в поступках, которые они никогда и никак не могли совершить.

Стэнтон (качая головой) . Олуэн не истеричка. Она в полном здравии.

Бетти (шепотом) . Не может же она утверждать, что… что убила его! Ведь это же невозможно!

Стэнтон (очень мягко, Олуэн) . Вы не расскажете нам теперь, что же именно произошло, Олуэн, если только чувствуете себя в силах? И кстати, могу сообщить вам – пока вы еще не начали, – что я совсем не удивлен этим. Я с самого начала подозревал вас.

Олуэн (в изумлении смотря на него) . Вы подозревали меня? Но почему?

Стэнтон . По трем причинам. Во–первых, я не мог понять, зачем было Мартину кончать с собой. Видите ли, я знал, что он не брал денег, и, хотя он находился в крайне затруднительных обстоятельствах, мне он казался не из тех, кто таким путем выходит из положения. Затем, я знал, что вы были у него поздно вечером: как я вам уже говорил, мне сообщили, что вы проехали к нему. И третья причина – ну, о ней я пока помолчу. А вам будет лучше, если вы расскажете, что же произошло. Это была случайность, не так ли?

Олуэн (тихо, с усилием) . Да, действительно, это была случайность. Я расскажу, как было, но нет сил входить в подробности. Все так запутанно и ужасно. Но я вам скажу всю правду. Больше ничего не буду скрывать, обещаю вам. Мне думается, нам всем лучше теперь говорить все, что мы знаем, выложить все начистоту.

Роберт (тоже тихим голосом) . Я согласен.

Стэнтон . Подождите минуточку, Олуэн. Хотите чем–нибудь подкрепиться, до того как начнете?

Олуэн . Немного содовой воды, если разрешите.

Стэнтон наливает стакан и передает ей.

Роберт . Садитесь сюда.

Олуэн (Стэнтону) . Благодарю вас. (Пьет. Роберту.) Нет, я сяду у огня. (Переходит к камину.) Я поехала к Мартину, как вы знаете, вечером в ту субботу, чтобы поговорить о пропавших деньгах. Мистер Уайтхауз сообщил мне об этом. Он полагал, что Мартин или Роберт – один из них – взял деньги. Я поняла так, что он, скорее, подозревал Роберта. Я поспешила к Мартину. Я не любила его, и он знал это, как знал о моих чувствах к Роберту, и, в конце концов, он все–таки был братом Роберта. Он сам тоже был убежден, что деньги – дело рук Роберта, и нисколько не был огорчен этим. Мне очень неприятно, Роберт, но так было, и поэтому он был мне особенно отвратителен. В нем даже чувствовалось какое–то тайное злорадство. Наконец–то, мол, и добродетельный братец пал.

Фреда (негромко, с тайной горечью) . Вполне допускаю это. Мне очень тяжело, но должна признать, что он иногда мог быть таким. И он был таким в тот вечер.

Олуэн (мягко) . И вы тоже это нашли в тот вечер?

Фреда . Да, он был в одном из сквернейших своих настроений. Иногда он бывал таким – и тогда мог мучить и издеваться…

Олуэн . Я никогда не видала его в столь ужасном состоянии, как в тот вечер. Он был явно ненормален.

Роберт (возмущенно) . Олуэн!

Олуэн (очень мягко) . Простите меня, Роберт! Мне не хотелось, чтобы вы это знали, но теперь уже все равно. Он, видимо, одурманил себя каким–то снадобьем…

Роберт . «Одурманил»? Вы хотите сказать, он принимал наркотики?

Олуэн . Да. У него всегда имелся запас этих средств.

Роберт . Вы в этом уверены? Не могу поверить.

Стэнтон . Это правда, Кэплен. Я знал это.

Гордон . И я тоже. Он меня однажды заставил попробовать это снадобье. Но мне не понравилось, только тошноту вызвало.

Роберт . Когда же это было?

Гордон . Вы помните, каким он был нервным, когда вернулся из Берлина?

Стэнтон . Да, помню.

Гордон . Так вот, там он встретил какого–то типа, который и научил его употреблять наркотики. Это был какой–то новый, особый сорт, которым взбадривали себя в литературной и актерской среде.

Стэнтон . Да, я помню…

Фреда . Но разве Мартин…

Гордон . Да. Он втянулся, и ему вскоре нужны были все большие и большие дозы.

Роберт . Но откуда же он добывал эти средства?

Гордон . Через какого–то немца, которого он знал в городе. Когда не удавалось добыть, он становился отвратительным. Правда, не терял полностью человеческого облика, как завзятые наркоманы, но все же – отвратительным.