У него была вторая жена, по девичьей фамилии – Чжу. Она была тоже недурна: живая, изящная. Ян нарядил ее в самое лучшее и красивое, сделав ее как бы феей, затем дал ей деревянную птицу, показал, как с ней надо обращаться, и столкнул с верхнего этажа.
Чжу почувствовала себя легонькой, как листок. Вспорхнула и помчалась в облаках. Через несколько мгновений она долетела до такого места, где облака остановились и дальше не шли. Она поняла, что она уже на месте.
В эту ночь луна была светла, было чисто и прозрачно так что, взглянув вниз, она видела все совершенно ясно. Она взяла свою деревянную птицу в пустила ее. Птица встряхнула крыльями, полетела – и прямо попала в спальню той девушки.
Та, увидев, что влетела яркая птица, позвала служанку ловить, но птица уже пролетела сквозь ее дверной занавес. Девушка погналась за ней, а птица упала на пол а шумно захлопала крыльями. Девушка подбежала к ней, схватила было, но птица юркнула под подол. Не успела она и повернуться, как птица вынесла ее на себе, вылетела и прямо ринулась в выси туч.
Служанка принялась громко кричать. Чжу стояла в тучах и говорила ей:
– Ты, человек низкого мира, не пугайся! Я – Хэньэ из Лунного Дворца, а она – девятая дочь Ванму. Она случайно попала за грехи в этот мир праха, и Ванму, которая каждый день с тоской о ней думает, временно зовет ее к себе на свидание… Мы сейчас же проводим ее обратно к вам.
С этими словами она подтянула к себе девушку, обе сели рядышком и полетели.
Только что они очутились на границе Сышуя[398], как в это время кто-то пустил ракету[399], и она косо задела крыло птицы. Птица испугалась и упала, увлекая вместе с собой и Чжу. Упали они в дом одного сюцая, некоего Син Цзыи.
Этот сюцай был беден, что называется, накрасно гол – и все, но характер имел честный, очень стойкий. Как-то раз к нему ночью прибежала соседская жена. Син оттолкнул ее, не принял. Та убежала, затаив злобу, и наклеветала на него своему мужу, будто бы Син затащил ее к себе. Муж этой женщины был определенный негодяй. Он стал теперь с утра до вечера ходить к студенту в дом, чтобы ругать его и поносить. Ввиду этого Син продал все, что у него было, и снял себе помещение в другой деревне.
Как-то он узнал о физиогноме, некоем Гу, который, как говорили, был мастер определять человеческую судьбу в смысле счастья и долголетия. Син сам пошел к нему и постучал у ворот. Гу, взглянув на вошедшего, усмехнулся.
– У вас, сударь, – сказал он, – богатства будет чжунов с тысячу[400]. Зачем же являться к чужим людям в рванье и лохмотьях? Что вы думаете, зрачков, что ли, у меня нет?
Син хихикнул на этот, по его мнению, вздор. А Гу посмотрел на него еще внимательнее и сказал:
– Нет, верно! Правда, что сейчас вам живется, определенно, очень плохо. Но до золотого, как говорится, грота[401] не далеко.
Син опять сказал:
– Вздор!
– И не только вы сразу разбогатеете, – продолжал Гу – но получите еще красавицу.
Син ничему этому, конечно, не поверил. Гу вытолкал его за дверь.
– Уходите пока, уходите! – выпроваживал он его. – Вот сбудется, так я потребую благодарности.
В ночь, о которой идет речь, Син сидел под луной, и вдруг к нему с неба падают две женщины. Взглянул – обе чудесные красавицы. Пришел в изумление и решил, что это какое-то обольстительное наваждение.
Стал спрашивать. Сначала они не хотели было говорить, но Син сказал, что будет кричать и звать соседей. Тогда Чжу испугалась и рассказала все, как было, не веля разглашать.
– Тогда мы будем с вами всю жизнь, – добавила она.
Сину пришло на мысль, что девушку из старой служилой семьи нельзя равнять с женой шарлатана-талисманщика. И, подумав так, он отправил человека к ней в дом с известием о том, что с нею стало.
А родители девушки, как только она улетела в воздух, плакали и метались в горе. И вдруг к ним письмо с таким известием! Они были потрясены неожиданной радостью: ведь это превышало все их чаяния!
Сейчас же велели заложить экипаж и помчались, скача далее при звездах.
Дали Сину в награду сотню лан, забрали девушку и привезли ее домой.
Сначала Син, получив такую красавицу-жену, горевал что у него всего-навсего только четыре стены. Но теперь, когда ему дали сто лан, он был значительно ободрен и утешен.
Пошел благодарить этого самого Гу. Тот опять освидетельствовал его подробно.
– Ну, нет еще, нет еще, – говорил он, смотря в лицо Сину, – ведь раз к вам уже пришла богатая судьба, то какой может быть тут разговор о сотне лан?
И не принял благодарности.
А дело было так. Когда отец девушки вернулся с ней домой, то подал начальству прошение о поимке Яна. А тот уже давно убежал, и никто не знал куда. Тогда конфисковали его дом и выдали кому следует приказ на преследование Чжу. Чжу, в страхе, уцепилась за Сина и лила слезы. Но все, что мог придумать Син, тоже пришло к концу. Он дал взятку предъявителю приказа, нанял телегу и коня и вместе с Чжу явился к отцу девушки, умоляя его как-нибудь их вызволить.
Магнат, тронутый честностью Сина, принялся хлопотать за него с крайним усердием, и с помощью денег ему удалось освободить Сина от преследования. Магнат оставил мужа и жену жить у себя в доме, дав им отдельное помещение и обращаясь с ними ласково, как с родными.
Дочь этого магната была еще в детстве просватана за некоего Лю, очень видного деятеля. Узнав, что она провела в доме Сина ночь, тот счел это для себя позором и вернул брачное свидетельство, порвав все свадебные дела. Тогда отец девушки собрался сосватать ее за кого-нибудь другого, но она заявила ему и матери, что дала клятву выйти только за Сина. Син узнал об этом и был рад. Рада была и Чжу, выразившая при этом, по собственной воле, желание сойти до наложницы.
Теперь отец принялся тужить, что у Сина нет дома. Но как раз в это время дом Яна пошел с казенных торгов, и магнат, воспользовавшись этим случаем, купил его.
Муж с женой вернулись в дом и на прежние свои деньги кое-как справили хозяйство, достали слуг и прочее. Дней через десять деньги пришли к концу. Оставалось ждать появления девушки, чтобы получить от родителей еще раз вспоможение.
Однажды вечером Чжу говорит Сину так:
– Этот мой проклятый муж Ян как-то раз, помню, закопал под домом тысячу лан. Знаю об этом только я. И вот я сейчас ходила смотреть это место. Кирпичики лежат, как прежде; может быть, и клад не тронут, – не знаю.
Пошли туда вместе, вскрыли и, действительно, нашли там серебро. Нашли – и поверили в божественность искусства Гу. Одарили его с полной щедростью.
Затем девушка приехала к Сину как жена и привезла ему с собой пышное приданое. Не прошло и нескольких лет, как Син стал первым богачом во всей округе.
СВЯЩЕННЫЙ ПРАВИТЕЛЬ[402]
Некий даос из храма «Обращенного к небу» любил предаваться искусству вдыханий и выдыханий[403]. В храме у него поселился на время какой-то старичок, с которым он на этом пристрастии сошелся, так что оба стали связаны мистическою дружбой.
Старичок прожил так несколько лет. Каждый раз перед «жертвою за городом»[404] он дней за десять удалялся и возвращался лишь после жертвоприношения. Даоса это приводило в недоумение, и он как-то спросил, в чем тут дело.
– Мы с тобой, – говорил старичок, – что называется, люди без встречной неприязни, так что можно будет сказать правду. Я, видишь ли, – лис. Когда приходит срок жертвы, то очищается все грязное, и мне некуда деваться. Вот почему я прибегаю к исчезновению.
